– Лиз, насчёт вечера. Есть идея получше.

– Ну-ну, удиви меня.

– Короче, после школы ты идёшь не к себе домой, а ко мне. Мы чинно-благородно обедаем и делаем уроки, а потом… ну, фильм или сериальчик какой-нибудь найдём…

– Ого, как ты резко… Твои родители не против будут?

– Нет, я с ними уже поговорил.

– То есть ты уже решил все вопросы, ещё даже не зная, соглашусь я или нет?

– Ну, я на девяносто девять процентов был уверен, что ты скажешь «да», вот и…

– Неужели я настолько предсказуемая?

– Нет, что ты, я совсем не это имел в виду…

– Ладно, расслабься, я шучу. Окей. Сейчас позвоню маме, если она не против, то ты угадал и я говорю «да».

– Звучит так, словно я уже предложил тебе ногу и печень… то есть руку и сердце, я хотел сказать.

– Ничего не имею против ноги и печени. С тушёными бобами и хорошим кьянти. Ммм, пальчики оближешь, – Лиза плотоядно ухмыльнулась и облизнула губы, поднеся телефон к уху.

– Сегодня же переименую тебя в списке контактов как Лизу Лектер, – Костя вытащил из кармана свой смартфон и сделал вид, что копается в телефонной книге.

– Ага, давай-давай, напомнить тебе, что случилось с переписчиком, который попытался опросить… алло, мам, привет, слушай, меня Костя на обед позвал к себе, ну и на вечер тоже, так что я приду поздно, окей? – скороговоркой выпалила Лиза в трубку. Улыбнулась, выслушав ответ. – Конечно, он меня проведёт, правда, Костя?

– Да-да, не извольте сомневаться, – крикнул Костя, улыбаясь до ушей.

– Спасибо, мам, ты лучшая, я люблю тебя. Пока-пока, – Лиза спрятала телефон в карман. – Ну что ж, сегодня Фортуна на твоей стороне.

– Конечно, на моей. Я ей вчера десять девственниц в жертву принёс, – с серьёзным лицом сообщил Костя.

– Вот кстати интересно, почему в жертву годятся только девственницы? Чем парни-девственники хуже?

– Они невкусные. Взять хотя бы того кругляша из параллельного класса. Ну того, который в наушниках и спит, наверное. Вот была бы ты богиней, съела бы такого? Там же один жир, даже божественный организм не выдержит такого передоза холестерином.

– А мы типа деликатес?

– Конечно. Ты себя в зеркало видела?

– Каждый день. Будь я богиней, такую точно не слопала бы. А вот кого-то вроде тебя… Хотя стоп, тебя уже нельзя, ты уже того…

– Лиз, ты опять…

– Ладно, ладно, извини. И это, не гони на пухляша. Он не виноват. Ну, я так думаю. Никогда не видела его что-то кушающим. У него что-то генетическое, наверное.

– Ладно, сестра милосердия, там звонок скоро, я к себе. До встречи.

– Ага, давай.

Они чмокнулись и разошлись по кабинетам.

Следующим уроком была алгебра. Математические формулы и функции считались в голове Лизы автоматически, с минимальным участием сознания. Поэтому девушка позволила себе немного отвлечься от примеров и задач на производные функции.

Естественно, она понимала, что, скорей всего, произойдёт, едва наступит вечер. И какая-то часть её этого хотела. А вот другая… Лиза давно осознала, что простила Костю умом, но не сердцем. И как бы ни старался разум привести на память все его извинения (как слова, так и поступки), сердце было непреклонно. Если она не может его искренне, от всего сердца простить, то почему просто не разорвёт отношения? Потому что, несмотря ни на что, она его любит. Её сердце переполнялось любовью и непрощением одновременно. Лиза слабо представляла, как дальше будет развиваться их роман. Но одно было точно: она не станет инициатором разрыва. Жить с болью в сердце трудно, но не невозможно. Лиза почти привыкла к этому и никогда не упрекала Костю в проступке. Единственным внешним выражением её ноши был отказ от секса, хотя она и знала, что Костя хочет её уже давно. Но переспать с ним она не могла, как ни пыталась себя на это настроить. Конечно, если они и после школы не расстанутся, то этот момент рано или поздно наступит. Но сейчас она не была готова к близости. Костя это вроде бы понимал и давно уже никаким образом не пытался затащить её в постель. Но кто знает, не гложет ли и его внутри чувство вины? Или чувство отверженности любимой девушкой? Или вовсе и то и другое? И не станет ли сегодняшний вечер, на который она, особо не раздумывая, дала согласие, очередной попыткой Кости всё-таки добиться её? И что ей делать в этом случае? Вновь отшивать его, тем самым снова делая ему больно? Или засунуть подальше своё непрощение и отдаться ему? Вопросы, вопросы, вопросы…

Так и прошёл школьный день, в тщетных попытках найти выход из ситуации, в которую она в определённой степени сама себя и загнала.

