Я вжалась в угол, пытаясь понять, как вообще это произошло. Плотно стиснув глаза, я начала молиться, не знаю кому, и с какой целью, но это всё, что мне сейчас остаётся. За то время, что я умоляла всевышнего о том, чтобы произошло чудо, чтобы он послал мне спасителя, они договорились.

– Ну что, по рукам?

С лица мужчины, который обрекает ребёнка на сексуальное рабство, теперь не сходила улыбка:

– Да, сумма в три миллиона меня более чем устраивает.

– Отлично, – мой покупатель повернулся ко мне. – Ты слышала Силена, ты обошлась мне в три миллиона. Но это ничего, стоит на тебя посмотреть и становится понятно, что эта сумма окупит себя с лихвой… возможно, уже после нескольких клиентов. Посмотрим, какую цену назначат на торгах за твой первый раз.

«Продажи, торги?! Как так можно?! Нет! Нет! Нет! Боже! Пожалуйста, пожалуйста, помогите мне кто-нибудь!» – внутренне я кричала, содрогаясь от рыданий, внешне же я стояла спокойно, лишь слёзы, не переставая, катились по щекам.

– Ладно, раз мы договорились, я оставлю её тебе. С деньгами ведь накладок не будет?

– Мы не первый год сотрудничаем, откуда такие вопросы? – покупателя, словно обители слова мужчины. – Ты мне лучше скажи, не будет ли проблем с её документами?

– Разумеется, нет. Вся семья мертва, её некому искать. Я подделал все необходимые бумаги, для всего мира она умерла и похоронена вместе с родителями, так что накладок не будет.

– Чудесно! – он повернулся ко мне. – Ну что же пойдём, устроим тебя в общей комнате, пока не состоятся торги.

– Прекрати это! – Джанна раздражённо закатила глаза.

– Что?

– Оглядываться по сторонам, словно всё ещё надеясь, что тебя спасут!

Но я и правда, надеюсь. Сама не знаю на что или на кого, ведь я осталась совсем одна. Меня больше некому защитить, нет того, кто бы захотел меня спасти. Но я всё равно надеюсь.

Я окинула взглядом девушку напротив меня. Всё, что я о ней знаю это то, что её прислали помочь мне подготовиться к моему первому разу и то, что её зовут Джанна. Невысокая, худенькая, я бы назвала её миниатюрной. Её пшеничного цвета волосы заплетены в две растрёпанные косы, которые доходят почти до пояса, карие глаза обрамляют пышные ресницы, что придаёт им глубины. На ней одет лёгкий сарафан василькового цвета, который завершает её невинный образ. Я бы не дала ей больше пятнадцати, если бы не одно, но – её глаза совсем недетские, такие можно увидеть у старого, уставшего от жизни человека. Они совершенно не сочетаются с её детским невинным образом.

Джанна посмотрела на меня, на этот раз более мягко и, выдохнув, словно через силу произнесла:

– Хочешь совет? – я ничего не ответила, просто продолжила испуганно смотреть на неё. Сочтя моё молчание, как согласие, она продолжила: – Просто переживи свой первый раз, а дальше будет проще. Будь хорошей девочкой, даже если таковой не являешься. Мужики любят таких, послушных, на всё согласных, – она горько усмехнулась, – покорных, одним словом. Если очень повезёт, сможешь найти постоянных клиентов и тогда будешь под их покровительством, это куда лучше, чем работать в общем зале. Поверь, – она нервно сжала и разжала кулаки и тяжело сглотнула, так словно проталкивая в себя битое стекло. – Я знаю, о чём говорю.

– Сколько ты уже здесь? – этот вопрос вырвался неожиданно, даже для меня самой.

– Семь лет. С двенадцатилетнего возраста.

– То есть, тебе девятнадцать?!

– Да, – она ответила абсолютно равнодушно, но увидев удивление на моём лице, пояснила: – Мне просто повезло с комплекцией, я миниатюрная из-за этого кажусь младше, но не всем так везёт. Многие девочки из-за изменений в теле, довольно быстро перестают нравиться здешней публике и тогда в лучшем случае их перепродают в обычный бордель, в худшем просто избавляются.

