Он скривил губы и недовольно покачал головой. Трахать обоссанную девчонку ему, видимо, не прельщало, так что он слез с меня и стянул с кровати. Взял за руку и повел в соседнюю комнату.

Зашел вместе со мной, но мне было плевать. Увидев унитаз, я тут же ринулась к нему. Мой надзиратель стоял и смотрел в упор, даже немного не отвернулся. Как только процесс пошел, я тут же поморщилась. Из-за того, что долго терпела, было больно. Писала я урывками, потихонечку.

– Давай быстрее, чего капаешься?!

– Больно! – всхлипнула я. – Терпела давно, воспаление наверняка заработала.

– Даю тебе десять секунд.

Вопреки своим словам, он ждал минуту. Когда закончила, я подошла к умывальнику, взглянула в зеркало и ужаснулась. Я не узнавал себя: худая, кожа бледная, огромные синяки под глазами. Косметика давно размазалась, и я походила на наркоманку или алкоголичку. Волосы спутались соломой. Я провела по ним рукой, пытаясь хоть немного расчесать. Но ничего не вышло, потому что много колтунов. На шее все еще остались следы от удушения. Дотронулась пальцами до кожи, сглотнув ком в горле. Глаза заслезились, подбородок задрожал. В кого он меня превратил?

Всхлипнула и открыла воду, чтобы он не слышал моих рыданий. Не хотела, чтобы он злорадствовал. Боковым зрением я видела, что все это время парень не сводил с меня глаз. Я помыла руки и умыла лицо. Попила немного воды из-под крана, а затем подмылась наспех. Мне бы горячий душ принять и зубы почистить, но просить не стала. Умолять не буду.

Он отвел меня в свой кабинет и снова заставил записать родителям видеопослание. Но говорить мне не хотелось. Родители и так могли видеть в каком я состоянии.

– Ничего не хочешь сказать? – выгнул брови мой мучитель.

– Я вас люблю…

Сказать больше и попрощаться с ними по-человечески, у меня духу не хватило. Слова застряли в горле. Ведь я понимала, что живой мне отсюда вряд ли выбраться. Еще пару дней и я сдохну.

Вернувшись в комнату, ублюдок заставил меня убирать кашу с пола. Тарелка пластмассовая, не разбилась. А жаль, могла бы взять осколок и перерезать ему глотку. Но парень предусмотрительный, подготовился и все продумал.

Пока он не видел, уставившись в окно, я съела немного каши, что была на дне тарелки и не выпала на пол. Зачерпывала прям пальцами, а потом облизывала и глотала, почти не жевала. Холодная и мерзкая каша, но хоть что-то.

Вечером ублюдок снова вернулся. Да не с пустыми руками.

– Иди сюда. К ноге.

Я поморщилась, но встала с кровати. Подошла к нему и опустилась на колени, прикусив язык.

– У меня для тебя подарочек, – он потряс перед моим лицом ошейником. Видимо, купил в секс-шопе целый набор. Я впала в ступор. Он это серьезно?

– К чему этот цирк?

– Ну, хозяином ты меня называть не хочешь.

– И не буду! За собаку меня держишь?

– Хочу держать тебя за ошейник и трахать в задницу, – ответил он с придыханием, сверкая похотливыми глазами и ввергая меня в ужас.

– Что за мания у тебя на мою задницу?

– Туда я тебя еще не трахал.

Я открыла рот, но не могла выдавить из себя ни слова. Получается, он все же трахнул меня, пока я была в отключке?

– Наденешь его и получишь еду, – я покачала головой, пытаясь сдержать слезы. Как устала уже от такого обращения. – Уверена? Хочешь снова остаться голодом?

– Я не надену. Лучше сдохнуть.

И задницу для его члена я тоже подставлять не собираюсь. Ублюдок хмыкнул, окидывая меня задумчивым взглядом. Затем тяжело вздохнул. Наверное, был недоволен. Хотел поразвлечься, а я ему такой кайф обломала.

– И долго ты будешь упрямиться? – серьезно спросил он.

– Пока не сдохну, очевидно.

– Такими темпами ты сдохнешь мучительно. Подумай об этом на досуге.

Он вышел из комнаты, а я лишь думала, как ненавижу его и с радостью бы перегрызла ему глотку. Снова пыталась открыть окно и дверь. Тщетно. Папа, ну где же ты? Почему меня до сих пор не нашли? Господи, дай мне сил, чтобы пережить все это.

