— Идём. Нужно собрать остальных и поставить в известность, — он скользнул прищуренным взглядом по драконице, но ничего более не сказал.
Они вышли из высокой башни и направились к свободной от нагромождения разломанных зданий местности. Впереди вышагивал пернатый дракон, верный своей манере ходить на двух задних лапах, потом шёл Трефалкир. Дети бегали вокруг него, иногда любознательно задавая какие-то свои вопросы, на которые отец улыбаясь давал ответы. Роулсанэ тащилась позади, но старалась всё же держаться поближе к зелёному дракону. Наверное, потому что так ей было спокойней. Кто-то из прочих родичей, завидев, куда направляется Нивервир с чудными, новыми спутниками, выходил из облюбованных укромных местечек и направлялся к в своём роде площади. Оперённый самец знал, что придут не все, даже когда он огласит благословенную Долину своим клёкотом, напоминающим крик громадного ястреба-тетеревятника. Кого-то попросту не интересовали такие вопросы, кто-то доверял решение королю. Но самый проблемный на текущий момент родич был уже на месте, и вовсе не по причине небольшого сбора. Трефалкир, как только свернул в последний поворот за небольшим самцом, которому его необычная ходьба прибавила в росте, тоже увидел её.
Зотарес мирно дремала на самом большом камне, нагретом лучами солнца, и сама нежилась под этим мягким теплом. Эту белую глыбу, как правило, занимал король, и нельзя было сказать в чём причина столь наглого выбора места: в её амбициях или же габаритах. Она была очень крупной, больше любого из лавовых сородичей, больше любого из штормовых родственников, больше любого дракона ныне живущего. И с годами самка только прибавляла в росте. Драконица была старше Нивервира лет на пятнадцать, и он выглядел по сравнению с ней сущим и тщедушным подростком. Как и в случае детей прибывшего Трефалкира, в её венах текла смешанная кровь, но в отличии от них она выглядела нормально. Внешность передалась ей в основном от отца, лавового дракона, но вот на лбу и вдоль позвоночника виднелись иссиня чёрные полосы, переливавшиеся тёмно-синим. Брюхо покрывали тусклые серебряные пластины, как у её матери. В основном же тело было тёмно-красным, напоминая перелив магмы. На плечах и лопатках, а также хвосте, красовалась базальтово серая чешуя. Правда, преобладал скорее тёмный оттенок. Массивные крылья не оставляли никакой лёгкости полёта. Но Трефалкир хорошо помнил, что драконица могла ненадолго быть быстрой, если того захочет. Хвост, предназначенный не для баланса, а для сокрушающих ударов, лежал вытянутый вдоль основания скалы. Её крепкое тело могло выдрежать жар её необычного огня, разъедавшего всё на своем пути. Нивервир и Зотарес недолюбливали друг друга, и дело заключалось даже не в каких-то особенностях их сил, а в характерах. Выдающаяся самка обладала резким, вспыльчивым нравом и предпочитала решать все проблемы жёстко и, желательно, одним действием. Гордый король же мог резко на что-то реагировать, но все проблемы он старался решить как можно грамотней, пускай на это и уходило ощутимо больше времени. Из-за их противоположных взглядов и эмоциональности они часто спорили. Зотарес, благодаря своей силе и заслугам на войне, могла себе такое позволить и считала это правильным. Именно правление прошлых королей довело до тех нехороших событий, и в раздумчивом подходе нынешнего к самым различным проблемам она видела призрак тех самых ошибок. И некоторые разделяли это убеждение, для них Нивервир был всего лишь тенью своего отца и никем более. Впрочем самка в какой-то степени уважала его и поддержала, когда юный принц решил, что нужно начать активно действовать. Они могли ладить и действовать заодно, если возникала такая необходимость. Драконица была очень упрямой, но достучаться до неё представлялось реальным, пусть и тяжёлым. Она могла пойти на уступки. Но в мирное время столь разные взгляды на жизнь разводили этих двоих в противоборствующие стороны. К облегчению Нивервира, она, будучи главой лавовых стай и смотрительницей добровольного дозора на восточных огненных горах, не так часто появлялась в Долине и не так часто создавала конфликтные ситуации. Хоть её слова всё равно могли сеять сомнения среди прочих родичей. И сегодня споров не избежать.
