"Человек рожден для счастья, как птица для полета" - этот афоризм из рассказа "Парадокс" (1894) был боевым девизом Короленко. Он хотел видеть свой народ свободным и счастливым. В сущности все его творчество было борьбой за всестороннее раскрепощение людей и реальное осуществление их счастья и идеала демократических свобод.

4

Сила Короленко - в критике и обличении всех сторон самодержавно-политического строя в России. В пореформенной действительности он обнаруживал явные следы "крепостнической традиции", показывал проявления всевластья помещиков над крестьянами и произвол чиновников, равнодушие властей к положению народа, задавленного и подверженного голоду, недоеданию и высокой смертности из-за нехватки питания и периодических неурожаев. Об этом Короленко поведал в книге очерков "В голодный год" (1892), которая в свое время глубоко потрясла всю Россию правдивым изображением трагедии современной писателю деревни.

Важное место в творчестве Короленко - художника слова и публициста занимает тема капитализма. Народники отрицали возможность перехода России на буржуазно-капиталистический путь развития и признавали лишь кустарные формы хозяйства и труда. Короленко уже в 1890 году выступил с книгой "Павловские очерки", в которой поставил под сомнение правильность народнических теорий. Углубляясь в исследование сравнительных достоинств фабрично-заводского и кустарного производств, Короленко на множестве фактов и цифр показал преимущество крупной промышленности над артельно-кустарной. На эти наблюдения и выводы Короленко позднее сослался В.И.Ленин в своей работе "Развитие капитализма в России". В историческом споре марксистов и народников Короленко был гораздо ближе к первым, чем ко вторым. В 1898 году Короленко заявил: "Я далеко не принадлежу к безусловным поклонникам так называемого артельного принципа". Для него было очевидно: Россия неуклонно идет путем капиталистического развития, и этот процесс объективно является прогрессивным. "...Необходимость технического прогресса не подлежит спору", - писал Короленко в полемической статье "О сложности жизни" (1899). И в то же время он прозорливо заметил, что прогресс и капитализм - "понятия далеко не тождественные", и в отличие от легальных марксистов, призывавших идти "на выучку к капитализму", утверждал, что капитализм "есть временное условие" и что его развитие оказывается "многими своими сторонами противочеловечно". В частности, он обращал внимание своих читателей на "ужасающую картину положения рабочих, превосходящую любые проявления настоящего рабства". Короленко, таким образом, не соглашался с народниками и был против буржуазных апологетов капитализма.

Античеловечный характер капитализма стал для Короленко очевидным после его поездки летом 1893 года в Америку, где он провел более месяца. Противоречия буржуазного общества писатель обнажил в очерках "В Америке" (1894) и "Фабрика смерти" (1895), в рассказе "Софрон Иванович" (1902), оставшемся незаконченным; но особенно полно, сильно и отчетливо выражен пафос отрицания буржуазной действительности в повести "Без языка" (1895). Короленко вскрыл в ней развращающую силу денег в мире капитала, фальшь и ложь буржуазной демократии, высмеял продажность буржуазной американской прессы, разоблачил соглашательство профсоюзных вождей, поведал жуткую правду о безработице и голодной жизни трудящихся крупнейшей капиталистической страны.

5

Творческая деятельность Короленко на рубеже двух веков была многообразной по своему содержанию, идейному пафосу, жанровым формам и художественным средствам.

В ряде произведений резко обозначились мотивы назревающей народной революции, что было отражением общественно-политического подъема в России, вступившей в период массового освободительного движения. Новым явилось обращение писателя к темам и образам исторического и революционного прошлого родины, в частности - к изображению народно-крестьянских мятежей, бунта, вооруженного восстания. Так, в очерке "Божий городок" (1894) и рассказе "Художник Алымов" (1896) Короленко делает попытку художественно воссоздать отдельные эпизоды из народных восстаний под водительством Разина и Пугачева, с обостренным интересом и вниманием исследует вопрос об их историческом значении для современной ему освободительной борьбы народа и демократической и революционной интеллигенции.

Небезынтересен тот факт, что как раз в это время писатель обдумывал замысел исторического повествования о Пугачеве "Набеглый царь". Его привлекает также героико-трагическая судьба декабристов, Чернышевского, политических каторжан и ссыльных. Отголоски этих настроений и творческих увлечений Короленко отчетливо слышатся в его рассказе "Последний луч" (1900).

Сюжетно рассказ "Последний луч" связан с сибирской тематикой. Своеобразное "возрождение" этой тематики, возврат писателя к ее разработке на новом этапе своего творческого развития ознаменован появлением в конце 90 - начале 900-х годов таких произведений, как "Марусина заимка" (1899), "Государевы ямщики" (1901), "Мороз" (1901) и "Феодалы" (1904). В них живут и действуют люди неугомонного характера, беспокойные, недовольные своей судьбой и жадно ищущие счастья (Степан в "Марусиной заимке", Микеша в "Государевых ямщиках"). Образы рвущихся к свободе людей из народа выступают на фоне суровой и угрюмой сибирской природы, холодной и равнодушной к человеку, символизирующей жестокость и мрачное бесчеловечие окружающей действительности, всего строя жизни. Короленко предстает в сибирских рассказах большим мастером пейзажа, используемого им как средство раскрытия душевных переживаний героя и противоречий его социального бытия.

Короленко любил рисовать предгрозовые пейзажи, полные ощущения близких перемен и потрясений. Чрезвычайно характерен в этом отношении, например, рассказ "В облачный день" (1896). Народное недовольство выражено здесь не только в речах и поведении ямщика Силуяна, но и через символико-аллегорическую картину природы, пронизанную чувством ожидания грозы, ощущением освежающего дыхания воздуха, перемен в окружающем мире. "...Во всем чувствовалось ожидание, напряжение, какие-то приготовления, какая-то тяжелая борьба", - пишет Короленко. Символичны - с глубоким социальным подтекстом - описания встревоженной Волги в мгновения перед грозой; "Молния короткими вспышками освещала реку от берега до другого... Волны вздымались, поблескивая пеной гребней, и опять падали и утопали во мраке. Будет буря..." Пророчески звучали слова о грядущей буре, которая всколыхнет застоявшийся воздух, освежит просторы России, и людям станет легче дышать...