Наверно мой друг много чего предложил, сначала я слушал и поддакивал, но темнота и диван поглотили меня.

Первым, что нас интересует, проснувшись – который час. Особенно меня, ведь за плотно зашторенными окнами я не могу определить даже день еще или уже ночь. Проспал я все на свете. Быстро собравшись, поспешил вниз, предупредив по телефону охрану, что я спускаюсь. Свет погасили, сообщив, что этажом ниже опять задерживаются. Не врать же самому себе, что меня это обрадовало! Подойдя к лаборатории, через стекло я увидел, как она сосредоточенно писала на листке, поглядывая в компьютер. Тут я заметил, как молодой человек подошел к ней и заглянул через плечо на ее записи. Понятно было, что работа в самом разгаре, поэтому я не стал заходить, ушел, попросил вернуть на том этаже освещение.

Я мог подождать ее в холле на первом этаже. От этой мысли мои ноги сами притормозили. Мне понравилась эта идея, я так и сделал. Прошло еще около часа, тогда я увидел, как она вышла из лифта. Держа в руках пальто, даже не накинув его, она быстро направлялась к выходу. Я поднялся, она, заметив меня, остановилась.

– Почему вы так задерживаетесь? – я подошел к ней и взял из рук пальто. – Там холодно. Наденьте.

– А вы всех запоздалых сотрудников встречаете вот так? – она повернулась ко мне спиной.

– Сначала вы перерабатываете, потом берете больничный, потом говорите, что вам мало платят, – я пытался разглядеть ее лицо и так жалел, что плохое освещение мешало мне.

– Значит, о вас правду говорят? – она придерживала руками пальто у груди, не собираясь застегивать.

– Подобный уровневый фольклор до меня не доходит. Может, пройдемся? – Я показал ей в сторону выхода. – Сегодня вам не нужно к подруге? – осознавая свою радость встречи с ней, аккуратно поинтересовался, когда мы уже вышли.

– Нет. Но боюсь спросить, не меня ли вы ждали?

– Люблю гулять в это время, а у вас удобный график.

– А вы не очень заботитесь о работниках. Слышала, в такое время можете проводить встречи, – уже недовольно продолжила София. Я ошибся, решив, что у нее хорошее настроение.

– Значит, вы одна их тех, кто не читает допсоглашение, в котором вы бы увидели, что за это вы можете взять выходной или воспользоваться свободным графиком на следующий день, – я пытался смягчить разговор, но не успел придумать ничего подходящего.

– Вы всегда такой? – она вдруг рассмеялась.

– Каким мне быть, когда речь о работе? – про себя я тоже улыбнулся. Мы остановились у перехода. – Вы сами сказали- я на своем месте.

–То есть ваш секрет в том, что вы умеете думать?

Все же она говорила с издевкой.

Я подыграл ей:

– Сейчас модно говорить «Суперсила».

– Да, это тоже вам подходит, – она внимательно посмотрела на меня. Свет фар мимо проезжавших машин выделял ее лицо из темноты. Я тоже присмотрелся к ней. Почему мне так хотелось запечатлеть в памяти каждую ее клетку? Каждый волосок и брошенный на меня взгляд?

– Мы можем пойти сюда? – я показал ей на тротуар, поняв, что перейти дорогу, освещенную множеством ярких фар, которые будут направлены прямо на меня, я не смогу.

– Вы не считаете, что были резки тем утром? Вы сразу решаете, что все делают ошибки или неправы, – в знак согласия она повернула.

– Я часто сталкиваюсь с этим и вам ответил как обычно, но тут же пожалел. Вы не входите в число подобных, да и мне понравилась ваша идея.

– Не думала, что вы можете признать свою ошибку, – теперь я слышал искреннюю улыбку.

– Не признают только глупцы. Человек называется человеком, а значит должен быть достоин этого имени, понимать свои ошибки, принимать и становится лучше в течение всей жизни.

– Да, слышала такое. Получается, вы со всеми сотрудниками можете быть таким, понимаете это, но не хотите?

– На этот случай у меня есть Макс.

– Да, он внимательнее относится к людям.

– Быть слишком лояльным для руководителя тоже плохо.

– А на этот случай есть вы, да?

Теперь я улыбнулся ей.

– Большинство людей, хотели бы, чтобы к ним относились так же, как они.

