Оставив любителей различных теорий ломать голову над тем, каким образом монстры аномалий воздействуют на видимый мир не имея обратной связи, более обстоятельные ученые принялись тестировать все, что только можно на практике. И, как говорится, ищущий да обрящет. Труды их не остались бесплодны, когда выяснилось, что энергетическая броня, предназначенная для защиты от солнечной радиации, является непреодолимой преградой для неизвестных сущностей. В подтверждение этому приходили многочисленные свидетельства очевидцев, находящихся в это время на орбите.

То, что защищало путешественников на пути к иным планетам, теперь стало спасительной соломинкой и для оставшихся на Земле. Космические технологии стремительно ворвались в жизнь простого населения, и человечество получило временную передышку. Правда, передышкой это можно было назвать с большой натяжкой, потому как гости из глубин уходить обратно явно не хотели. А как заставить их это сделать не знал никто.

Торговля – двигатель прогресса. Стимуляция потребления своей продукции – цель любой уважающей себя корпорации.

«Новинка! Опасаетесь за сохранность любимых вещей? Теперь они в надежных руках! И только Ваших! Материя, способная считывать ДНК в любой точке соприкосновения с ней! Одно касание – и она предана вам, как любимый пес!» – пестрела реклама на всех баннерах городов.

Fidela. Преданная. Материя, настраивающаяся на ДНК носителя и несущая его индивидуальный код. Из нее начали делать специальные покрытия. Удовольствие оказалось не из дешевых, но бизнес приносил больше выгоды, чем это предполагалось поначалу.

Кампания, масштабно развернутая по всему земному шару, была обречена на успех. Людям нравилось чувство уверенности в том, что все, приобретенное ими, уж точно никуда не денется. А если и денется, то не сможет функционировать и сразу же найдется. Устаревшие датчики навсегда канули в лету. Доходы от госзаказов разных стран и рядом не стояли с теми прибылями, что приносил сбыт среди простого населения.

Так появились противоугонные чашки, машины, одежда и даже унитазы. Многие не безосновательно пытались понять, почему именно последнее нуждалось в такой тщательной защите, но товар имел спрос. Это значило только одно: есть люди, испытывающие в них несомненную необходимость, а, как известно, покупатель всегда прав.

Жарким летом 2437 года Аддиш Треф копался в клумбе местного парка. Оставалось пересадить еще несколько саженцев, прежде чем пойти на обед. Работа, вроде, спорилась, и время близилось к полудню. Все шло спокойно. Можно даже сказать, умиротворяюще. В этом секторе аномалии случались довольно редко. Те, что все же появлялись, как правило, оказывались небольшими и не несущими особой опасности. Монстры, хоть и невидимые, не могли причинить существенного вреда здоровью даже гуляющим животным. Именно поэтому префект решил определить сюда всего одного караульного.

Становилось жарко. Аддишу пришлось снять часть нагрудной брони и белую тканевую тунику, неизменно покрывавшую экзоскелет. Если боевое обмундирование можно было бросить прямо на землю, то накидку он аккуратно сложил на скамейке красным крестом кверху. Прохожие косились на происходящее с некоторым недоумением, некоторые – с недовольством. Треф не обращал внимания, давно уже свыкшись с подобным отношением. Правда, сейчас невольно вздохнул. Он давно думал о том, что Церковь уже совсем не та, что раньше. Несла ли она теперь в себе хоть какой-то смысл, для многих вообще оставалось загадкой. Выполняя функцию, скорее, представительскую в качестве всеобщего культурного наследия планеты, она еле сводила концы с концами.

Люди, недовольные праздношатающимися храмовниками, каждодневно заваливали префекты жалобами. Население целыми днями вкалывало, чтобы вытянуть мир из экономической клоаки. Беззаботные священнослужители многим мозолили глаза, поэтому главенствующий архиерей благословил храмовников на общественно полезную работу. Местные же власти бесплатной рабочей силе оказались только рады.

