— Командор Разведкорпуса здесь? — обратилась девушка.

— Да, — чёткий ответ.

— Хм, тогда можешь идти наверх, я побуду здесь. Ключ отдай мне, верну на пост.

Кива смотрела как полицейский чуть подумал, но передал ей ключ. Парень уже собирался уходить, как девушка задала вопрос.

— Чья кстати камера?

— Джера Санеса.

Пока внизу, на самом дне, проходили следственные мероприятия, наверху всё протекало в мирной обстановке. Санес отвечал на все вопросы, на которые мог дать вразумительный ответ. Голос его звучал ровно, почти безэмоционально, Зое не перебивала этот тихий поток слов. Джер почти не смотрел на своих посетителей, изучал то пол, то разглядывал свои ладони. Воспоминания о прошлом не вызывали в мужчине особо приятных воспоминаний. Оно было таким далёким, как ушедшее закатное солнце и без всякой надежды встретить рассвет. Как выяснилось культ был организован давно, больше восьмидесяти лет назад, но более широкое распространение получил чуть больше двадцати лет назад. Для прихожан были определённые требования, всех не принимали, да и многие сторонились закрытой религии. Пускай сама она была достаточно мирной. Весомая часть учения говорила о любви, прощении, о готовности принимать свои ошибки, доброте. Призывала сплотиться как стены, что посланы Богом для их защиты. У них даже была молитва, которая читалась в то время как прихожане становились кругом, символизируя стены, сцепляя друг с другом руки. Такое обожествление было направлено на сохранение тайны истинного происхождения стен. И в самом деле это работало, так как некоторые чиновники состояли в культе и своей властью накладывали запрет на любое исследование стен, так как руки неверующих не должны осквернять божье творение. Все службы и встречи происходили в закрытом формате, в церквях и часовнях, ничего демонстративного или излишне навязчивого.

А вот для самих хранителей веры были более строгие правила, которые связывала клятва. У них было больше знаний, но они налагали большую ответственность, обязанности. Такими хранителями были особо доверенные лица: некоторые чиновники, чаще всего сами пасторы, большая часть из них была яростными ревнителями веры. В их преданности не возникало ни малейших сомнений и проходило очень много времени и проверок прежде чем им давали ответственные назначения и посвящали в некоторые тайны семьи Райсс и стен. Джер же не относился к высшим чинам или священнослужителям, он был полицейским, охранником. Ему приходилось действовать там, где первые не справлялись или не могли действовать. Санес был посвящён во многие тайны культа и формально состоял в нём очень давно, ещё до того, как Ури Райсс взошёл на престол. Сам бывший полицейский не упомянул в разговоре: давал ли он клятву о молчании или же был от неё свободен. Сути это не меняло, он рассказывал всё что знал и всё что могло пригодиться Зое. Принцип работы внутреннего устройства культа, имена людей, которые знают многое, некоторые тайники в часовнях, спрятанные в библиотеках редкие книги, которые содержали обрывочную историю о титанах и стенах, происшествия в которых культ приложил свою руку.

Когда Джер закончил, Ханджи почти исписала все листы, что принесла с собой. Результатами она осталась довольна. Их должно было хватить на какое-то время, чтобы занять себя и был шанс узнать что-то новое. Девушка бросила взгляд на заключённого: пустой взгляд лишь с отголосками эмоций, впрочем и до конца отрешённым он не был. В глазах читалось понимание и знание своих грехов. За время разговора он ни разу не сдвинулся с места, словно груз вины за содеянное тяготил его и физически. Зое собрала бумагу, постучала стопкой о колено, выравнивая её.

— Чтож, спасибо за откровенность, Джер. Это должно сдвинуть дело с застрявшей точки, — она встала с кровати.

Леви направился к двери, чтобы открыть её. На протяжении беседы он то мерил камеру шагами, разминая ноги, то стоял, опершись о стену, и совсем редко задавал вопросы вместе с Ханджи. Такое времяпрепровождение его не утомило, но и не взбодрило. Зато он был доволен, что всё прошло гладко без инцидентов и со стороны Джера, и самое главное со стороны Зое. Она же постояла возле сидящего Санеса, словно чего-то ожидая, и пошла к двери. Аккерман уже взялся за ручку, чтобы открыть дверь.

