На прощание она задорно стрельнула светло-карими глазами и помчалась обратно собираться для своего выходного, больше похожего на романтические вечера.

Вероника постояла ещё какое-то время, глядя ей вслед. Хотелось верить, что она не заиграется в свои игры. От мыслей отвлёк голос конюха.

— Эй Траут, запрыгивай, мы отправляемся.

— Да, конечно, — девушка забралась в повозку к остальным.

Лошади тронулись с места и они проехали в открытые ворота на ровную дорогу. Они не успели отъехать и пяти метров, как садовник закрыл железные створки с небольшим скрипом. Они покинули поместье Фриц. Через четыре минуты из виду исчезло и само здание, скрытое высокими деревьями и кустарниками. Неотвратимо наступали сумерки, листва стала будто бы чёрной. Никто не разговаривал, так как все устали после замыкающего дня, всем хотелось поскорее оказаться дома, рядом с родными. В особняке работали и невыездные слуги, но у тех не было семьи и они предпочитали не покидать своих хозяев, считая это лучшей альтернативой одиноким молчаливым вечерам. Сидя возле самого края повозки, Вероника уловила запах табака, что курил их извозчик. От его фигуры вился серый дымок, становившийся более заметным из-за опускающегося холода. Девушка открыла старый чемодан и выудила оттуда шерстяную шаль. Закутавшись в неё, Траут смотрела назад, на дорогу, что они оставляли позади себя. Так было и удобнее и дым не летел прямо в лицо. Минут десять телега ехала по этому второстепенному пути, потом только лошади вывернули на главную, широкую дорогу. Конюх пустил их лёгким галопом. Местности стала более расчищенной, ветра прибавилось. Но Вероника не заметила этого, она думала о том, что ей нужно будет сделать по приезду домой. Самым важным девушка считала передать накопленные наблюдения Киве. Её подлинный «наниматель» имел привычку, которая не нравилась Траут. Появляться почти из ниоткуда и делать это без спроса, пугая всякий раз. Может они встретятся у неё дома завтра с утра или ещё где. Девушка сама не знала, хотелось побыстрее закончить с этой частью работы, отдохнуть от всего, а ведь Карвен справлялась с этим едва ли не круглые сутки, почти без выходных. Подняв лицо к небу, она заметила, что на небе уже проступили ранние звёзды.

— Красиво, — прошептала Вероника.

Дорога длинная можно и насладиться красотой природы.

Доку же было ни до вечернего неба, ни до закатного солнца, ни до того, что этот день наконец-то подходил к концу. Его мозг занимал человек непринуждённо сидящий в кабинете. Гость сидел тут уже часа четыре и за это время ничего в его поведении не изменилось. Как только во двор въехала двуколка с Берчем, командора тут же разбудили. Так что владельца курильни, которого за руку ни разу ни ловили, внизу встречал сам Найл. Тогда он ещё питал надежду, что из этого визита получится выудить что-то полезное. Тщательно следя за человеком, которого видел лишь пару раз, Док спускался с лестницы. Раус же не обратил на главу полиции почти никакого внимания, а направился к женщине, сидящей на стуле и тихо плачущей в платок. Жена Батча провела здесь почти весь день, шок от известия, от трупа мужа не сходил. Достаточно нормальная реакция на происходящее. Мужчина коснулся её плеча, потом только крепко сжал.

— Линда, мы всё решим, — лицо его оставалось строгим, — не беспокойся.

Девушка, всё также рыдая, встала и уткнулась мужчине в грудь. Он не обнял её, но рука переместилась с плеча на голову, выражая странный дружеский жест то ли поддержки, то ли успокоения. Потом Раус отошёл от неё и направился к полицейским, которые собственно и вызвали его.

— - Господин Берч, спасибо что приехали по нашему требованию.

Ярко-зелёные глаза пришедшего медленно повернулись на говорившего командора. На секунду Док увидел там искру безумной ярости, но она тут же погасла. Снова заговорило приличие.

— Я не мог не приехать, узнав что случилось с моим работником, а так же моим другом, — произнес Берч не мигая.

— Прошу вас, пройдёмте, — кивнул полицейский.

