Майора Крамера по прозвищу Старик и лейтенанта Свона, он же Банзай, нигде видно не было. Эдвард подумал, что это странно. Заслышав сигнал тревоги, они должны были немедленно прибыть к своим боевым машинам. Может, просто еще не успели?

Именно этот вопрос Эдвард и задал Беккеру, с которым у него сложились хорошие, почти приятельские отношения. В ответ инженер-лейтинант лишь пожал плечами:

– Они мне не докладывают. А команды на взлет пока еще не поступало.

Не успел он это произнести, как на пульте общей связи призывно задребезжал телефон. Не мешкая, Беккер снял трубку.

– Лейтенант Беккер. Да, сэр. В порядке. Под контролем, сэр! ― после этого ответа Хью долго и внимательно слушал говорившего. ― Слушаюсь, сэр! ― наконец отчеканил он.

Абонент на другом конце провода отключился, а инженер-лейтенант прежде, чем положить трубку, задумчиво повертел ее в руках.

– Ну, чем огорчишь? ― поинтересовался Мэй. А то что новости не относятся к разряду приятных, Эдварду было яснее ясного.

– Уцелели лишь мы и второе звено. Остальные… ― Беккер горестно покачал головой. ― Похоже, машины даже не подлежат восстановлению. Атака была стремительной и мощной. Защитные поля не выдержали. Внутри самолетов вдруг начали прорастать какие-то толстые лианы. Быстро избавиться от них не удалось, так как там кишело полным-полно всяких мелких зубастых тварей. Лианы не только повредили двигатели, но и смяли наружную обшивку самолетов, нарушили аэродинамику. Так что большую часть истребителей нашего авиакрыла теперь можно отправлять прямиком в утиль.

– Вот дерьмо! ― выдохнул ошеломленный Мэй и тут же припомнил сильные, упругие, будто черные анаконды, побеги, с которыми он расправился в кафетерии. Дьявольщина, а ведь верно, он видел… Эта проклятая флора и впрямь начинала уверенно сминать прочные стальные стенки холодильного агрегата! ― Черт, что же будет теперь? ― молодой пилот вновь поднял глаза на приятеля.

– А теперь вы летите двумя звеньями. Майор Крамер уже получил приказ и сейчас прибудет. Мне же поручено прикрыть вас на выходе из ангара и рулении, пока вы не доберетесь до взлетной полосы. ― Произнеся это, Беккер наконец грохнул трубку на рычаг и решительно обратился к своим людям: ― Рибера, Соммерс, перебрасывайте энергию на блоки 14 и 17, готовимся открывать ворота.

Разговор был окончен, теперь каждый должен заниматься своим делом. Подумав о той работенке, что досталась лично ему, Эдвард сразу посуровел, на скулах у него заиграли желваки. Убивать, рвать на куски, стирать с лица земли всю эту нечисть! Либо мы их, либо они нас, иного варианта просто не существует!

Развернувшись на каблуках, лейтенант тяжелым, свидетельствующим об уверенности и решимости шагом направился к своей боевой машине. Истребитель находился совсем близко, так как стоял третьим по счету. Чуть ниже «фонаря» пилотской кабины поблескивал свежей краской крупный рисунок: голова вепря с окровавленными клыками и коротким девизом «Посторонись, когда я иду».

Несколько дней назад Мэй довел счет своих воздушных побед до полусотни голов, и согласно традиции 27-ой истребительной эскадрильи ему было разрешено обзавестись персональной эмблемой. Эдвард выбрал вепря. Враги знали, что это за зверь и, судя по всему, относились к нему с опаской. Вот тоже самое чувство должен вызывать у них и он ― лейтенант Эдвард Мэй ― один из лучших пилотов Девятой воздушной армии.

– Мэй!

Когда лейтенант принимал из рук техника свой звездно-полосатый пилотский шлем, его окликнули. Несмотря на стоящий вокруг шум, Эдвард узнал голос.

– Слушаю, господин майор!

Майор Крамер не ответил, а лишь махнул ему рукой, тем самым потребовав немедленно подойти.

Вот сейчас все и выяснится, ― подумал молодой офицер, заметив, что рядом с майором стоит Свон, да и капитан Николсон тоже спешит на зов командира.

– Джентльмены, ― Начал Крамер, когда все три пилота его авиазвена оказались перед ним. ― Сегодня перед нами стоит трудная задача. Со спутника засекли крупную группу тварей. Они движутся со стороны Теннеси. Как вам известно, батареи ПВО на этом направлении вчера были уничтожены. Пока не переброшены новые установки с севера, Вашингтон может надеяться только на нас.

