Пётр Майков, ссылаясь на других авторов, указывал что «привязанность Бецкого к отцу удерживала его при нём; он не захотел с ним разлучаться, приехал в Россию и записался в Коллегию иностранных дел, чтобы жить дома и продолжать заниматься своим окончательным образованием».

   О своей учёбе в кадетском корпусе Бецкой, по словам Петра Майкова, уже значительно позже, в 1764 году рассказал Императрице Екатерине, когда представлял на утверждение свои рассуждения о воспитании «как будучи кадетом в Копенгагенском кадетском корпусе, ходил в караул, стоял на часах в ночное время и т.д.»

   В России Бецкой был записан на военную службу, но затем направлен на дипломатическое поприще.

   По словам Петра Майкова «канцлер Остерман обращал особенное внимание на способности Бецкого неоднократно и посылал его курьером к иностранным дворам. Его познания, ловкость, деятельность много способствовали его повышению, чему также сильно содействовало и покровительство Анастасии Гессен-Гамбургской», его родной сестры по отцу». Вот тут снова интересный факт. Старшая сестра Анастасия на протяжении всей своей жизни особо опекала Ивана Бецкого. Именно старшая сестра… А не был ли он действительно её сыном?

   Затем Бецкой попал в Париж «где, по близким отношениям И. Ю. Трубецкого к В. Л. Долгорукому, и мог быть определён последним при посольстве, в качестве секретаря».

   А в Париже, вполне естественно, не только служба занимала его.

   Путешествие ли это было, или работа в посольстве, в данном случае не важно – важно, что Иоганна Елизавета «и в то время и впоследствии относилась к нему очень милостиво». Точнее не скажешь. Издание-то особого рода, выражения в нём точны. Лишнего не говорится. Да и не всегда обязательно писать напрямую.

   Мы не будем спешить с выводами и делать заключения, а лучше попробуем разобраться с теми фактами, которые ни у кого не вызывали сомнений.

   Получив новое назначение состоять при отце, Иван Иванович Бецкой через некоторое время выехал в Россию, простившись с Парижем, тем более, почти одновременно с ним столицу Франции покинула и Иоганна Елизавета. Она спешно отправилась к себе на Родину, поскольку, как выяснилось впоследствии, к тому были веские причины.

   Бецкой вернулся в Россию «с депешами по секретным делам». Служил при отце генерал-фельдмаршале, в чине генеральс-адъютанта. Тут нужно уточнить. На слуху у нас чин генерал-адъютанта. В чём же разница? Да в том, что у Государей в ту пору были генерал-адъютанты, а у крупных генералов – генеральс-адъютанты. Так именовалась, говоря языком нынешним, должность, а звание… Воинское звание, к примеру, у Ивана Ивановича Бецкого при назначении было – майор, а вскоре он стал подполковником.

   Долгое время этой темы никто не касался ни в литературе, ни в кино. А вот не так давно Борис Алмазов в статье «Екатерина Великая – русская?» об Иоганне Елизавете сообщил следующее:

   «Её положение и жизнь были весьма незавидны. Собственно, если можно так выразиться, она принадлежала ко второсортной аристократии. Владения её супруга герцога Христиана Августа Ангальт-Цербст-Беренбургского, расположенное на клочке земли, некогда заселённого лужицкими славянами, нищенствовало. Иоганна Елизавета, происходившая из другого тоже обедневшего немецкого княжеского дома Голштейн-Готторпского (тоже нищего) всегда остро чувствовала свою бедность и своё положение приживалки при европейских дворах. В двусмысленном положении находился и Бецкой, который, однако, в отличии от герцогини, в средствах стеснен не был.

   Иван Иванович был пригож, статен, блестяще образован, свободно говорил на нескольких европейских языках. Ощущая себя, безусловно, русским, он по воспитанию был совершенный европеец, да и в России к этому времени почти не жил. Но как это свойственно эмигрантам, вообще людям, долго живущим вне Родины, он был горячим патриотом, видя Россию в некотором ореоле собственных мечтаний. Русский без России, незаконнорожденный княжеский сын и безвестная немецкая аристократка, понимавшая свою роль марионетки в большой политике. Не исключено, что «встретились два одиночества…».