Он вернулся утром. Даже непривычно рано. Меня разбудил его голос, но я не разобрала, что он сказал. Наверное, призывал к ноге. Но я лежала и не могла пошевелиться, даже открыть глаза. Силы иссякли. Я уже ходячий труп. Сколько я нормально не ела? Дня три?

– Эй! Вставай! – я никак не реагировала, поэтому он присел на кровать и слегка ударил меня по щеке несколько раз. Я даже не шелохнулась. – Спишь, что ли? Глаза открой!

Молилась, чтобы он ушел и дал мне спокойно поспать. Хотелось уснуть и никогда не проснуться.

– Твою мать, – процедил он, ощупывая мой лоб. – Я ведь тебя предупреждал. Открой глаза! Считаю до трех! Иначе отхерачу тебя ремнем по заднице! Один… Два…

Поняв, что угрозы на меня не действуют, он тяжело вздохнул. Поставил что-то на прикроватную тумбу, а затем взял меня подмышки и приподнял, усаживая у изголовья. Почувствовав его руки на своей коже, я простонала.

– Пей, – он запихал трубочку мне в рот, и я сделала глоток. Смузи. Банановый вкус. С молоком. Очень вкусно.

Я начала делать жадные глотки и чуть не подавилась. Затем разлепила глаза. К горлу подошел очередной приступ тошноты. Я дернулась, промычав и накрывая своей рукой его, держащую стакан.

– Что такое? – не понял он.

Я приложила ладонь ко рту, подавляя рвотные позывы. Мой мучитель взял бутылку воды и, открыв, протянул мне. Я сделала несколько глотков и попыталась отдышаться.

– Чего руки такие ледяные? – вдруг спросил он. – Замерзла?

– Да.

Ведь одеяло он мне не дал. Хоть и начало июня, но по ночам прохладно.

– Да, хозяин, – поправил он меня.

Ничего не ответив, я снова потянулась к вкусному молочному коктейлю, но он отвел руку.

– Хочешь есть? – выгнул он брови.

Вот и настал решающий момент. Либо подчиниться, либо сдохнуть. Как бы упряма я ни была, но почувствовав немного еды на языке, уже не могла остановиться. Живот болел три дня, вызывая жуткие спазмы так, что выть хотелось.

– Да…хозяин, – промямлила я, ненавидя себя за слабость. Слезы от обиды полились из глаз. Ублюдок тут же довольно улыбнулся и протянул мне стакан:

– Хорошая зверушка. Покорная.

Я продолжила набивать желудок. Когда закончила, поставила стакан на тумбу и увидела тарелку с яблоком, овсяным печеньем и двумя сэндвичами с ветчиной. Перевела робкий взгляд на моего мучителя. Снова просить и унижаться не хотелось.

– Ешь. Разрешаю.

Хотелось плюнуть ему в лицо, но в этот раз я сдержалась. Нужно быть послушной. Раз он не дает мне умереть, то может, все-таки отпустит? В сердце поселилась маленькая надежда.

Я жадно вгрызлась в сэндвичи, а потом и в печенье. Все это время он наблюдал за мной. Доев, я выпила бутылку воды. Принялась за сочное яблоко. Голова перестала болеть, я сразу почувствовала себя лучше. Правда, меня все еще продолжало мутить.

– В туалет хочешь? – спросил он, когда я доела.

– Да… – ублюдок не шелохнулся с места, и пришлось добавить: – Хозяин.

– Иди сюда, – он взял меня на руки и понес в соседнюю комнату.

Запах его парфюма напоминал о том злосчастном вечере и вызывал страх и тошноту. Я машинально задержала дыхание.

Сделала свои дела, но мой мучитель не спешил выходить из ванной комнаты. Взгляд холодных глаз, пристально рассматривающих меня, заставил поежиться.

– Пойдем-ка в душ, – вдруг сказал он, подходя ко мне ближе.

– Вдвоем? – оторопела я.

– Да.

Сердце тут же бешено забилось в груди. Я на автомате сделала шаг назад, вытягивая руку перед собой.

– Нет.

– Если будешь послушной зверушкой, я избавлю тебя от мучений.

– Ты и есть мое мучение, – выпалила я, начиная дрожать.

Он подошел совсем близко, руки потянулись ко мне. Нет, только не это! Я дернулась, но бежать было некуда.

– Если будешь хорошо себя вести, я мог бы…

Его ладони легли мне на талию, а меня словно в тиски сковало. Не могла пошевелиться, затаилась в страхе.