В следующую секунду вместо человека на полу прыгала птичка, чуть крупнее воробья. Оттолкнувшись, она взмыла в воздух.

– Рельсон, вернись, – закричала Бленда.

Но испуганная птичка сделала несколько бестолковых зигзагов по комнате и, врезавшись разок в остатки люстры, вылетела в окно.

Я пожал плечами и начал фотографировать происходящее.

2

Когда я смотрел на мир через объектив, происходила своего рода магия. Я превращался в машину по поиску ракурсов.

Любой, кто занимается фотографией профессионально, а не «для себя», кто зарабатывает этим на жизнь, знает это ощущение. В таком состоянии фотографы способны бесстрастно фиксировать умирающего от голода ребёнка в Африке, раненного ребёнка в Сирии, мёртвого ребёнка на Украине.

За это фотографов называют бездушными.

Так и есть. Мы вкладываем душу в снимок, на себя уже не остаётся.

Вот и сейчас, когда смотрел через объектив, я перестал бояться световых копий, который десятками посылал Первомаг на студентов магической академии. Моё тело сейчас предназначено только для того, чтобы поставить камеру под нужным углом. Или выставить настройки так, чтобы световые линии боевой магии не засвечивали кадр.

Я профи, нет нужды смотреть на экран, чтобы знать, когда вышел удачный снимок.

Вот сосредоточенное и красивое лицо Бленды Роулли, наполовину сокрытое снопом красных искр, что высекали её огненные хлысты. Крепко сжатые побелевшие губы иногда приоткрывались. Бленда делала глубокий вдох, словно выплывала на поверхность воды, и губы снова сжимались. Она похожа на хирурга, проводящего сложную операцию.

Вот мутировавшая Аделла замерла на потолке: наполовину звериное тело собрано в пружину, хвост с острой кисточкой на конце нацелен на кокон Первомага, глаза горят красным огнём, мускулистые лапы напряжены, рыжая шерсть стояла дыбом, кое-где в ней торчали обломки световых копий. Именно на этом снимке будет заметно, что Аделла сильно пострадала от самозащиты Первомага. Обломки световых копий затухли, на их месте остались кровоточащие раны.

Слюбор стоял, как изваяние, закутавшись в свой плащ. Этот толстый парень – островок спокойствия в буйстве вокруг него. Плащ уже пробит в нескольких местах. Но Слюбор непоколебим, его фигура потеряла добродушную полноту. Он – тёмная неизвестность, готовая развернуться в сокрушающую силу иллюзии.

Вот Хадонк продолжает свои энергичные, но совершенно бессмысленные движения: пытается сомкнуть разведённые руки, но неизвестная сила продолжает тащить их обратно. Он похож на спортсмена, проигрывающего состязание. Лицо выражает решимость и злость на себя, злость на недостаточность усилий.

Вот его споггель замер в воздухе, перехватив световое копье, намеченное прямо в лицо Аделлы. Но второе копьё ускользнуло от семейного духа. Раздался оглушительный рык, переходящий в вой, а потом в обычный крик.

Пронзённая навылет Аделла покатилась прямо на меня: огромный ком мускулов, огня и когтей, готовый меня раздавить. Но я спокойно отшагнул в сторону и продолжил снимать.

Ведь я смотрел на мир через объектив.

Прокатившись по полу, Аделла замерла у моих ног, стремительно превращаясь в саму себя. Остатки одежды, которые ранее растянулись и лопнули, теперь обвисли широким балахоном. Оскаленная морда мутировала в окровавленное лицо с закрытыми глазами. Пробитые лапы с мокрой от крови шерстью – в бледные руки, изрезанные и исцарапанные.

Отбросив камеру на бок, я присел перед ней и крикнул:

– Что делать? Что делать?

Световое копьё торчало прямо из груди Аделлы. Капли крови стекали по прозрачному острию, смешиваясь с пылинками света. Я уже знал, что голыми руками копьё не вытащить.

Аделла корчилась от боли, изгибаясь и поливая пол кровью. Она не полностью трансформировалась – остались заострённые ушки и хвост, которым она яростно колотила по полу, разбрызгивая обломки световых стрел и копий.

Аделла схватила меня за плечо. На её пальчиках сохранились кривые крепкие когти. Разодрав мою рубашку, они впились в кожу.