   Борис Алмазов сделал и ещё одно удивительное заявления…

   «В начале 1729 года Ивана Бецкого срочно отзывают в Россию из Парижа, а 4 марта 1729 года у Иоганны Елизаветы родилась девочка, получившая при крещении имя Софья-Фредерика – Августа».

   Удивительно оно из-за указанной даты – 4 марта 1729 года!

   Почему 4 марта? Ведь всем известно, что София-Фредерика-Ангальт-Цербстская – будущая Императрица Екатерина Великая – родилась не 4 марта, а 21 апреля (2 мая) того же, 1729 года.

   Интересная мысль высказана в журнале «Чудеса и приключения»

   «Золотой век» императрицы Екатерины II таит в себе множество тайн и загадок… Однако, пожалуй, главное – это тайна происхождения самой «Северной Семирамиды»… при каких обстоятельствах появилась на свет София-Фредерика-Августа, принцесса Ангальт-Цербстская, ставшая впоследствии Российской Императрицей. «Как при каких?» – спросит читатель, знающий из курса истории, что Екатерина II родилась 21 апреля 1729 года в семье наследного принца Ангальт-Цербстского герцогства Христиана-Августа и его супруги Иоганны-Елизаветы. Да, всё так: только малость не так!.. Когда София-Фредерика-Августа стала российской великой княгиней, немецкие историки перерыли все штеттинские архивы в поисках материалов о жизни её родителей в этом городе и не нашли ничего, даже метрических записей о рождении Ангальт-Цербстской принцессы. При немецком «орднунге» (порядке) такого не может быть, потому что не может быть никогда! Однако все материалы просто-напросто исчезли. Единственной причиной этого исчезновения историки посчитали тайну рождения принцессы и были правы…»

   Были причины скрывать истинную дату рождения дочери Иоганны Елизаветы. Проскочила даже информация, что будущая Императрица родилась семимесячной. Словом, что-то было не то – поздновато, видно, вернулась к мужу Иоганна Елизавета после своего парижского романа с Иваном Бецким, и необходимо было как-то завуалировать то, что родила она дочку раньше срока.

   Но всё это было уже в прошлом. В будущем же будет ещё немало интересных фактов, которые являются ярким подтверждением того, что парижский роман Ивана Ивановича Бецкого и Иоганны Елизаветы не прошёл бесследно…

   При восшествии на престол Петр III вызвал Бецкого в Россию и назначил главным директором канцелярии строений, произведя в генерал-поручики.

   И снова интересный факт.

   Борис Алмазов в материале «Екатерина Великая – русская?» рассказал:

   «Возвращаясь из Москвы в Петербург, после коронации, И.И. Бецкой ехал в третьей за государями карете – знак, говорящий о положении ближайшем к престолу».

   Здесь автор не указывает, после какой коронации, хотя из текста можно понять, что он имеет в виду коронацию Петра Третьего. Но в других материалах говорится прямо: после коронации Петра Третьего. И опять же уточнено – «в третьей за государями карете». Но ведь Пётр Третий так и не успел короноваться. Тут авторы явно напутали. Вернее, напутал кто-то один, а остальные добросовестно переписали.

   Вскоре после переворота, Императрица привлекла Ивана Ивановича Бецкого к деятельности по совершенствованию образования и воспитания в России.

   В Википедии сообщается:

   «Указом 3 марта 1763 года на него было возложено управление, а в 1764 он был назначен президентом Академии художеств, при которой он устроил воспитательное училище.

   1 сентября 1763 года был обнародован манифест об учреждении московского воспитательного дома по плану, составленному, согласно одним данным, самим Бецким, согласно другим – профессором Московского университета А. А. Барсовым, по указаниям Бецкого. По мысли Бецкого, в Петербурге было открыто «воспитательное общество благородных девиц» (впоследствии Смольный институт), вверенное его главному попечению и руководству».