Почему? Ведь он хотел помочь Кэлу. Том опять погрузился в раздумья, и его все больше охватывала злость, ставшая такой частой гостьей в последнее время.

Не находил оправдания Кэлу Том и тогда, когда говорил себе, что брат нервничает и переживает из-за усложнившихся обстоятельств, в которых они оказались. Гибель Дональда открыла ящик Пандоры с новыми несчастьями.

Том печально смотрел на стену, через которую падал на него красноватый свет. Мысли о Дональде почти оставили его. Но Том не забыл те хорошие времена, когда они дружили. На мгновение он вспомнил, как труп Дональда быстро унесли в холодное помещение – вплоть до особого распоряжения Кэла.

Распоряжение Кэла. ВсегдараспоряжениеКэла!

Казалось, братья теряют контроль над ситуацией. И как только ситуация ухудшится, их взаимоотношения станут еще напряженнее – и неприятнее. Если они оба будут продолжать жить в этом состоянии недоверия и риска, гнев Тома может, наконец, вырваться наружу. И произойдет самая большая ссора.

«Ну, что ж, – подумал он, – она назревала уже давно».

Пытаясь отвлечься от этих мыслей, Том вернулся в полутемную комнату, где находился Гордон Уайт.

Ученый лежал в так называемой терапевтической кровати. Она походила на гигантское пластмассовое яйцо, разрезанное по длине. С его краев тянулись разные трубки и измерительные устройства в виде подушечек к вискам, рукам, ногам и груди Уайта. Непривычные приборы в стене позади кровати рассказывали вслух о состоянии всех его жизненных систем.

Прямо над кроватью висела круглая тарелка. Ее поверхность была усеяна крошечными красными точками. Флоникус пытался объяснить, как невидимые лучи из этого экрана залечивают тяжелую рану. Но прошлой ночью, когда Уайта поместили в госпиталь, Том был таким уставшим, что почти ничего не понял.

Внешне Уайт выглядел хорошо. Он спал, и дыхание его было ровным. Светлая больничная одежда скрывала лазерную рану.

Экстренный видеозвуковой монитор в углу повторял в цветном изображении показ того, что происходило в полдень: кусок высохшей равнины, расположенный недалеко от того участка, который стал местом их прибытия в сороковой век; на заднем плане четыре офицера в шлемах стоят напротив машины, доставившей Кэла и Сиднея Сикса к пункту отправления; полицейские выглядят явно обеспокоенными.

Занавес из вертикальных лучей света, служивший дверью, внезапно растаял. Вошла Мэри.

Прежде чем световые лучи заполнили проем снова, Том заметил двух врачей снаружи. Один из них был около восьми футов ростом.

Серые в точечках глаза Мэри сначала обнаружили присутствие в комнате Тома, а потом обратились к мониторам.

– Он потрясающе быстро поправляется, Тхомас. В сущности, он может прийти в сознание уже завтра.

– Значит, ты веришь, что он выздоровеет?

– Мы были уверены в этом сразу после того, как твоего друга благополучно доставили в госпиталь. Трудность состояла в том, чтобы не допустить распространения заражения ткани вокруг раны. С чем мы также успешно справились, к нашему счастью, – она кивнула в сторону телеэкрана, на котором была все та же картинка равнины, залитой красным светом. – Никаких признаков появления твоего брата и того странного ящика?

– Нет еще.

Он почти привык к дребезжанию ее голоса в горловой накладке и даже начал благосклонно относиться к ее внешности, в том числе и к плотно покрытой голове. Вообще-то она была хорошенькой девушкой – с правильными чертами лица, с красивыми, благородными губами. С чем Том никак не мог примириться, так это с ее постоянной манерой важничать и напоминать о своем превосходстве. Вот и теперь на вопрос Тома о том, не могут ли настоящие доктора лечить Уайта, она с возмущением ответила:

– Я сама вполне квалифицированный…

– Так ты строительный инженер, а вдобавок еще и практикующий врач?

– Совершенно верно.