Она настолько была занята своими мыслями, что ни разу за всё время пребывания в школе даже не взглянула в окно. Поэтому после окончания занятий, когда она, решив подождать Костю на свежем воздухе, вышла на улицу, то едва не застыла прямо в дверях.

Утренних сугробов и белоснежного одеяла на крыше как не бывало. Вместо них асфальт покрывала вода глубиной в несколько сантиметров. Солнце сияло так, что впору было подумать, что уже середина апреля, а не февраля. И совсем не верилось, что ещё вчера вечером она шла домой по колено в снегу, борясь с метелью.

– Ни фига себе, – Костя остановился рядом с ней, расстёгивая на ходу куртку. – Знал бы – взял бы сегодня с собой в школу батину надувную лодку, в которой он рыбачит летом.

– Приду к тебе с мокрыми ногами. По любому воды начерпаю. Тут же сухого места нет…

– Ну, денег на такси у меня нет. У тебя, я так думаю, тоже. Так что как-нибудь дотопаем, а там будем отогреваться.

– Чем-нибудь горячим?

– Ну не горячительным же. Хотя это тоже может понадобиться. Папа с мамой на работе ещё… Ну да ладно, на месте разберёмся. Идём.

И, взявшись за руки, они направились домой к Косте, где Лизе ещё бывать не приходилось.

Как она и предполагала, к тому времени, когда они добрались до квартиры и Костя, звеня ключами, принялся отпирать дверь, в её сапожках громко чавкала скопившаяся влага, а пальцы ног, по ощущениям, превратились в десять маленьких сосулек. Из-за этого она, попытавшись снять обувь, едва удержалась на ногах, чуть не упав на разувающегося Костю.

– Совсем ноги не держат?

– Извини…

– Да ничего. Погоди-ка – Костя метким броском отправил свой рюкзак в свою комнату, забрал её сумку, поставил на трюмо и повернулся к ней. После чего опустился перед ней на одно колено и по очереди стянул оба сапога.

– Костя, ну я же сама могу…

– Можешь, конечно, Лиз. Но так быстрее, разве нет?

Он помог ей стянуть её зимнюю курточку, развесив на вешалке в прихожей, после чего подхватил опешившую Лизу на руки, отнёс в свою комнату и усадил на кровать.

– Я сейчас, – и, стягивая на ходу свою куртку, Костя вышел.

Вернулся он через минуту. Лиза за это время успела осмотреть комнату (комната как комната, ничего особенного. Кровать, стол, кресло, шкаф, тумбочка. Никаких украшений на стенах.) и стянуть насквозь мокрые тёплые носки и свитер.

– Давай-ка это всё сюда, – Костя поставил на пол рядом с ней бутылку водки и большой пластмассовый таз белого цвета, в котором плескалась вода, развесил её свитер на своём компьютерном кресле, забрал мокрые носки и разложил их на батарее отопления вместе со своими.

– Костя, я…

– Тссссссс…

Сев напротив неё на полу, он взял одну из её ступней в руки, плюхнул на неё водкой и принялся растирать.

– Я же сама могу… – промямлила совершенно красная от смущения Лиза.

– Можешь, Лиз, можешь. Но мне так… спокойней.

Костя как раз повторил процедуру со второй ногой, когда на кухне засвистел чайник. Ни слова не говоря, он вышел и вернулся с исходящей паром посудиной в руке. Вылил половину кипящей воды в таз, размешал рукой.

– Так нормально, – и, вновь взяв её ноги, он опустил их в горячую ванночку. И лишь после того, как отнёс чайник на кухню, принялся обрабатывать свои ноги аналогичным образом.

Потрясённая Лиза смотрела на своего парня, увидев его с немного другой стороны. Да, он всегда казался ей обходительным, но чтобы настолько… Подобной заботы она совершенно от него не ожидала. Может, для кого-то его поступок и не выглядел бы чем-то сверхъестественным, но для неё это было чем-то на грани фантастики. И как он массажировал её замёрзшие ступни… не каждый парень, по мнению Лизы, был бы способен на такое. Вдруг ей стало очень тепло внутри. Может, это просто кровь разносила тепло от горячей ванны вверх по ногам, согревая всё тело? Или дело всё-таки в том загадочном, щемящем сердце чувстве, которому посвящено бесчисленное множество как слащавых попсовых песенок, так и мощных метал-баллад?..