– Сун… дук… – пробормотала Аделла, пуская изо рта кровавые пузыри. – Рулль…

Вырвавшись из её когтистой хватки, я пополз к сундуку, с которым прибыл Слюбор.

«Хм, – подумал я, – а ведь из меня вышел бы хороший военный корреспондент. Впрочем, я и есть первый фотожурналист на первой магической битве за судьбу Земли».

Когда перед глазами нет объектива мне снова страшно. Остановившись, сдал назад. Передо мной взорвалось световое копьё, пронзившее пол насквозь. Интересно, видели ли его соседи? Или Слюбор держал их сознание в подчинении?

Осколок копья пробил мою ладонь. Я посмотрел на этот сгусток света с некоторым изумлением… Потом закричал и упал, фотоаппарат ударился об пол объективом.

Сквозь мерцающие стены энергетического кокона увидел Алексея. Он усмехнулся и, растопырив обе ладони, послал на меня сразу стопку копий. Я беспомощно простонал.

Как во время съёмок в режиме «стоп-моушн» увидел, как передо мной упал один из светящихся камней, из него мгновенно выросла стена тумана. Копья пропали в ней и с грохотом появились, словно телепортировались, вокруг меня. Пробили стены и остатки шкафа. Меня обсыпало пылью и крошками кирпича. Копья пробили в стене дыры, сквозь которые видно кухню и оборванную электропроводку соседней квартиры.

Даже не осознав толком, что Бленда только что спасла мне жизнь, я пополз к сундуку на колёсиках. Под прикрытием тумана, спокойно открыл крышку: он полон каких-то ящичков и сундучков поменьше. Меч в ножнах, непонятные устройства, похожие на астролябию, скрещённую с телескопом. Несколько книг… На обложках незнакомые письмена. Значит, языковой рулль не работал на чтение?

– Что выбрать? – крикнул я.

Мне никто не ответил, все заняты битвой с Первомагом. Сквозь туман разглядел, как Бленда покачнулась, держась за плечо, из которого торчит стрела. Теперь она била Первомага только одним хлыстом.

Из-за дивана торчали ноги и хвост Аделлы. Хвост стучал всё слабее и слабее – кошечка умирала.

Я переворошил содержимое сундука: свёртки бумаги, перехваченные разноцветными лентами. Синие, красные, зелёные… Понятно, что цветовое кодирование что-то обозначает. Скорее всего, мне нужен рулль исцеления или типа того, но как разобраться?

3

Я схватил первый попавшийся свёрток с синей лентой, развязал, развернул. В верхней части рисунок мужчины в большой шляпе и с необычной формы гитарой на груди, вытянув руку вперёд, замер в позе певца. Тут же заиграла музыка.

Ясно, это что-то типа музыкального плеера.

Отшвырнул лист, взял тот, что с зелёной лентой. На нём нарисована река и мельница. Я слишком поздно спохватился. Лист выпал из рук, из него полилась холодная вода. Напор был такой, что моментально весь пол покрыла лужа по щиколотки. Теперь точно соседи придут! И Слюбор не поможет.

В крышку сундука вонзилась световая стрела, разнося её в щепы. Туман терял защитные свойства! Я схватил все рули в охапку и побежал обратно под прикрытие дивана, пригибаясь, как боец в окопах Второй Мировой. Кровь из раны на моей руке заливала свёртки. Надеюсь, это не повлияет на их магические свойства?

Аделла почти не шевелилась, её хвост вяло подрагивал, как у ленивой кошки, уснувшей на подоконнике. Она приоткрыла глаза, я поймал взгляд вертикальных зрачков… С трудом повернувшись набок, Аделла нашарила нужный рулль и развернула, путаясь в своих кривых когтях.

– Давай помогу, – сказал я.

В ответ она прошипела и мяукнула.

– Хорошо, хорошо, сама, – согласился я.

Я выглянул из-за дивана. Бленда уже стояла на одном колене, с трудом отбивая потоки стрел и копий, лившихся в её сторону. Речи о том, чтобы атаковать уже не шло. Слюбор распахнул плащ, тяжело дышал, пот насквозь пропитал одежду. Бог знает, это магия его утомила или просто результат ожирения.