Мы с Дончиком как раз сидели в библиотеке, когда я почувствовала молитву в малом храме Штолле. Столица Имерской империи была настолько большой, что было установлено два моих индивидуальных храма (так называемые “главный” и, собственно, “малый”), не считая алтари в нескольких общих. Заперев библиотеку на ключ изнутри, я перенесла нас с напарником прямо на алтарь. В истинной форме, невидимыми и неслышимыми.

– Когда-нибудь ты точно приземлишься на подношение, – Дончик кивнул на цветы, рядом с которыми я материализовалась. – Какие слухи тогда пойдут? Богиня сминает задницей подаренные ей букеты. Если не смяла – ваша молитва не услышана.

– Почему именно задницей? Они же не видят меня.

Я слушала болтовню купидона вполуха. Потому что прямо напротив, заглядывая мне в глаза… точнее, в глаза моей статуи… стоял Максимиллиан. Дончик как раз приводил аргументы в пользу своего высказывания, когда “звездный” артефактор заговорил.

– Ходит слух, что ты снова вернулась на Чейркон, – так вот какая версия распространена в народе, а то я даже не озаботилась поинтересоваться. – И даже помогаешь молящимся.

Мужчина замолк, как и купидон – до последнего дошло, что я его не слушаю. Надеюсь, он решил, что я просто погрузилась в работу, ни к чему ему знать истинные мотивы моей повышенной внимательности.

– Просто пусть она будет счастлива. Пожалуйста, благослови ее брак.

Максимиллиан оторвал взгляд от статуи и перевел его на букет. Ну да, если слова будут услышаны богиней, он исчезнет. Только вот я не могла обещать, что благословлю. И не потому, что… не важно. Я просто не была уверена, что ее брак окажется стоящим того.

Не дождавшись “божественного ответа”, артефактор хмыкнул “ну конечно”, развернулся и пошел прочь из храма. А мне так обидно стало! Почувствовала себя одновременно обманщицей и невинно оболганной. Черт с ним! Я взяла букет ровно за секунду до того, как Максимиллиан обернулся на пороге, бросил короткий взгляд на алтарь и вышел на улицу. Я даже не успела понять, увидел он исчезновение цветов или нет.

Белые пионы… красивые, роскошные и невероятно нежные! Поистине королевские цветы. Я обняла букет и зарылась носом в упругие бутоны, вдыхая нежный сладковатый аромат. Стало совсем погано. Цветы – богине, молитва – о другой женщине.

– Ну так что, будешь благословлять?

– Не знаю, для начала надо выяснить, о ком он говорит.

Я сползла с алтаря, купидон как висел в воздухе над моим левым плечом, так там и продолжал оставаться. Дружной невидимой компанией мы покинули храм вслед за… какое же у него длинное имя!.. Максом и быстро догнали его. Мужчина шел, не оглядываясь, в сторону реки, которая делила Штолле на две части. Включив “божественное зрение”, я присмотрелась к нитям, которые вели от сердца Макса в разные стороны. Я точно помню, что в прошлый раз не было ни одной золотой нити. В кого он успел влюбиться за неделю?! Как показала практика, ситуация не изменилась. По-прежнему пять белых нитей и все. Хм, может, он просит не за любимую, а, к примеру, за сестру? С чего я вообще взяла, что речь идет о романтических чувствах?

– Ну что там?

– Ничего, только белые. Так что я даже не знаю, кого нужно благословлять.

Я бросила еще один взгляд на мужчину и чуть не запнулась о выбоинку в брусчатке.

– Что, что случилось? – легкой рукой я нечаянно отсыпала купидону увесистую порцию любопытства в характере, а тяжелой – оплеуху, когда пыталась ужержать равновесие. Не целенаправленно, конечно, но ответственность за оба пункта целиком на моих плечах. Мда, а он ведь, теоретически, бессмертный… Фу, Эля, о чем ты думаешь?! Но малыш, кажется, не заметил на оплеухи, ни моих сомнительных размышлений.

– Слушай… а что значат лиловые нити?

– Какие? – Дончик явно был удивлен.

– Лиловые.

– Я с первого раза расслышал. Что за цвет такой – лиловый?