Как только король вступил на белую каменную кладку площади, Зотарес открыла один фиолетовый глаз с голубыми крапинками, создававшими иллюзию искрения. Заметив и его спутников, она слегка прищурилась и потянувшись подняла массивную голову и длинную шею с широких лап. Трефалкир вежливо ей поклонился, как только подошёл с детьми ближе. Они знали друг друга достаточно долго, и хотя друзьями не могли называться, всё же относились друг к другу вполне сдержанно. Драконица ответила почти таки же кивком, с холодным любопытством разглядывая его потомство.
— Здравствуй, — начал земляной самец, сохраняя уважительную дистанцию, — Зотарес, громовой всполох неба. Вижу, ты стала ещё сильней.
— Давно не виделись. Твои глаза не подводят тебя, Трефалкир. Ты, — самка басисто хмыкнула, чуть опустив голову к его чадам, — в свою очередь обзавёлся детьми, хотя они больше похожи на виверн.
Последние слова она произнесла с небольшой ноткой презрения, и драконыши, глубоко потрясённые видом мощной драконицы, неловко попятились в тень отца, стараясь в ней укрыться от её взгляда. Вид громадного родича не мог не пугать. Тёмно-зелёный дракон с достоинством произнёс без всяких признаков опасений.
— Они драконы, такие же как и ты.
— Гра-а, — она зевнула, обнажая длинные клыки цвета серебра, — не такие. Мои родители не увлекались распитием чужих жизней.
Прямое указание на то, что причиной дефектов своих чад может являться он сам, чернокнижник пропустил мимо слуха, даже не став отвечать на такое. Ему, как и его отпрыскам, стыдиться нечего. Они сумели родиться несмотря на трудности слияния крови двух разных пород. Две разные стихи ужились в них, и это только лишний раз доказывает, какие они удивительные.
— Тебе просто повезло, что твоя смешанная кровь нашла такую форму, — вмешался Нивервир, подходя ближе.
— Поэтому-то они не такие как я. У нас что-то новое? — чуть спокойней осведомилась Зотарес. — Раз ты, Трефалкир, покинул свой лес и пришёл сюда вместе с детьми, да ещё с той молодой драконицей. Что-то явно необычное.
— Скоро сама всё узнаешь, — прозвучал туманный ответ от короля.
Нивервир предпочёл пока не говорить, что именно послужило причиной. Не хватало ему терпеть возмущение этой самки уже сейчас, а в том, что оно обязательно последует, пернатый дракон не сомневался. Он направился к центру и издал сборный клич, призывая всех желающих присоединиться к небольшому собранию. Оно было необходимо, потому что каждый имел право знать о произошедшем, высказать своё мнение. По большей части, это являлось и поводом показать, что нынешний король заботится о своих землях и не пускает ничего на самотёк. Вскоре пришло сорок различных драконов, конечно, не все, что сейчас находились в Долине, но немало. К этому времени Зотарес лениво спустилась с большого камня, словно нехотя уступая его законному владельцу. Такая медлительность подняла волну раздражения внутри Нивервира, но он усилием воли подавил её. Сейчас не время и не место, учитывая то, что он им собирался объявить. Трефалкир занял своё место рядом с этой, выступающей из земли, скалой. Драконыши, часто ловившие на себе косые и презрительные, а иногда даже враждебные взгляды, сидели у него между передними лапами, сгрудившись в кучку. Впрочем, они не выглядели очень испуганными, скорее недоумёнными и смотрели на окружающих с настороженным любопытством. Только Сардолас поглядывал иногда сердито: ему откровенно не нравилось, что на его младших братьев так смотрят и что при взгляде на его отца презрительно фыркают. Роулсанэ же, к разочарованию не увидев своих морских собратьев, постаралась расположиться ближе к хоть сколько-то знакомому Трефалкиру и детям. Тем временем король, оглядев пришедших и уже занявших места, постучал когтями по белому камню и начал рассказывать новость.
