Зак понял свое предназначение, хотя не получил удовлетворения от всего услышанного. Робот неправильно истолковал его молчание.

– Ты до сих пор многого не понимаешь, потому что находишься под впечатление того, что я сделан из проводов, схем и тому подобной ерунды. Так всегда бывает. – Он взглянул на звезды. Скоро наступит утро…

Юнг провел руками, похожими на вилы, по своим искусственным волосам. С головы упали еще несколько комков грязи. Он снова заговорил: «Парни, которые отвергли старую систему, действующую на планете Миссури, были очень умны. Они четко представляли себе, какое общество им нужно. Но они считали, что все это дело времени. Так происходило до тех пор, пока теоретики не стали пытаться установить прежний порядок на Миссури. Законность и правопорядок вместо закона силы. Итак, мои парни собрали меня по частям таким образом, чтобы меня можно было отремонтировать в случае, если меня подстрелит кто-нибудь более меткий и ловкий. И все это затем, чтобы я мог действовать в соответствии с требованиями времени. Вот такие дела, Рендольф. Сейчас ты должен заняться этим. Ты являешься воплощением духа революции, потому что ты убил самого лучшего стрелка, который когда-либо существовал. Ты сможешь преобразить свой городок, не так ли? И ты сделаешь это. Тебе удастся восстановить законность и правопорядок! Так происходит всегда. Я видел, как это происходило в каждом городке, где меня убивали. А меня убивали…

Он беззвучно считал, шевеля губами и загибая пальцы.

Зак был под впечатлением, насколько тонко и революционеры, и контрреволюционеры овладели робототехнологией для воплощения своих идей. Тем не менее, ему было ясно, какая из групп имела доступ к лучшим ресурсам и сырью. В роботе Буффало Юнге группа, которая обладала властью, воплотила модель суперчеловека, являвшего собой полную противоположность несчастному низкосортному Люку Смитту и его непродуктивным собратьям, способным к самоуничтожению. Ирония также заключалась и в их долгосрочном предназначении, последовательном и, вместе с тем, умилительном.

– Меня убивали восемьдесят семь раз, – заявил Буффало Юнг. – И каждый раз это делал сильный человек. – Он украдкой улыбнулся. – Иной раз парень оказывался гораздо сильнее, чем сам предполагал.

– Ты всегда разговаривал с ними таким образом?

– Да. Я заставлял, чтобы они откапывали меня точно так же, как это сделал ты. А как же иначе?

– Думаю, другого выхода нет. – Наконец, до Зака дошел смысл странной улыбки Ремингтона Одопьюлоуса.

– Теперь, надеюсь, ты понимаешь и все остальное, потому что наше время практически истекло. Шейн в полной безопасности, правда? Мне бы не хотелось снова возвращаться сюда, старина. Да это и невозможно. Ведь так меня запрограммировали. Теперь мне предстоит отыскать другой городок, в котором шалопаи не подчиняются законам. Иногда это очень утомляет. Ведь не всегда сразу удается найти человека, который способен убить меня.

Только теперь Зак понял смысл рассказа доктора Бастера о том, как Юнг погиб в Шеттерхенде. Один человек пытался убить Юнга и промахнулся. Второму повезло, и он захватил власть, а Юнг, как предположили, остался лежать навечно на городском кладбище, хотя на самом деле, снова странствовал по планете, оставив в покое городок, который уже был вне опасности, чтобы отыскать следующий, в котором творились беспорядки. Ему приходилось заезжать в сотни городков. Легенду о нем тщательно хранили, словно это была одна из его запчастей. Она распространялась в тех местах, где ему предстояло выполнять свое предназначение.

– Знаешь, ведь все револьверы действительно заряжены, – признался Юнг. – Меня запрограммировали так, чтобы я был метким стрелком. Это затем, чтобы какой-нибудь отчаявшийся человек смог бы стать более ловким и метким. Парни, которые создали меня, были не такими уж глупыми. Они не хотели создавать меня… как бы это сказать… непобедимым, что ли? – Он комично обвел глазами все вокруг. Затем моргнул. – Интересно вот еще что. Еще ни разу меня не убивал бандит. Они лишь умеют творить в городе беспорядки, но большинство из них трусы. Все вместе они еще что-то стоят, но по одиночке они просто грязные вороны. Но всегда находится какой-нибудь маленький человечек… ох, прошу прощения… – Юнг начал подниматься из грязи, словно паук громадного размера, словно какой-то мифический герой, и грязь комками падала со всех сторон. – …у которого действительно есть специфическая революционная жилка. Он стремится стать великим и знаменитым, хотя это желание сидит у него в самой глубине души. Он мечтает об этом, сам того не подозревая.

