– Смотрю, – Миша прижался лбом к стеклу, пытаясь рассмотреть законцовку крыла. С его места это удавалось с трудом – не слишком удобный был обзор назад, да и облачность мешала. – Цела, цела! – обрадованно воскликнул он, когда крыло вдруг стало на секунду или две ясно видно целиком в просвете между слоями облаков.

– Спасибо. Продолжаем. Закрылки ноль, – по голосу Львовича не чувствовалось, что они были на волосок от крушения. Но Саша, не первый год летавший с капитаном, прекрасно понимал, чего ему стоило так спокойно уточнять все это и не выдавать своего волнения.

Еще заход. Снова вывалились из облачности на глиссаде. Опять пошли доклады высотомера – и напряженное ожидание.

На этот раз ветер смилостивился, и коснуться полосы удалось ровно там, где рассчитывал Львович. Самолет тряхнуло, когда колеса основных стоек, а потом и носовой встали на бетон.

– Реверс.

– Есть реверс.

– Тормозим.

Привязные ремни всех четверых ощутимо натянулись под нарастающий вой двигателей.

– Шестьдесят… сорок… двадцать пять… – натяжение ремней ослабло. – Катманду-контроль, «Жар-Птица» посадку произвел.

– Принял, работайте с рулением на сто шестнадцать точка пять.

Миша покрутил верньеры второй радиостанции, настраивая ее на частоту 116.5:

– Руление-Катманду, добрый вечер, «Жар-Птица», просим указаний по рулению.

– Добрый вечер, разворачивайтесь и освобождайте по Альфа-Один.

«Веселый Роджер» остановился в пятидесяти метрах от плоскости турка, торчащей над полосой практически на высоте его кабины. Саша невольно поежился от тошнотворной мысли о том, что случилось бы, если бы сделать это не удалось. Пилоты тем временем оценили обстановку: чтобы попасть к рулежной дорожке Альфа-Один, соединявшей перрон аэропорта с полосой, нужно было развернуться на сто восемьдесят градусов практически на месте. Ближайшая рулежка, Альфа-Два, ремонтировалась, остальные три – заблокировал собой выкатившийся турок.

– Саша, Эдик, – решился Львович. – Готовьтесь вылезать, будете мне с земли подсказывать, как разворачиваться. Я местным не доверяю.

– Сделаем, – пожал плечами инженер, отстегивая привязные ремни. – Пошли, Саня!

– «Жар-Птица», развернуться на полосе сможете? – запоздало осведомились с вышки, заметив, что самолет не приступает пока к маневру.

– Сможем, – ответил Львович. – Мои техники спустятся по веревочной лестнице и будут контролировать мой разворот. Пожалуйста, ждите.

– Принял, нам некуда торопиться. Порт закрыт.

– Саша, Эдик, можно открывать, – крикнул через плечо Львович. – Температурка плюс тринадцать, ветер семь узлов²⁶, утеплитесь там!

– Уже работаем.

Бортоператор и инженер надели под комбинезоны теплые вязаные свитера, а потом достали из ящика под одним из сидений плотно свернутую четырехметровую веревочную лестницу. На одном из концов ее были специальные металлические крепления. Их присоединили к гнездам в полу кухни, после чего Эдик отключил аварийный трап и распахнул входную дверь. В лица друзьям жахнуло арктическим холодом с заоблачных вершин. Было, конечно, неуютно вылезать из двери прямо перед работающим двигателем, но он молотил на малом газу и опасности не представлял, – если, конечно, держаться подальше от воздухозаборника и не соваться прямо во вращающийся вентилятор.

– Пошла, родимая! – выбросил Эдик лестницу в люк. Размотавшись, она аккурат достала до земли. – Спускайся, я уши возьму.

– Давай, – Саша надел поверх своих обычных очков вторые, тактические противоударные, чтобы не бил в глаза ветер с пылью, и ловко спустился по шаткой лесенке на перрон. Эдик, отыскав в сумке наушники с ларингофоном, последовал за ним. Там он подключил разъем на конце провода к гнезду СПУ²⁷ на носовой стойке шасси и, нажав кнопку связи, сообщил:

– Кабина – земле. Мы готовы.

– Принял, – отозвались наушники голосом Львовича, чуть искаженным микрофоном.

