– Может быть, и так, но что-то мне говорит, что это явилось мне предостережением…

– Дорогой учитель, вы изведёте себя такими тревогами! Прошу, призовите на помощь разум! – и Френсис даже прикоснулся к руке Рая, – Поверьте, вы отлично подготовили нас с Анри. Вы сами ни раз говорили, что нам всё под силу… И о своём отъезде вы пророчествовали уже давно. Просто… Значит настал час перемен. Что ж, тем лучше! Скажите только, вы-то… вы справитесь? Если отец вздумает причинить вам вред… Вы говорили, что он затаил обиду…

– О нет, сынок, на этот счёт не волнуйся. Я справлюсь, – и Рай благодарно улыбнулся в ответ.

– Отлично! Тогда и мы с Анри справимся! Не сомневайтесь!

Светлая улыбка Френсиса, мягкий свет его ярких синих глаз растопили-таки лёд печали, готовый сковать душу Рая:

– Да, сынок. Ты прав, забудь! Забудь всё, что я тебе сказал, и давай пожелаем друг другу не заметить, как пролетит то время, что я буду в Туманной Гавани. Обещаю, я там долго не задержусь.

Рай уехал, но этот разговор оставил тяжёлый осадок в сердцах обоих его участников. Учитель верно пророчествовал о своём изгнании из Бетенгтона. Пусть его сон и можно признать кошмаром растревоженной души, но вот о другом пророчестве всё-таки пришлось вспомнить с большей серьёзностью. Рай был уверен, что планы герцога на счёт Френсиса и Анри начнут проясняться именно тогда, когда прозвучит приказ учителю покинуть дворец. Так оно и вышло…

Утром следующего дня Френсис получил приглашение явиться на завтрак не в голубую столовую, а в спальню герцога. Явиться туда он должен был без Анри.

«Неужели и правда началось?» – Френсис поймал себя на этом предчувствии вряд ли приятных перемен и внутреннее собрался. «Учитель отправился в Туманную Гавань смело, уверенный в своих силах. Я тоже должен быть смелым!» – так, подбадривая сам себя, Френсис шёл на встречу с отцом, но волнение упорно мешало ему выровнять дыхание.

В спальне герцога царил полумрак, вещи хаотично разбросаны. Такого беспорядка в покоях Его Светлости Френсис не заставал ни разу, и уже одно это могло вызвать сильное беспокойство. Это беспокойство только возросло, когда Френсис увидел смертельно бледного герцога. Тот сидел в высоком кресле у камина и, казалось, дремал, но звук шагов вошедшего сына, заставил его встрепенуться.

Герцог встретил Френсиса как всегда радушно, но было видно, что сегодня он чем-то сильно опечален и не пытается скрыть это.

– Что-то случилось, отец? – решился спросить юноша.

Его Светлость горько поджал губы, ответил не сразу, ему потребовалось время, чтобы всё-таки озвучить это:

– Ты знаешь, что… я болен?

– Больны!? – в первый момент Френсис не поверил своим ушам, но тут припомнились случаи, когда его отец вдруг начинал кашлять, или тяжело дышать. Всё это были лишь эпизоды, которым сам герцог не придавал значения, потому и Френсис не относился к ним серьёзно. «Но что, если всё гораздо сложнее?!» – мысленно напрягся юноша, а вслух уточнил, – Вам стало хуже?

– Да, – вздохнул герцог и вдруг взорвался, – И надо же было этому случиться именно сейчас! В какой-то миг развалился как старая колода! Зла не хватает!

– Отец, что…

Но тут герцог едва ли не позеленел и судорожно схватился за сердце. Френсис бросился к нему, но не представлял, как помочь. «Позвать лекаря?! Но сегодня его точно нет во дворце!!!» – юноша начал лихорадочно искать выход из этого кошмарного положения, но к счастью, герцогу стало легче уже через минуту с небольшим.

– Как вы себя чувствуете?! Лучше?! – воскликнул перепуганный Френсис.

– О да, слава богу, отпустило…

– Признаться, я даже мысли не допускал…

– До сих пор я держался, как мог. Но всему есть предел. Дай мне воды, сын.

Френсис поспешил выполнить просьбу, и вот уже герцог принял бокал и сделал несколько больших глотков.