Уже более полугода Аддиш работал в этом довольно большом парке на окраине города, за которым раскинулся обширный пустырь. А сразу за ним, как оплот мирового финансового кризиса – большая свалка. В этом районе, в основном, проживали неблагополучные слои населения. Работяги, бывшие заключенные, вкалывающие на заводах корпораций за пару стел, матери-одиночки, потерявшие мужей-военных и живущие теперь на крошечные пособия. В общем, все те, кто не мог позволить себе жизнь в безопасных городах под мерцающим куполом. Зеленый клочок земли стал для многих отдушиной в это трудное время, поэтому преображение парка силами Трефа воспринималось на ура. Последний, в свою очередь, гадал, почему же его определили на такой спокойный относительно аномалий участок, ведь имелись и гораздо более проблемные сектора. Закрадывалась скромная догадка, нашептывающая, что сей факт, скорее всего, был связан с некоторой неопытностью молодого священника. Сан он принял чуть более года назад и еще не получил должную закалку. К тому же, иногда опаздывал на литургии, по поводу чего не раз получал не хилый нагоняй от начальства и ропот среди братьев. Оправдания в виде наличия у него маленького ребенка и связанного с ним хронического недосыпа, не принимались.

– День добрый! – веселый голос за спиной вырвал из задумчивости ландшафтного дизайнера-самоучку. Сегодня позже, чем обычно.

– Добрый, – не оборачиваясь, ответил крестоносец.

– Как работка идет? – сегодня собеседник просто излучал хорошее настроение.

Храмовник промолчал. Не то, чтобы недовольно или бестактно. Скорее, больше риторически. Остин Неб плюхнулся на скамью, вытянув руки по всей длине ее спинки. На тревожную реакцию своего молчаливого собеседника он ответил насмешливой улыбкой исподлобья. И, нарочито, саркастическим движением, изобразил стряхивание пылинок с поверхности лежащей рядом белой туники.

Местный полицейский тоже патрулировал парк, и в каком-то смысле они с Аддишем друг друга дублировали. Только один в качестве рабочего снаряжения использовал дубинку с нейрозамораживателем, а другой – четки, да садовый инвентарь. Ну и, само собой, где-то в глубине парка слонялся искусственный интеллект, в качестве силовой поддержки в этом неспокойном районе. Неспокойном, надо сказать, даже в светлое время суток.

Неб был одет по форме, не предусматривающей столь громоздкого, хоть и довольно дешевого, экзоскелета. Легкое обмундирование состояло из сплошного костюма из серебристого нановолокна, с датчиками физиологии, силовыми усилителями мышц и кучей электронных девайсов для обыденной коммуникации, позволяющих постоянно держать связь с различными государственными структурами. На поверхности одежды то и дело возникали тонкие ниточки питающего потока.

– Представляешь, сегодня ваши к нам пожаловали. Ваши! У нас! – немного наигранно посетовал патрульный.

– Ну, а чего ты хочешь? Рано или поздно это должно было случиться.

Остин посмотрел вглубь парка: зеленые растения слишком близко кустились друг к другу. Некоторые росли на почве, другие довольствовались исключительно достижениями гидропоники. Взгляд плавно скользнул вверх, туда, где вдали возвышался мерцающий купол мегаполиса. Время понемногу перетекало от прохладного утра к палящему полудню, а вместе с ним приходила нестерпимая скука.

– Слушай, дружище, ты же не Проявитель, да? – непонятно, чего в этом вопросе ощущалось больше: желания отогнать эту скуку или прервать свою же задумчивость.

– Нет.

– А в чем разница?

– Проявители сильнее.

Полицейский снова задумался. Кажется, в его голове протекал сложный мыслительный процесс. Рабочий день сегодня начался гораздо позже обычного, потому как утренняя планерка немного затянулась. На нее пришли крестоносцы, которых просили любить и жаловать. Любить и жаловать, конечно же, их никто не собирался, но кто же будет спорить с начальством? К тому же, все прекрасно знали, что руководству и самому не по нутру такие гости. Однако, сложившиеся обстоятельства требовали строгой субординации. Приглашенный лектор по классификации аномалий ситуацию особо не прояснил. Неб плохо разбирался в метафизике.