Но Виктор на дух не переносил азартные игры, зато в управление финансами семьи рвался настойчиво, всегда получая категорический отказ.

От него откупались чеками, с лихвой покрывавших расходы. Нет, мастер Дарм-старший щедростью не славился, однако суммы на содержание сына говорили о статусе, а ещё были пропорциональны успехам последнего в академии.

А Виктор Дарм числился первым среди лучших. И потому затеял авантюру в обход надзора отца: создать личный счёт вне семейных ячеек в привычных банках.

И это был первый шаг на Пути к сепарации.

– Мастер Дарм, ставя подпись под договором, вы открываете личный счёт в Мировом банке. В Империи или за пределами вы получите доступ к сберегательным средствам. Так. Вы можете даже оформить счёт на вымышленное имя, если посчитаете нужным – это неважно, важна лишь тёплая кровь. – она призывно постучала указательным пальцем по галочке, где требовался росчерк.

– Вымышленное? – работа мозга разбушевалась ураганом, закрутилась в торнадо и вдруг идея показалась светлой, – Тогда пусть счёт будет на имя Виктора Тефлисса.

Работница банка улыбнулась вновь, кивнула и через минуту документы были готовы. Удивительно быстро работала и даже успевала строить глазки, поправляя верхнюю пуговичку накрахмаленного воротничка и подбирая мнимые выбившиеся волоски из идеально дисциплинированной шишки на затылке.

К началу занятий студенты прижимали к груди письма от родных, газеты и журналы, присланные из дома, а Виктор Дарм договор об открытии тайного счёта.

И это не умоляло горечь в душе и даже зависть, а всё же чуть спокойней стало.

Судя по расписанию, лектор у них предполагался крайне скучный – Виктор за годы обучения хорошо ориентировался в преподавательском составе Утёса.

Однако в аудиторию зашёл легендарный ректор Утёса – сам Варфоло Крафт, и спешно разложил вещи на преподавательском месте, обозначая намерение вести занятие. Начертав мелом на доске одно только слово «Путь», он вернулся к столу и расположился, обводя студентов сосредоточенным взглядом.

Эффектный мужчина в полном расцвете сил, с высокомерным рентгеновским взглядом и самоуверенной улыбкой тонких губ ошеломлял и очаровывал окружающих. В ореоле почти осязаемого обаяния улавливалась опасность, женская же половина созерцателей этой ауры заворожённо хлопала глазками. Виктор ловил нечто неприятное в прославленном главе университета империи, хотя заслуг не умолял. Парадоксально притягательная внешность вопреки отталкивающей, но интересной личности – и это ставило в тупи́к. Наверное, потому в присутствии Варфоло Крафта люди предпочитали помалкивать.

Ректора было за что уважать и что почерпнуть – потому Виктор искренне обрадовался такой замене. Но одновременно словил напряжение, ожидая подвоха– интуитивно!

Всеобщее внимание настолько сузилось до громогласной персоны ректора (который, к слову, молчал, будто чего-то выжидая), что никто и не заметил как тихо открылась скрипучая массивная дверь. Толкнула её тонкая ручка с длинными пальцами, а затем показалась её обладательница – девушка, столкнувшаяся днями ранее с Виктором в коридоре общежития.

Молодой человек напрягся еще сильнее, сбросил с себя морок обаяния ректора и принялся пытливо наблюдать за юной воровкой. Он точно знал, что шкатулка пропасть сама не могла, и что именно эта девчонка её нагло утащила.

Но что она делала на лекции 4-ого курса среди будущих Зорких – загадка. Мел принесла? Или сообщение из ректората…

Ректор с интересом на неё посмотрел, но озадаченным не показался: присутствие незнакомки вовсе не удивило, а значит ждал. Лишь криво улыбнулся.

И поздоровался, тихо обратившись по имени:

– Рад, что вы успели, Эльза. Скорее располагайтесь, где удобно, мы начинаем. Будто её и ждали. Виктор точно разглядел отношение ректора – степенное, внимательное, располагающее. И будь это для него нормой – и ладно, но ректор славился человеком безразличным, к которому едва ли возможно достучаться. Да и лекции перестал вести давно, Виктор даже и не застал его преподавательский срок.