Я подумал и ответил:

– Но к этому большинству мы уже и так относимся: говорим «на вы» с незнакомыми людьми, уважительно, даже стараемся понравиться. В азиатских странах преклоняют голову и ждут этого в ответ.

– А вы? К какому числу людей относите себя?

– Я очень хотел бы, чтобы ко мне относились как к большинству. – Я остановился.

–Но по вам этого не скажешь.

Она так легко разговаривала со мной, вот чего мне так не хватало! Макс легко переключался с друга и партнера на врача. Она же видела меня другим. Я забывал о своей болезни, я в параллельной вселенной, в ее вселенной.

Задумавшись, я не заметил, как опять промолчал.

– И знаете, что? – она воспользовалась нашей встречей: – Как научный сотрудник лаборатории, я не обязана думать сколько стоит очистка или другое пользование ресурсами, которые нам предоставили для работы. Иногда от этого зависит результат! Если бы мы все считали рубли, то наука застряла бы у вас между числами! Я ведущий инженер, а не ваш бухгалтер! И если по проекту мне нужно десять раз запустить адронный коллайдер, я запущу его и буду использовать, сколько бы вы не пытались сэкономить!

– Назовите еще меня бюрократом, – на ее крик я ответил тихо-тихо, представляя, во сколько бы нам обошлось использование коллайдера. Она бы нас разорила.

Как же было мило наблюдать за ее лицом, напряжено отражающим каждое слово, нахмуренные брови иногда оседали на место, но как только она продолжает речь, они снова воображали весь ее образ красками. А еще она махали руками, как снегурочка, что пела детям песни. И почему во мне все ликовало?!

Она выдала все это на одной дыхании, теперь стояла, успокаивала его.

– Вы смеетесь надо мной?

– София вы абсолютно правы, вы не обязаны считать, сколько стоит каждый ваш шаг и сколько у нас филиалов и партнеров, и где они. Я готов извиниться. Вы сами удивились, что я признал свою ошибку, но теперь нападаете на меня. София? —я не понимал, что чувствую: тепло разливалось до самых краев, а ее голос успокаивал меня, я окунался в него, забывался рядом с ней.

– А, все мужчины одинаковые.

Этот полушепот было отчетливо слышно. Я сделал шаг к ней.

– Простите?

– Сейчас вы другой, – она снова замахала руками. – Я вспомнила вас за столом на совещании, там вы вели себя как будто каждый винтик, каждый человек принадлежит вам! Потом вы подвезли меня, как будто мой знакомый. Но вы лгун, сегодня тоже ждали меня, специально? Теперь прогуливаетесь со мной, перескакивая с руководителя.

Кажется, я поспешил двигаться ей навстречу.

– Вам не нравится, кто я? Я этого не скрывал!

– Мне не нравится, что я думаю о вас. Я живу в том доме, – она показала на высокое здание, через дорогу, – вы не пойдёте? – она обратила внимание на зеленый свет светофора, который начал пищать.

–Давайте здесь простимся, – во мне боролось желание пойти дальше с ней и страх перед тем, что люди создали и сейчас пользуются, как ни в чем не бывало. Мне казалось, если я сделаю шаг, то окажусь прямо под обжигающим солнцем тысячи ярких фар.

– Извините, тяжелый день, – она смягчилась и виновато развела руками.

– Ничего, София. Я понял, – с огорчением ответил я.

Ветер трепетал сухой листок, задетый моим ботинком. Я скинул его как футбольный мяч.

– Тогда можно вопрос? – ей пришлось сделать шаг ко мне, пропуская пешеходов.

Теперь вокруг была лишь тишина. Я поднял голову и тихо ответил:

–Можно.

– На встрече вы не представились. Сейчас мне неудобно спрашивать спустя время, но как ваше имя?

– Вы не знаете, как меня зовут?! – удивился я.

– Может и должна, но… Вот вы опять ведете себя так!

– Эд. Можете называть меня Эд, – я поспешил ответить и старался говорить серьезно, меня позабавило, с каким тоном она разразилась.

– Очень приятно, Эд! – София смотрела на меня еще около минуты и тоже вдруг стала тихой. Она бы еще успела перейти дорогу, а я был рад, что мигание светофора может притормозил наше расставание. Только-только все снова потеплело. Мне бы хотелось смотреть на нее, постараться запечатлеть ее маленькие плечи, руки, лицо, четкие губы. Мне бы подойти ближе, насколько это можно для двух взрослых людей и запомнить ее глаза.