Еще вчера это самое «на нас» означало сорок два боевых самолета. А сейчас? В лучшем случае восемь! Об этом подумал не только Эдвард, точно такие же мысли отразились на лицах всех его боевых товарищей. Крамер сразу все понял.

– Я не буду уговаривать вас отдать жизнь за свою страну. ― Майор сурово сверкнул глазами. ― Я просто прикажу, и вы сделаете это, как подобает солдатам. Точно так же поступлю и я сам. Поэтому разговаривать больше не о чем. По машинам, джентльмены. И да поможет нам бог!

– Идем парами? ― прежде чем разойтись, уточнил Николсон.

– Да, ― кивнул майор. ― Я со Своном, ты с Мэем. Держаться друг за друга, преследованием не увлекаться! ― На секунду в глазах Крамера мелькнула горькая тоска, и он уже совсем не таким уверенным тоном попросил: ― Парни, сделайте все, что умеете, и постарайтесь выжить.

Когда они быстрым шагом двинулись к своим самолетам, Эдвард улучил момент и спросил у Джефри Свона:

– Джеф, хоть известно кто сегодня против нас? Черные или голубые?

– Идут на высоте более тридцати тысяч футов, ― ответил лейтенант и многозначительно поглядел на Мэя своими чуть раскосыми азиатскими глазами. Тем самым летчик как бы приглашал коллегу сделать вывод самостоятельно.

– Значит голубые, ― Эдвард кисло ухмыльнулся. ― Ну, хоть одна хорошая новость.

Император Ригер задумчиво глядел в распахнутое настежь окно тронного зала. Его столица, его великолепный Магруф раскинулся до самого горизонта. Конца этой мешанине крыш, башен, колоннад, арок и куполов не было видно даже отсюда, с высоты Замковой скалы, на вершине которой серой угрюмой громадой возвышался помпезный императорский дворец. От панорамы, открывшейся взгляду правителя, невольно перехватило дух. Ригер вдруг подумал, что по своей мощи, масштабности и величественности его детище вполне способно посоперничать с великой стеной Двенадцати цитаделей, а может даже и с самим Железным небом. Но если для проверки первого утверждения Ригеру пришлось бы отправиться на самый край мира, то со вторым не возникало ровным счетом никаких проблем. Все что требовалось от грозного повелителя империи Кадиф, а возможно в будущем и всего Атриума, так это просто поднять взгляд вверх.

Три железных луны сегодня висели необычайно низко. С одной стороны туманные и призрачные, с другой ― реальные, таинственные и, как всегда, завораживающие. Казалось, что ближайшая из них, та самая, что удобно расположилась аккурат над Магруфом, своими рваными боками сейчас вот-вот заденет самые высокие из городских шпилей, оторвет их, отправит кувыркаться в бездонном синем небе. Словно доказательством такой возможности служили хороводы из тысяч искореженных, порванных, оплавленных обломков, которые безмолвно парили в пространстве меж тремя железными колоссами. Сияя и переливаясь в лучах полуденного солнца, обломки походили на стаи драконов, которые в незапамятные времена опрометчиво сорвались со своих гнездовий и вот уже миллионы лет обречены кружить и кружить в пустоте, тщетно пытаясь отыскать дорогу домой.

Представив ту бездну лет, минувшую с момента сотворения Железного неба, император невесело покачал головой. Нет, куда ему тягаться с великими и всемогущими богами?! Они создали целую вселенную: диковинные железные луны, необъятные небеса, звезды и солнце. Их творения вечны и нерушимы, как само мироздание, они были, есть и будут. Что по сравнению со всем этим стоит всего один, пусть и очень большой, город? Пылинка! Капля в бесконечной реке времени и событий!

Ригер заложил свою столицу всего около сотни лет назад, правда, как говориться, не на пустом месте. Император прекрасно помнил, что на этих самых холмах действительно находились руины каких-то очень древних, полуразрушенных святилищ, но величать их прародителями Магруфа было бы, по меньшей мере, смешно. Итак, Магруф молод, вернее он еще младенец, мирно дремлющий на сильных руках своего отца… его, Ригера, руках. Но долго ли так будет продолжаться? Не ослабеют ли эти самые руки? Не прервется ли этот сладкий сон?