И снова его рука легла на плечо Зака. На мгновение его глаза заискрились серебристым светом.

– Ты именно тот тип человека, в котором сохранился революционный дух, Рендольф. Именно такой человек должен навести порядок в Шейне, старина.

Его глаза стали мутными. Голос хриплым, словно после виски. «Да, сэр! Для того, чтобы убить Буффлу Юнга, в человеке должны быть собраны воедино и хитрость, и злость, и ловкость. Уверен, что на этот раз мне удалось найти такого!»

Высокий, со злорадной ухмылкой, словно демон, Буффало Юнг стоял возле могилы. Большие пальцы его руки были заправлены за пояс, на котором висело оружие. Его рот под искусственными свирепыми усами был мокрым от слюны. Зак пристально смотрел на него.

В течение длительного времени Зак испытал непреодолимый ужас. Когда он взглянул в зрачки Буффало Юнга, то сразу же заметил, что они не настоящие. Это было ни что иное, как зеркала, в которых он увидел свое собственное отражение.

«Он знает меня лучше, чем я сам когда-либо себя знал».

Это было ужасно.

– А теперь скажи, – громко произнес Юнг, мгновенно теряя всю свою доброжелательность. – Я все сделал до конца?

Зак кивнул: «Город в безопасности. Я у власти и осознаю это. Ты должен ехать, чтобы снова найти место, где творятся беспорядки».

– Правильно. Я поеду туда, куда меня позовут какие-нибудь подонки, потому что там страдают хорошие люди. А если меня никто не позовет, я буду просто странствовать, и, рано или поздно, моя программа заведет меня в какой-нибудь городок, где какой-нибудь парень захочет поднять на меня руку. Это идея.

Юнг обвел взглядом звездное небо. В Шейне сумерки, снова начинается время гармонии, которое так соответствует состоянию мертвых.

– Боже, – подумал Зак, – не надо больше ужасов. Быть веселым. Смеяться. Неужели это невозможно?

– Ты все очень хорошо устроил, Буффало, – сказал Зак и заулыбался.

Робот сплюнул большой комок слюны на свои руки. Его глаза искрились. «Тогда ты поможешь мне закопать этот могильный холм, чтобы они думали, что я все еще здесь. Я хочу вернуться в Джеронимос прежде, чем снова наступят сумерки, чтобы заменить содержимое моего живота. Здесь… – С большой грациозностью он поднял лопату и начал набирать в нее грязь. – Ты разгадал меня, а я разгадал тебя, и именно таким образом два таких ублюдка, как мы, поладили». Ворчание.

Грязь падала, заполняя яму, где находился псевдотруп. Зак повернулся и пристально взглянул на ночное небо. Он подумал, что сможет разглядеть на горизонте черные очертания остроконечных вершин Джеронимос. Затем он вспомнил о Филемоне.

Его интересовало, каким образом Филемон узнал о существовании робота, который сейчас закапывал яму.

Видимо, в пещере, в горах Джеронимос, Филемон Ресмассен обнаружил огромный склад запчастей для Буффало Юнга и запасы деталей для ремонта его дружков, которые тоже были роботами, как и все начальники полицейских участков.

Когда очередь копать дошла до Зака, он взялся за лопату, а Юнг в это время пыхтел и дергал своими руками, словно крючьями. Он вытер искусственный пот.

Зак вспомнил, с чего все началось. Однажды наступил момент, когда он понял, что у Филемона помутился рассудок, но не из-за алкоголя, потому что в это время в городке вообще не было ни капли спиртного. Филемону было известно что-то очень важное о Буффало Юнге, решил Зак. Так как он находился в отчаянии, то решил любой ценой выбить из Филемона правду.