— Что? Что? — она не уставала спрашивать, желая понять происходящее, пока король размышлял, как лучше поступить.

Наконец он протянул ей скипетр, взятый с собой. Исшаор взяла его передними лапами, начала вертеть, с любопытством постукивать своим кривым, вытянутым клювом. Может, она помнила, что это. Может, нет. Прошло минут пять, и драконица с чёрной кожей, местами гладкой, местами с грубыми чешуйками недоумённо и выжидательно посмотрела на Нивервира.

— Там твой огонь, и сейчас я его выпущу. На время, — важно произнёс он, забирая магическое изделие белого золота.

Один из артефактов, что он собрал ещё во времена отрочества. Его коллекция безделушек заметно выросла после войны. Пернатый дракон почти не умел колдовать, но вот обращаться с такими вещицами мог, ведь всё делали они, а не он. Нужные слова, чуть направить магию внутри и готово. Как камень с вкраплениями слюды повернуть под нужным углом, и наслаждаться красивыми цветными всполохами света.

Король осторожно протянул скипетр, ожидая любой реакции от соединения удивительного волшебства с подлинным владельцем. Когда Исшаор, ничего не подозревая, вновь ухватилась за предмет, раздался треск и гул пламени, как если бы громадный ящер выдохнул его, а белая вспышка была столь яркой, что взрослому дракону пришлось прикрыть глаза. Ещё до того, как вновь открыть их, Нивервир слышал сдавленные хрипы боли и шипение. Рукотворное создание перед ним неуверенно перебирало лапами, ходя на месте, трясло головой. Участки чёрных перьев с густо-красным переливом на складках лба топорщились, крылья безвольно обвисли. Кожаный хвост извивался в судорогах.

— Больно. Больно! Убер-ри! — завизжала драконица, корчась.

Но король не собирался сразу запечатывать огонь, что только растекался по привычному для себя обиталищу. Он подхватил артефакт до того, как Исшаор догадалась вновь ухватиться за него. Конечно, он видел, что её тело содрогается от тяжести магии, что сейчас это сродни мучительной пытке. Но она рождена с ней, она должна научиться совладать со всем этим.

— Терпи, Исшаор, — проговорил он и сделал шаг чуть ближе к ней. — Ты должна, это часть тебя.

Первая волна огня прошлась по телу, не причиняя вреда. Нивервир видел, как шкура, перья и, скорее всего, кости сами на доли секунды превращаются в ревущее пламя. Пока оно отдавало лишь золотыми искрами. Вторая волна, чуть дольше предшествующей. Самка рухнула на живот, изогнула хребет и заклокотала от боли. Звук больно резал слух. Пернатый дракон заставил себя в жесте поддержки положить мощную лапу с жёлтой чешуёй поверх её плеча. Этот жар внутри, эту беснующуюся магию можно было ощутить даже так по одному лишь касанию. Загнутые когти, подрагивающие от этих вибраций, чуть сжались.

— Спокойней, Исшаор, слушай мой голос, — король не терял собранности, оттого слова звучали хладнокровно и властно. — Дыши, огонь это дыхание. Это твой огонь и твоё дыхание. Он не причинит тебе вреда.

Пламя ещё раз прокатилось по телу, и пока оно действительно не обжигало его. Через минуту самка начала затихать. Грудь тяжело поднималась и опускалась, когда она делала глубокие вдохи. Наконец-то сила полностью улеглась внутри, но её рассудок дрожал, борясь со всем этим. Во всём этом голос Нивервира для неё был как ориентир, не позволяющий окончательно сгореть в агонии и безумии. В эти мгновения огонь фениксов затмевал собой всё. Её суть — этот огонь, давший ей жизнь. Невероятная жажда жизни, рвение за пределы возможного. Тело полностью воспламенело, и перед королём предстала скорее огненная сущность, нежели живое существо. Это свечение отбрасывало тени, окрашивало всё вокруг в рыже-золотистые тона, ярчавшие с каждой секундой, перетекающими в красный. Теперь лапа самца утопала в сгустках пламени, набиравших жар. Трава рядом начала сереть и заниматься дымом. Однако он не отводил её, прекрасно чувствуя усиливающееся жжение.

— Исшаор, слушай меня, — дракон повысил голос, чтобы быть наверняка услышанным, — ты сильнее этого, ты можешь направлять своё пламя. Оно лишь часть тебя.

