Миссис Слайд имела отдельную довольно хорошо обставленную комнату в верхних покоях, в которых часто собирала верхних слуг для чая. Для всех остальных приемов пищи она спускалась в общую столовую, и тогда все остальные слуги ожидали, пока домоправительница и дворецкий займут свои места во главе общего стола. Последние, в свою очередь, строго следили за тем, чтобы все слуги занимали свои места за столом согласно установленной субординации. По правую и левую руку домоправительницы надлежало сидеть кухарке и горничной леди Эвелин, далее вся остальная женская прислуга. По обе руки дворецкого сидели камердинер хозяина и кучер, далее – вся остальная мужская прислуга.

Приступали к еде только после молитвы, прочитанной Флэтчером. Вначале трапеза проходила молча, однако лишь до той минуты, пока верхние слуги ни поднимались в комнату миссис Слайд на чай с пудингом, где могли свободно обменяться своими наблюдениями и сплетнями дня. Среди нижних слуг, оставшихся за столом на кухне, тут же начинался оживленный обмен теми же сплетнями и активным заигрыванием мужской прислуги с молоденькими служанками.

И Флэтчер, и миссис Слайд в корне пресекали возможность прямого обращения к господам любого из слуг. Все обязаны были делать это только через них. В случае же обращения хозяев к слугам напрямую, те обязаны были давать лишь однословные ответы на обращенные к ним вопросы и не проявлять личной инициативы в разговоре. Исключение из этого правила составляла только старая няня маленького Джонни. Проведя в доме Вебстеров большую часть своей жизни в общении поочередно со всеми поколениями подрастающих наследников, она считалась чуть ли не членом их семьи.

В доме Вебстеров слуги имели еще одно большое преимущество перед слугами большинства других домов. Их заработок, а также и тот факт, что хозяева всегда упоминали их в своем завещании, позволяли добросовестным и трудолюбивым слугам откладывать неплохие деньги. В старости, когда многие отслужившие свой век слуги отправлялись в работный дом, слуги Вебстеров, имели возможность прикупить себе небольшой бизнес вроде таверны или собственный домик, чтобы спокойно доживать свой век.

Стоит отметить одно небезынтересное наблюдение, делающее честь чете Вебстеров. Среди английских слуг, как нигде в мире, распространено правило обязательно получать немалые чаевые от гостей своих хозяев. Опытный слуга никогда не наймется в дом, где хозяева принимают гостей реже, чем один-два раза в месяц. К дому молодых Вебстеров это не относилось. Молва об их хорошем отношении к своим слугам и прекрасных условиях, создаваемых для них, превосходила сведения об их уединенном образе жизни и редких приемах с большим количеством гостей. Среди местной прислуги было известно желание занять освободившееся место в этом доме при первой же возможности .

В доме леди Эвелин не было места беспорядку, нечищеному камину, грязным скатертям, невкусной или холодной еде, жалобам слуг или их недостойному поведению. Светлая улыбка, уютный очаг, продуманный обед, вежливый интерес ко всему, что говорит ее супруг – вот что доставляло ей самое большое удовольствие.

После несложного утреннего туалета – она не любила излишеств ни в чем, начиная с прически и кончая нарядами – и легкого завтрака леди Эвелин принимала домоправительницу и выслушивала ее доклад обо всем, что происходило вчера, и что должно будет произойти сегодня. Затем она встречалась с кухаркой и подробно обсуждала с ней меню на весь день. После этого она обходила дом, чтобы убедиться, что все соответствовало заведенному порядку. Раздав необходимые указания и закончив с утренними заботами, она посвящала себя занятиям с маленьким Джоном.

Джон Вебстер младший, названный в честь своего деда и отца Уильяма Вебстера, был необычайно красивым мальчиком, пышущим здоровьем и жизнерадостностью.

Согласно существовавшей моде он не так давно был переведен с малышовой одежды, одинаковой для мальчиков и девочек и состоящей из кружевных платьиц на настоящую мужскую одежду с бриджами, белой гофрированной рубашкой и длинными носками. Однако, вскоре, после того, как принц Уэльский появился на людях с двумя своими малолетними сыновьями, одетыми в стиле военно-морской темы, туалет Джона пополнили китель, отделанный черной лентой, и настоящая морская рубашка с воротником, которыми он чрезвычайно гордился.