– В нашем же сравнительно примитивном веке учеба и медицинская практика настолько сложны, что человек не располагает временем, чтобы заниматься еще чем-то другим. Конечно, я понимаю, у тебя самый высший интеллект…

– Но дело не только во мне, Тхомас. Наши штатные врачи все до одного занимаются еще каким-то другим родом деятельности. Доктор Холмм, молодой человек, которого ты видел, конструирует также машины для приготовления пищи, а, кроме того, является помощником дирижера нашего оркестра легкой музыки.

– Чем объяснить, что вы так много умеете?

– Человеческий мозг способен на большие достижения, если его использовать на полную мощность. В силу того, что все наше развитие, или обучение, как называете вы, осуществляется в зачаточном состоянии и раннем детстве, у нас освобождается большое количество времени для овладения многими профессиональными навыками.

Том молчал. В первый раз ее обычно горделивый взгляд немного смягчился.

– Мои вчерашние высказывания рассердили тебя, да, Тхомас?

– Рассердили меня? Ничуть.

– Скажи честно, Тхомас. Наверное, я была слишком резка. Теперь, когда мне понятны недостатки твоего умственного развития…

– Спасибо!

– Пожалуйста, не сердись. Я не хотела тебя обидеть…

Она выглядела беспомощной. Все-таки у нее есть чувства!

Ее голос стал тише:

– Прежде чем разозлиться, Тхомас, подумай. Несмотря на все совершенства наших людей, мы не нашли способ остановить вымирание человеческого рода.

И она посмотрела на него с такой болью в глазах, что его враждебность сразу исчезла.

Мэри снова повернулась к экрану.

– Как долго твой брат и говорящий ящик будут отсутствовать?

– Не могу сказать точно. Они должны дождаться появления Дональда на даче в Лукауте. И, кроме того, потребуется время, чтобы отсюда попасть к Вратам, в наши дни, и переналадить аппаратуру на середину марта. Потом, прежде чем отправиться снова в будущее, им придется еще раз вернуться к Вратам и настроить их на ваше время.

Опускаясь в кресло с резьбой, Мэри сказала:

– Между твоим братом и плавающей машиной плохие отношения. Я так и не поняла, зачем твой брат взял ее с собой.

Во взгляде Тома появилась горечь.

– Я не думаю, что Кэл намеревался действовать в одиночку. Но была и другая причина. До того, как брат принял решение взять Сикса, я высказал желание пойти с ним.

– И он отверг твое предложение?

– Естественно. Он сказал, что кто-то должен оставаться с Гордоном на случай, если поток времени будет возвращен в свое первоначальное русло. Это была лишь отговорка. Кэл – выдающийся человек, что иногда создает ему и другим проблемы. Он совершенно не допускает того, что кто-то другой способен предлагать дельные идеи.

– Особенно, если предлагает кто-то из чужаков, – подтвердила Мэри. – Я заметила в нем дух противоречия.

– О, ты еще и психолог?

– Я посетила много спецсеминаров на тему об индивидуальных особенностях поведения человека. У твоего брата недостаток, типичный для людей с подобным складом ума. Недостаток, который всегда приводит к разногласиям с другими людьми, к враждебности…

– Этот недостаток, Мэри, может привести к беде. И он приведет, если…

Изменившееся на экране компьютера изображение привлекло внимание Тома. Разговор с девушкой, который начинал, казалось, приобретать дружеский характер, был прерван.

Все четыре офицера побежали к кому-то или чему-то, что было вне диапазона видимости.

Том нажал на кнопку для немедленной связи с полицейскими. Они должны были услышать его голос в приемопередающих устройствах внутри своих шлемов.

– Они вернулись? – спросил Том.

Взволнованная Мэри показала на город за стеной и воскликнула:

– Посмотри, Тхомас, – ничего не изменилось!

Она была права. Не было никаких визуальных доказательств того, что поток времени пошел по альтернативному пути.

Офицеры исчезли с экрана. Том крикнул громче. Они услышали его и изменили угол обзора объектива. Том увидел, как полицейские сгрудились вокруг Кэла. Потом заметил знакомую покачивающуюся антенну.

– Кэл? Сикс? Ответьте кто-нибудь!