– Ты же знаешь все, что знаю я.

Мы препирались, пока я пыталась успеть за размашистым шагом мужчины. За полгода на Чейрконе ни разу не сталкивалась с такими нитями, и хотела быть уверенной, что мне не мерещится. Тем более что и увидела я ее не с первого раза. Поэтому сейчас старалась идти, не отводя взгляд от ведущей из области сердца лиловой нити.

– Да знаю я его, знаю! Как выглядит, что за цвет такой, – Дончик начал раздражаться. На этом месте я невольно задумалась, а не наградила ли купидона своим характером. Больно похоже он реагировал. – Просто это надо был так сказать – лиловый! Почему не просто сиреневый?

– Лучше ответь мне, что это значит, – теперь раздражаться начала я, а уверенность в выводах относительно напарника только окрепла.

– Понятия не имею, – крылатый младенец как-то резко сдулся и затих, только крылышки трепетали, разгоняя воздух и заставляя мои волосы немного развеваться.

– Как это? – я настолько привыкла, что Дончик знает чуть ли не все, что от этой новости запнулась во второй раз за последние пять минут. Только теперь на относительно ровном месте – насколько это можно сказать про брусчатку. – Ты же знаешь про белые, и золотые.

– Я миллион раз говорил тебе, что черпаю свои знания из общего инфополя. Если белые и золотые нити знаю все, о них говорится в сказках и легендах, то про сиреневые…

– Лиловые, – поправила я.

– Сиреневые! – упорствовал купидон. – Слышу впервые. Наверное, твоя мать знает про них, ну или любая другая опытная богиня. А смертным о них ничего не известно.

Блин, и не загуглишь ведь! Ладно, разберусь. Удерживая внимание на лиловой нити, я пошла по ней, чтобы выяснить, за кого же просил Макс. Почему-то у меня и тени сомнений не было, что на том конце “провода” я встречу нужную девушку.

Нить вела в один из самых престижных районов города, где жили только самые именитые и самые обеспеченные. Вторые, кстати, могли быть и не “голубых” кровей. Аристократы, особенно старой закалки, морщили носы, но все же мирились с тем, что делят власть с выходцами из простого народа, обладающими недюжинной деловой хваткой. Без нее невозможно было бы разбогатеть до уровня Лилейного (какая ирония!) района. Назван он был так за большое количество клумб с этими цветами (а не потому, что туда вели соответствующие нити).

Чем дальше мы отходили от мужчины, тем сложнее мне было удерживать внимание на нити. Это в принципе было справедливо и для золотых, и для белых. Но эта чертовка была особенно верткой. Ведь не зря я рассмотрела ее только с третьего раза. Да и то может быть, что совершенно случайно.

Спустя долгих минут двадцать, когда я уже была вся вспотевшая от напряжения, мы дошли до шикарного особняка. Нить вела к окну на первом этаже, и все так же невидимые, мы прошли на частную территорию и подкрались к нужному месту.

Моему взору предстала помпезная гостиная, в которой расположились две девушки, попивая чай. Нить уходила не в сердце, как положено, а была привязана к запястью потрясающе красивой брюнетки. Она была одета в соответствии с модой, но более официально, а не просто и повседневно. Синее платье-русалка без рукавов, с плотным корсетом и расширяющимся от колена подолом. Поверх атласного футляра шла тонкая сетка, усыпанная сверкающими камушками. Мне сложно было думать, что это бриллианты, но особняк и обстановка заставляли склониться именно к этому варианту. Напротив брюнетки расположилась довольно привлекательная русоволосая девушка, но видно было, что она попроще статусом, характером, да и вообще всем.

– И цветы только натуральные! Никаких искусственных. Моя свадьба должна стать событием не просто сезона, а десятилетия.

– Вообще-то император женится в следующем году.

– И? – брюнетка взяла с подноса пирожное, поднесла было к губам, но в последний момент передумала и вернула сладость на место.

– Твоя свадьба не сможет затмить его.

– Не сможет? – искомая невеста заломила бровь.

– Анджела, твоя свадьба, как бы ты ни старалась, не будет шикарнее свадьбы императора. Это невозможно! Ты понимаешь?! Мы говорим об императоре!