– Как ты… – я недоговорила, оборвав себя на полуслове, потому что в горле неожиданно встал ком. Хотелось расплакаться, но я себя сдержала. Всё равно здесь никому нет дела до моих слёз.

– Что?

– Как ты можешь так спокойно обо всём этом говорить?

– Привыкла, – она безразлично пожала плечами. – Альтернативы здесь нет. Либо койка, либо могила.

– Может в таком случае могила лучше, – я пробормотала это не громко, для себя самой, но Джанна всё равно услышала.

– Ха, – её усмешка вышла очень болезненной, а в глазах промелькнуло что-то тёмное. Качнув головой, словно отгоняя ненужное воспоминание, она раздражённо выпалила: – Ты наивна! Лучше могила? Посмотрим, как ты заговоришь, когда тебя первый раз изобьют почти до смерти. И неважно кто это будет, недовольный клиент или куратор, который таким образом будет вбивать в тебя здешние правила. Знаешь, когда оказываешься одной ногой в этой самой могиле, то мировоззрение резко меняется.

Теперь я не смогла сдержаться. Чувства горечи, обиды, несправедливости, что сейчас бушевали во мне, перелились за край, и я расплакалась не в силах это контролировать. Джанна бросала на меня взгляд, прежнего раздражения в нём больше не было, выдохнув, уже спокойно произнесла:

– Не делай этого. Не плачь, – она подошла ко мне и, взяв моё лицо в руки, начала вытирать слёзы. – Здесь есть те, кому нравится, когда плачут. Будь с этим осторожна. Вообще, не показывай своих истинных чувств. Играй роль. Показывай лишь то, что хочет видеть клиент. Здесь можно выжить, надо лишь приспособиться.

В этот момент в дверь постучали, отчего я вздрогнула и, попятившись, упёрлась в стену. Джанна окинула меня скептическим взглядом и, выдохнув, произнесла:

– Ладно, мне пора. Тот, кто выиграл торги на тебя уже здесь. Помни, что я говорила, просто угоди ему и кто знает, может, он даже будет нежен и всё пройдёт не так плохо.

Ха! – я сама не ожидала, что в такой ситуации из меня вырвется смешок, но абсурдность её слов подняла во мне бурю негодования. – Ты говоришь о чудовище, которое купило тринадцатилетнего ребёнка, чтобы изнасиловать! Ты всерьёз говоришь о нежности?! – она окинула меня внимательным взглядом, таким словно впервые чётко меня увидела.

– Знаешь, а ты не такая наивная дурочка, какой кажешься, на первый взгляд.

Сказав это, Джанна просто вышла за дверь, а я схватилась за голову в попытке успокоить сознание и те мысли, что носятся в нём как сумасшедшие. Чувство безысходности, понимание того, что меня никто не спасёт и осознание неизбежного, словно оглушили. Ноги резко стали ватными, и я осела на рядом стоящий пуф. Обхватив себя руками, я начала раскачиваться вперёд-назад. Наверное, со стороны сейчас похожа на умалишённую, хотя я просто пытаюсь себя успокоить. Но не успела я собраться с мыслями, как дверь открылась снова, и в неё вошёл мужчина.

От его вида у меня сразу всё сжалось внутри. По сравнению со мной маленькой тринадцатилетней девочкой он был просто огромным. Высокий и толстый, на его висках и шеи виднелись капли проступившего пота, лицо блестело, словно его намазали маслом, а глаза были красными от полопавшихся капилляров.

Он прошёлся по мне медленным отвратительным взглядом, от которого мне тут же захотелось отмыться.

– А ты ещё красивее, чем на фотографиях, что мне показывали, – скрипучий голос неприятно резанул слух. Он облизнул губы, отчего к горлу резко подступила тошнота.

– Пожалуйста, – я умоляюще посмотрела на него. – Не делайте этого.

– Ну, тише, тише. Я тебя не обижу.

Сняв с себя пиджак и расстегнув верхние пуговицы рубашки, он начал надвигаться на меня. Как только он сделал первый шаг ко мне, я соскочила с пуфа и попятилась назад, пока не вжалась в самый дальний угол комнаты. Я понимаю, что сама загоняю себя в ловушку, что это ничем не поможет, но так я хотя бы ненадолго увеличу разделяющую нас дистанцию.