Пухлогубая куколка Эльза, кротко улыбнувшись, опустила глаза и засеменила к первому свободному месту – аккурат по соседству с Виктором, на первый ряд.

Он старался сделать безразличный вид, но то и дело допускал любопытные взгляды в сторону девушки – единственной на курсе среди парней.

Эльза. Да, имя подходило девушке как нельзя кстати, будто оно… о ней всецело: звонкое, амбициозное, немного капризное, слегка распевное, но краткое, будто брошено в небо богам. К такому имени ничего больше не надо – ни фамилии, ни тем более второго и третьего имени. Его обладательница о себе не кричала, но завладевала мыслями всех вокруг, что сложно в одном помещении с ректором.

И всё же, будто затравленная, девушка немного втянула голову, ссутулилась, глядя из-под густой чёлки.

– Вам повезло, друзья мои. – самодовольно произнёс ректор Крафт, чуть ли не мурлыкнув. Его манера, голос, взгляд напоминали кошачьи, что бы он не сказал, его хотелось слушать, – Ваш, по сути, главный курс обучения теперь веду я. – он выдержал паузу в обескураживающей улыбке, принимая немые овации. Виктор не отрывал от ректора взгляд, но готов был поклясться, что по аудитории прошла волна восторга, что студенты нетерпеливо заёрзали на своих местах. Новость и правда потрясла, ведь до них буквально снизошёл гуру «Зорких», лучший из живущих, – Я трижды возглавлял императорскую Зоркую палату. Но дело это суетное, напряжённое, поэтому перебрался обратно в Утёс, сохраняя место почётного советника. – он явно наслаждался своим внушительным послужным списком, который других ввергал в безмолвное восхищение, – И в этом году мы с вами рука об руку пройдём курс «прикладной навигации Пути», а по результатам… – он выдержал интригующую паузу, – Лучший ученик отправится на место советника императорской Зоркой палаты.

Аудитория взорвалась напряжением и ликованием. Беспрецедентная возможность блестящей карьеры вскружила голову и высвободила огромную энергию, даже на магическом уровне, но ректор почему-то из себя не вышел, смакуя всплеск магии.

Виктор держался спокойно, однако про себя проговаривал всё то, что минутой раньше произнёс ректор. Голова немного закружилась, напоминая о недавней мигрени, но вместе с тем, пришлось удержать улыбку – Виктор уверенно держал позицию лучшего на курсе Зорких, при том по всем фронтам. И теория и практика давалась ему не без усилий, разумеется, и всё же успешно. А секрет был прост: усердие, терпение и… аналитика. Любое своё предсказание, даже самое незначительное, Виктор проверял и просчитывал вне магии – простой логикой и известными математике формулами.

Конечно, у него был и магический талант, обремененный – увы! – мигренями, а потому пользоваться им было болезненно. Заглядывать вперёд выходило затратным по всем ресурсам организма, но вот назад куда легче. И потому любимой частью его дара были фантомы из прошлого, в основном – своего собственного. И, тем не менее, доставая фантомы из былых времен, он будто раскрывал альбом с любимыми моментами: вот он за кулисами оперы смотрит на суматошную бабушку, которая перед выходом инструктирует кордебалет; вот она исполняет главную партию на уже пустой сцене перед закрытием театра в свете единственного прожектора. И как же она прекрасна, совсем как на плакатах своей звёздной молодости. А вот она учит Виктора вальсировать, он так мал, что смотрит на неё снизу—вверх; снова фантом, но Виктор значительно подрос и уже легко крутит свою партнёршу в руках, а у неё всё такое же улыбчивое лицо, полное нежности. В уголках глаз морщинки… Фантом Виктора впервые заходит в стены Утёса, рука оглаживает старые стены академии с трепетом – молодой человек мечтал учиться в этом храме знаний.

Снова морок и импульс призывающей магии, от которого Виктор отмахнулся – не время придаваться прошлому. А вот попытаться написать бабушке письмо – обязательно надо. Может, получится обойти запрет отца?