— Это тебе спасибо, Ханджи.

Она обернулась, Леви же просто скосил глаза на мужчину. Он поднял голову и смотрел на посетителей, улыбаясь какой-то грустной улыбкой. Не стал Джер и пояснять за что благодарит, все и так знали. Ханджи кивнула и повернулась обратно к выходу, Леви незамедлительно открыл его, впустив в камеру свет из коридора, где их уже ждали.

Кива улыбнулась, сдерживая себя, чтобы не обнажить зубы в привычном хищном оскале. Аккерман чуть нахмурился, он догадывался какие дела могли привести девушку в это место и не хотел, чтобы такие дела касались его или же Ханджи. С них хватит подобного, уж по своей-то воле можно было избегать сомнительных дел. Новоявленный командор же слегка озадачено смотрела на пока неизвестного ей полицейского. Никаких предположений почему их ждал совсем не тот человек, который привёл, не было. Допрос прошёл без проблем, мирно, спокойно. Ровно как и снаружи не было слышно ничего плохого или же подозрительного, что могло требовать внимания.

— Что-то не так?

— Нет ничего такого, что могло бы нарушить ваши планы, командор Зое. В данном случае моё дело может требовать чуть больше деталей и лишь косвенно касается всех военных структур.

— Вы хотели нас о чём-то спросить?

Почему-то Ханджи ощутила смутное чувство беспокойства, у неё не было причин любить людей в этой форме и их вопросы. Она торопливо закрыла за собой дверь в камеру и не могла разглядеть лицо Джера, на котором застыла маска напряженности. Мужчина не сводил глаз с Кивы, но не решался как-либо двигаться, чтобы не привлечь к себе лишнее внимание. Сам факт того, что он видит эту девушку здесь вызвал мысль о том, что с ним может произойти один из тех несчастных случаев, что так любят случаться. Его могут придушить пока он спит, и никто не придёт к нему на помощь. Как таковой смерти Джер сейчас не боялся, но он не хотел так, не хотел умереть от рук этого человека. Потому что такое не даст ему искупления, которого так хотелось.

Но на удачу Санеса, Киву нисколько не интересовало то, что он мог разболтать или уже разболтал. Не было у неё намерения мстить или устранять его. Она прошла вперёд, играя ключом от камеры, повернула его в замке, скользнув взглядом через решётку по мужчине в камере, и отвернулась переводя взгляд на разведчиков.

— Много времени это не займёт, я провожу вас до кареты, там и задам вам вопросы по одному делу, которое я веду.

Леви решил не называть девушку по имени, справедливо полагая, что если будет нужно — она сама представится своим или ложными именем. Зое нахмурилась, ей это не нравилось, но повода для возражений не было. Поэтому она молча пошла по коридору, надеясь, что идёт правильно. Аккерман же задержал на знакомой пристальный взгляд, на что та подняла одну руку ладонью вверх, показывая что ничего страшного не будет. Уверенности ему этот жест не вселил, у девушки могут быть свои понятия нормы. Но делать было нечего, поэтому Леви проследовал за Ханджи, пока та не заблудилась в бесчисленных коридоров. Кива же чуть помедлив пошла следом, выдерживая вежливое расстояние. Мрачную тишину прерывал только глуховатый звук шагов по каменному полу. Аккерман поравнялся с командором. Зое посмотрела на него вопросительно, на что он еле заметно покачал головой. Такой ответ удовлетворил девушку, она подумала сжимая исписанные листы: «Ну хоть предварительно ничего плохого случится не должно». Мелькнула мысль что это всё связано с тем, что они узнали сегодня от Джера и записи могут отнять. Это был лишь отголосок пережитого, Ханджи вспомнила что она теперь командор, и никто не имеет право без приказа главнокомандующего или самой королевы что-то отнимать или что-то запрещать Разведкорпусу. Едва это осознание сформировалось у неё в голове, Зое собралась и упрямо сжала губы. Леви, следившей за ней краем глаза, одобрительно хмыкнул. Ханджи должна осознавать вес своей новой должности и быть твёрдой.