И это подействовало: каким-то усилием воли воспитанница сумела приподняться на лапах, и огонь начал возвращать форму её телу. Стихия и жар отступали куда-то вглубь, сквозь всполохи стала проступать и зажмурившаяся морда. Теперь языки пламени уменьшались и нитями уходили внутри перьев и тела, наподобие вен. Чёрное тело сверкало от этих пульсирующих узоров. Нивервир решил, что для первого раза достаточно и протянул артефакт драконице, та судорожно его схватила. Белая вспышка, только на этот раз поменьше, и всё.

Чувство несокрушимой мощи ушло, всё стало как прежде. Исшаор лишь потряхивала головой и ёжилась. Жестокий урок, но без него никак. Королю было почти что стыдно за то, что пришлось подростка подвергнуть такому. И придётся ещё не раз, пока та не освоится наверняка. Он не может вечно её опекать или хранить этот запечатывающий скипетр. Она сама должна стать обладателям этой силы и научиться ею пользоваться правильно. С уважением и знанием.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил дракон, выдавливая из себя то небольшое, искреннее участие.

Глупый вопрос. Плохо она себя чувствует, и дураку понятно. Самка не ответила, лишь сжалась в клубок, обхватывая себя крыльями. Нивервир присел рядом, предварительно отложив пугающий её артефакт, и накрыл её одним крылом. Что он ещё мог сделать? Попросить прощения, что по недосмотру драконов такое существо, как она, вообще появилось на свет? И что теперь не сталкиваться с реальностью нельзя? Понемногу она успокоилась и начала делиться впечатлениями, от глубокого потрясения заговорив с прежним выговором и заиканием.

— Бо-олъно, кости горьел-ли, — драконица чуть прижалась к нему, ещё мелко подрагивая, но не плача, — м-мы-ысли то-ож-же.

Сейчас пернатый дракон ощущал себя просто старшим, поэтому, подавив неприязнь от слишком близкого прикосновения, он не сдвинулся с места. Постарался говорить успокаивающим тоном, как с перепуганным детёнышем, кем по сути сейчас Исшаор и являлась.

— Огонь пытался сжечь твои мысли?

— Да, — коротко ответила самка, нервно пощёлкивая клювом.

— Но ты сопротивлялась и сумела его, — Нивервир задумался, подбирая более понятное ей слово, — сдержать. Молодец, Исшаор. Так и надо. Потом было легче?

— Да, оно н-не лом-ало, не голодное, — она подняла на него глаза, полные страха, непонимания и отчего-то вины, — как всегда до встръечи. Почему моё дыхание такое?

Дракница уже видела, как прочие драконы выдыхают пламя. Знала, какой за термин соотнёс её опекун с тем, что произошло. Но тот не мог дать ей ответа на этот вопрос. Не сейчас. Может, когда она станет старше и умнее. А пока надо разобраться с тем, что есть. Как бы тяжело не было.

— Ничего постыдного в таком дыхании нет, оно, — король выдохнул, произнося эту ложь во благо, — просто сложнее. Но мы будем тренироваться, чтобы у тебя получилось с ним сладить. И ты будешь гордо им сиять, когда подрастёшь, Исшаор.

— Правда? — драконица чуть улыбнулась мутными глазами. — Но оно такое злое и сильное.

— Ты начнёшь понимать его со временем, и я буду тебе помогать, — самец встал на лапы и убрал крыло, испытывая облегчение и уверенность. — Но пока хватит, хочешь полетать?

Самка робко кивнула, разговор хоть как-то привёл мысли в порядок. Пусть тело ещё дрожало от всех перегрузок, но ей очень хотелось ощутить холодный и ничем не сдерживаемый ветер. Король с шорохом раскрыл крылья, подхватил задними лапами скипетр и устремился вверх. Драконица же, стараясь изо всех сил, полетела следом, боясь отстать. Мышцы ещё сковывало от напряжения, но Исшаор чувствовала, как с каждым махом крыльев оно медленно отступает. В небе было прохладно, особенно после яростно ревущего жара. Она с радостью подставляла этой свежести своё тело, чтобы хоть как-то унять бурление крови. Впереди, в вышине, так далеко маячила фигура Нивервира. Сильного и взрослого. Он, преисполненный тяжестью грядущего, но вместе с тем и успокоенный сделанным первым шагом, не оборачивался, чтобы узнать, держит ли подросток заданный темп. А может, просто давал ей больше свободы, зная, что самка уже достаточно осознанная, чтобы научиться её распоряжаться правильно. Она справилась с огнём фениксов, пусть и на краткий срок, и обязательно вырастет в достойную драконицу, способную нести бремя своего существования.