Саша тут же отошел подальше, к турецкому самолету, чтобы контролировать разворот их транспортника и движение плоскости его крыла мимо стабилизатора выкатившейся машины. Попутно осмотрел грунт у края полосы на предмет всяких валяющихся деталей и камней – не всосать бы чего правым двигателем… Подобрал какую-то гайку, запулил ее подальше от полосы. Туда же пинком отправил крупный камень, попавшийся на глаза. Потом показал Эдику оттопыренный большой палец – дескать, более-менее нормально теперь. Мельком извлек из кармана мобильник, сделал на память несколько снимков «Роджера» и выкатившегося лайнера. Судя по все еще надутым аварийным трапам и распахнутым дверям вдоль бортов того, эвакуация пассажиров после выкатывания была экстренной – обычный трап ждать никто не стал.

В проеме входной двери «Веселого Роджера» мелькнул Миша, который быстро втащил веревочную лестницу внутрь и закрыл за собой входную дверь.

– Начинаем разворот, аккуратно там, ребята, – сказал Батя.

– Понял, разворачивайтесь, – отозвался Эдик.

Двигатели загудели, набирая обороты. Капитан плавно стронул лайнер с места и начал доворачивать вправо, чтобы получить максимум места для разворота.

– Осторожней с правой стойкой, и движком говна не нагребите! – предупредил Эдик. Он шел рядом с самолетом, придерживая провод рукой и внимательно следя за движением «Веселого Роджера». Правая стойка уже была неподалеку от края полосы. Да и двигатель уже вот-вот должен был оказаться над грунтом, а что там могло валяться – одному богу было ведомо. – Полметра до грунта от правой стойки!

– Принял, начинаем поворот.

Транспортник со скрипом медленно и величаво развернулся на узком пространстве, ограниченном краями полосы и выкатившимся собратом. Саша показал Эдику большой палец – правое крыло «Веселого Роджера» успешно разминулось со стабилизатором выкатившегося лайнера. Фотографы тем временем вовсю снимали русский самолет – кто на видео, кто на фото. Один по мобильнику еще и сообщал в редакцию своей газеты, что самолет с домкратом прибыл, и что он скоро вышлет снимки для новости-молнии:

– Фантастический заход! Со второй попытки, но смогли! Да! Я все заснял, просто потрясающий снимок! Будет бомба! Они крэйзи, эти русские, но это просто высший класс!

«Надо поискать будет фотки в интернете потом!» – усмехнулся про себя Саша. «Все ж не каждый день такие посадочки…».

Львович тем временем остановился, чтобы подобрать с земли свою команду. Миша снова открыл дверь и выбросил наружу лестницу, Эдик и Саша поднялись на борт и втянули лесенку за собой, после чего Львович потихоньку начал рулить обратно к торцу полосы:

– Руление, сообщите номер стоянки.

– Остановитесь у стоянки номер два, стойте на рулежной дорожке. Вас разгрузят прямо там, после этого сможете развернуться на своей тяге и вернуться на ВПП, если готовы сразу улетать обратно. Или останетесь у нас на ночевку?

– Вас понял. Мы примем решение по вылету во время выгрузки.

– Может, заночуем тут? – спросил Миша.

– А где гарантия, что они самолет быстро вытащат? – резонно заметил капитан. – Да, предельно короткая полоса, но и мы пустые, топлива минимум… Температура плюс тринадцать. Думаю, сможем. Поточнее посчитаем, пока выгружаться будем. Считаю, шансы неплохие. Главное успеть улететь до темноты. Рабочее время пока позволяет.

Вскоре «Веселый Роджер» остановился у длинного стеклянного здания пассажирского терминала и заглушил двигатели. Тишину нарушал только свист его вспомогательной силовой установки. На стоянке близ него их уже ждали хайлоудер и вилочный погрузчик, два желтых джипа и несколько разномастно одетых людей (двое с большими фотокамерами).

– Давайте, парни, выгружайтесь, – разрешил Львович и достал свой планшетный компьютер. – А мы с Мишей пока прикинем, что к чему…

– Источник нужен? – уточнил инженер.

– На ВСУ²⁸ постоим, – покачал головой Львович.

Эдик кивнул и нажал на рычажок с надписью «ОТКР / ЗАКР», расположенный на пульте управления грузовой дверью, что висел на кухне. Тяжеленный боковой грузовой люк размером три с половиной на два и две десятых метра медленно вышел из пазов и стал подниматься вверх под мерное жужжание гидравлических приводов.