Детство первенца и единственного сына Уильяма Вебстера совпало со все возрастающим влиянием на умы общества сочинений Жан Жака Руссо и Джона Локка, объявившего ребенка «чистым листом бумаги», на котором родители и учителя могли прописывать новые благородные знания и качества его личности.

Зная благородный и благоразумный характер своей жены, Уильям Вебстер полностью полагался на нее в вопросах воспитания маленького Джона. А леди Эвелин, в свою очередь, доверяла прогрессивным статьям в модных еженедельниках, уделявших большое внимание полезным советам по ведению хозяйства и воспитанию детей и выписываемых ею с похвальной аккуратностью.

Таким образом, оторванность от родителей, равно как и телесные наказания за проступки, принятые в английском обществе, не имели места в ласковом и любовном воспитании Джона, благодаря чему, он рос счастливым прямодушным мальчиком, в любое время находившим в лице своего любящего отца доброго друга и советчика.

Образованная и прогрессивно мыслящая Леди Эвелин сама занималась воспитанием Джона, не доверяя его ни нанятым няням, ни гувернерам. В самом начале леди Эвелин допустила к воспитанию сына старую няню, присматривающую еще за самим сэром Уильямом, однако ей не понравились те устаревшие народные предрассудки, которые та внушала маленькому Джонни. Однажды, когда Джон поспешил сам надеть рубашку и надел ее не на ту сторону, няня не разрешила ему переодеть рубашку, так как считала, что это дурная примета, и мальчик ходил до вечера в рубашке, надетой задом наперед.

Не нравилось леди Эвелин также и то, что няня пугала малыша всякими нечистями в минуты его непослушания. Если Джонни ленился умываться утром, няня пугала его водяной старухой Пэг или длиннорукой Нэлл, утаскивающих непослушных детей под воду. Если же он отказывался чистить зубы, на помощь няне приходила водяная ведьма Дженни Зеленые Зубы, которая имела еще и зеленую кожу, длинные спутанные космы волос и острые ногти. В особых случаях в дело вступало пугало всей ланкаширской детворы – чудовище Кровавые Кости. По легенде оно ютилось в чуланах под лестницей и ловило за штанишки всех неслухов отроческих лет.

После применения этих крайних мер няня учила Джонни вместо вечерней молитвы читать глупую, с точки зрения леди Эвелин, народную частушку:

«Марк, Лука, Матфей и Джон!

Благословите кровать и мой сон!

Все угла ее четыре,

Чтобы я проснулся в мире!»

После того, как Джонни потерял свой первый молочный зубик, няня натерла дырку от него солью, а сам зуб сожгла, уверяя, что в противном случае зуб может найти и погрызть мышь, и вследствие этого у ребенка вырастет вместо обычного зуба звериный клык.

На самом деле, не желая признаться самой себе, леди Эвелин тайно ревновала сына к его старой няне. В то время как ей приходилось считаться с традициями воспитания мальчиков в богатой среде и проявлять некоторую строгость в своих отношениях с сыном, няня была лишена этой необходимости и отдавалась любви к Джонни со всей страстью своего неизрасходованного на собственных детей любящего сердца.

По строгим обычаям воспитания мальчиков, мать не имела права купать его, и леди Эвелин пришлось подчиниться этому обычаю. Однако тот же самый обычай разрешал купать маленького сына его няне. Таким образом, няне доставались самые сладкие минуты интимного общения с малышом.

Леди Эвелин, несмотря на всю свою начитанность, не могла соревноваться с неграмотной няней в рассказывании изобилующих чудесами старых народных сказок, которые маленький Джонни не уставал слушать у пылающего приятным жаром камина длинными зимними вечерами. И только няня могла принести Джонни лакомство с кухни, не опасаясь избаловать мальчика, после редких наказаний за какую-либо шалость. Таким образом, самые сладостные моменты воспитания ребенка доставались темной неученой няньке, а не образованной и утонченной матери.