"Ему на самом деле очень плохо!" – тем временем думал юноша, и таким безобидным, несчастным казался в эту минуту герцог, что сердце Френсиса сжалось, он уже не мог, просто отказывался верить, что у этого больного человека может быть нечисто на душе. Он дворянин, избалованный вниманием и славой кавалер, он просто человек со своими недостатками…

А тем временем герцог печально улыбнулся и вернул бокал:

– Не вовремя я тебя позвал, сын. Но раз уж всё так скверно, лучше не затягивать.

– Не волнуйтесь, прошу вас! Ещё воды?

– Нет, благодарю… Лучше помоги мне перебраться на кушетку.

Опираясь на крепкую руку сына, герцог превозмог охватившую его слабость и с большим трудом преодолел разделяющее кресло и кушетку расстояние. Какое-то время он был недвижим, не подавая каких-либо признаков жизни, а Френсис почти перестал дышать, силясь различить звуки дыхания отца. Наконец, герцог открыл глаза.

– Да, сын, время не терпит, – и голос его был необыкновенно слаб, – На столе лежит лист, прочти его.

Френсис повиновался. Это оказалось завещание! Герцог оставлял всё своё состояние своему сыну. Фрэнк всегда был уверен в том, что является единственным наследником, но всё-таки был тронут до глубины души.

– Ваша Светлость! Отец!

– Это сегодня же уйдёт к нотариусу, – голос герцога звучал слабо, то и дело прерывался хриплым громким дыханием, – Хоть это я успел сделать… Беспечная юность сейчас от меня, от старика, требует слишком много и слишком много мне задолжала…

– Почему вы заговорили о старости, отец? Вам ведь только сорок пять! – честно постарался взбодриться юноша.

– Ох, сын, это очень немало… – благодарно усмехнулся Его Светлость, – Может быть, на вид я ещё силён и крепок, но внутри совсем сгнил… Как же теперь я посмотрю в глаза Арабеллы?

– О чём вы, отец?! – и правда не понял Френсис.

– Что ты знаешь о своей матери, сынок?

Юноша растерялся.

– Что она умерла при родах…

– Да, но ты должен знать, что в этот мир тебя привела самая прекрасная из когда-либо живших на земле женщин. Это была богиня… – голос герцога надломился, и дальше, казалось, он доносился с другого света, – Я помню каждое мгновение, проведённое рядом с ней, каждую черточку её лица, рук… О, эти руки, каждое их движение манило своей изысканной простотой и изяществом. Стройный, гибкий стан горной лани, воистину королевская осанка… Это неповторимое движение её очаровательной головки, когда какой-нибудь непокорный локон осмеливался коснуться её лба. У неё были твои волосы, Фрэнк. О, Арабелла! Её улыбка могла свести с ума кого угодно. Когда эти алые губки смягчались и обнажали ослепляющие своей белизной зубы, я был готов поверить, что достиг в этой жизни всего, о чём только смел мечтать. Арабелла!.. Любимая!!! Не смотри на меня так, дорогая! Я преклоняюсь перед тобой, я твой раб, богиня!.. Боже, что я потерял, лишившись тебя!!

Полностью отдавшись этим страстным воспоминаниям, герцог и не заметил, как быстро его глаза наполнились слезами, а губы начали дрожать. А потрясённый всем услышанным Френсис уже не находил сил сдвинуться с места. Никто, никогда не говорил ему о его матери, порой он даже сомневаться, была ли вообще на свете такая женщина. И вдруг…

– Арабелла… Как я посмотрю ей в глаза?.. – снова всхлипнул герцог.

– В чём вы вините себя, отец? Скорее это мне надо молить её о прощении! – воскликнул юноша.

– Что ты! Что ты, сын!!! Ты здесь ни при чем. Тебе лгали всё это время. Она умерла спустя два года после твоего рождения…

– Что?!! Зачем?! – изумился юноша.

– Ты спрашиваешь, зачем тебя обманывали? – горько усмехнулся Его Светлость, – Просто никто не хотел ворошить старое, и в первую очередь я, считая, что всё сделал, как надо, а её не вернёшь. Но… Ох, я так жестоко обманулся! Оказывается, она до сих пор не отомщена!

– Отец!..

– Да, сын, слушай своего недостойного отца. Я не смог отомстить за неё! Горе на мою голову!!!

– Отомстить?! Кому?! За что?! Прошу, расскажите! – потребовал юноша и тут же придвинул свой стул ближе к кушетке отца.