Раус молча поднялся по лестнице, не оглядываясь вниз и несмотря вверх. Ещё тогда Док думал, что кое-как они всё же смогут его раскрутить или заставить сказать что-то лишнее, что может быть расценено как улику или хотя бы повод для осмотра его огромного жилища.

Можно сказать, что он ошибся. Очень сильно ошибся. Час они просто опрашивали его, потом разговор перешёл уже в едва ли неприкрытый допрос. Самым выводящим из себя было то, что Берч почти никак внешне не изменился с начала их беседы. Ни признаков беспокойства, страха, опасения, напряжения. Ничего за что можно было уцепиться или надавить. Внизу при обыске дома Бернадота Найл и то чувствовал себя хозяином положения, здесь он ощущал себя бессильным. Никакие трюки и уловки не помогали против такого упорства.

— Так вы не знаете, зачем ваш друг пошёл на грузовую станцию или кто сказал ему туда прийти?

— Всё, что я знаю, что Вал попросил отгул на несколько дней, — Раус чуть пожал плечами, — вот и всё. Не могу вам помочь.

Найл и капитан полиции устало переглянулись, гость даже не выказывал раздражения, что ему задают одни и те же вопросы на протяжении нескольких часов.

— Мы знаем, что у вас есть связи, Раус. Вы, — капитан помедлил, подбирая безопасные слова, — умудрённый жизнью человек. Наверняка вы и сами думали над произошедшим и неужели нет никаких догадок? Смерть вашего подчинённого в таком месте косвенно ставит вас под удар.

Они были уверены, что он связан с пропавшими УПМ. Полицейские пытались манипулировать известными ими данными, чтобы хоть как-то подобраться к этому человеку. «Должно же быть что-нибудь», думал Найл, продолжая подбирать ключи к этому замку.

— У вас ведь могут быть недоброжелатели, такое вполне возможно. Особенно если, как говорит вдова убитого, ваш подопечный сорвался с места внезапно. Вы не допускали мысли, что он не до конца с вами откровенен?

Берч снова скосил глаза на командора. Взгляд был очень неприятным, холодным, колючим, но Найл его выдержал. Он тщательно ловил эмоциональный спектр их гостя как только мог. Наконец Раус разлепил плотно сомкнутые губы.

— Мне повезло всего один раз в жизни, господин Док. Всё прочее я добыл сам и не всё давалось мне легко. Поэтому знаю цену тому, что имею. По этой причине: нет, никто не мог желать мне неприятностей, и нет, мой друг никогда не стал бы меня так обманывать.

Что-то шевельнулось в голове Найла, он только что затронул тему, которая важна для Берча. «Что ж, будем давить в этом направлении», командор откинулся на спинку стула, и на этот раз уже его взгляд стал жёстче.

Командор кивнул, показывая что принимает эти доводы как за реальные. Во всяком случае такое поведение могло говорить о том, что Берч не желает вмешательства полиции, о том, что Берч считает что справится сам с этой ситуацией, о том, что Берч устал и просто не хочет не иметь никакого отношения к этому делу.

— Понимаю, но у меня есть вопрос, — выдохнул Найл, делая вид что это и ему уже поднадоело, — тогда откуда такая надобность вам забирать тело Батча?

Повисло напряжённое молчание, и Док почувствовал, что попал в цель. На эту тему Раус должен был ответить по-настоящему, а не простыми однотипными отговорками. Капитан сдержал лёгкую улыбку, когда командор строго продолжил.

— Обычно тела мы не выдаём, а сжигаем, так как места в стенах не хватает на такую роскошь как захоронения. И что самое важное выдаём мы обычно только родственникам. Его жена не изъявила такого желания. Зачем вам тело мертвого товарища? Может вы хотите в чём-то убедиться по следам на трупе, может вы хотите отыграться на нём за то, что вас ослушались, может быть просто хотите отдать последнюю дань уважения. Я не знаю, но мне это кажется подозрительным. И так как вы не хотите помочь нам, то я боюсь, что мы вынуждены вам отказать в этой просьбе.

Док решил додавить всё, что мог, в одной фразе, приправив этой угрозой не отдать труп, лежащий в подвальном этаже. Берч зачем-то поднял правую ладонь рассматривая её, потом сжал в кулак будто бы что-то ухватил, потом только начал объяснять.