— Почему вы там не были?.. — смотря на статую, Синьора задала вопрос, который терзал в последние дни.

То, как Архонт боролась в ту ночь за людей, не жалея врагов и благословляя жителей, говорило, что ей не все равно на чужие жизни.

— Я была мертва, — последовал спокойный ответ за спиной, отчего женщина дернулась и резко обернулась, в изумлении смотря на зависшее в воздухе божество.

В лицо ударили ветра, сбивая волосы и заставляя трепать одежду. Синьора поджала губы и вытянула руку, спасаясь от потока. Но Фавония мягко опустилась на ноги и сложила черные крылья за спиной, проходя мимо Предвестницы к статуе.

Фигура божества была окутана все так же подавлявшей мощью, которая не давала нормально дышать и свободно шевелиться. Казалось, будто Лоефальтер окутал кокон, грозивший в любой момент сжать и… или лишить воздуха, убить, за неверный шаг, слово или жест. Взгляд холодных бирюзовых глаз заставлял опускать покорно голову и плечи…

Она не казалась той милостивой защитницей с мягкой улыбкой и нежным взором, какой богиню звали шептавшиеся сестры в Соборе, она была мощью бурь, готовой растерзать любого врага, обращая того в кровавую пыль.

Синьора видела Царицу, но даже ее холод, врезавшийся в кости, голос, от которого хрустел лед, покрывавший кожу, так сильно не пугали, как это ощущение невидимого ножа на шее, который в любой момент мог превратить тебя в ничто, развеянное по ветру.

Предвестница на своей коже ощущала равнодушное прикосновение Смерти.

И только тогда, когда Фавония приблизилась к статуе, касаясь той ладонью, до Синьоры дошел смысл слов божества.

— Мер… тва? — недоуменно моргнула женщина, не понимая, как такое возможно.

Архонт тяжело вздохнула и отвела скорбный взгляд на статую. Казалось, будто что-то угнетало ее.

— В конце концов, я — божество перерождения, покровитель весны и западных ветров. Как говорят…

Лоефальтер, осознав слова, с затаенной надеждой посмотрела на Фавонию, но та, будто понимая ее мысли, обернулась к женщине и с сожалением качнула головой.

— Боги не властны над Судьбой.

Ветер шелестел листвой в высокой и огромной кроне Дуба. Вокруг летали сверкающие бабочки. А чистое небо предвещало погожий и теплый денек. Только вот Синьору будто окутали тучи.

— Позвольте задать вам встречный вопрос? — Архонт села на постамент и по-птичьи склонила голову, с легкой улыбкой смотря на замершую Предвестницу.

— Конечно, — немного рвано кивнула женщина и сглотнула.

— Я понимаю, что в Мондштадте практикуют свободу выбора, и я даже принимаю это, но… — богиня чуть нахмурилась, — почему, тогда, когда город лежал в руинах, вы выбрали путь разрушения? Почему вы, невеста заместителя магистра, подруга магистра, не остались в городе, лишившегося любого руководства, чтобы хоть как-то помочь, так как какой-никакой авторитет среди жителей у вас был? Получив образование в Академии Сумеру, имея доступ туда, куда не имели даже многие капитаны Ордо Фавониус, вы… поддались чувствам? Эмоциям? И бросили все. Почему вы всю жизнь обвиняли Барбатоса, богов, в том, что могли сделать сами? Знаете, есть такая поговорка — если хочешь сделать что-то хорошо, то сделай это сам. Мне кажется, что в данном случае, она вам подходит лучше всего.

Синьора просто стояла и безмолвно смотрела на богиню.

А не было ответа.

Женщина глубоко вдохнула и тяжело, судорожно выдохнула.

Настигло ощущение, будто из нее вытянули иглу, что все эти годы засела в ее душе. Все чувства, что притупились, сгорели вместе с ней многие века назад, а после были закованы льдом… их просто выдрали вместе с иглой, словно занозу.

— Все имеют право на ошибку, — тихо разнесся голос, и женщина почувствовала, как ее мягко обхватили за плечи и прижали к груди.

И Синьора запоздало осознала, что упала на колени в траву, а взгляд застилали слезы. Руки тряслись от сдерживаемого плача, но…

— Но также имеют Шанс, — успокаивающе говорила Фавония, ласково гладила по спине да бережно обнимала, даря необходимую защиту и понимание.

Глава 34

Никогда.

Больше никогда в жизни не ходить с Лизой в магазины. Даже по-быстрому. Даже просто посмотреть.

Все началось с утра. Раннего утра и встречи с Синьорой, разговор с которой явно свернул не туда, и которую потом пришлось успокаивать.

Признаться, я была до того изумлена тем, что она позволила увидеть ее слабость, что и у меня самой не нашлось толковых слов поддержки, лишь обнимать разбитую женщину, гладить и что-то несвязное напевать.

Первые мгновения я опасалась, что это могло быть игрой, уловкой или обманом, чтобы потом исподтишка напасть, но нет. Предвестницу на самом деле сломило, и она выплеснула всю боль, обиду и отчаяние, столь долго копившихся под ледяной ненавистью.

Так что где-то четверть часа я успокаивала Синьору, и стоило ее слезам иссякнуть, как молча покинула женщину, оставив на прощание перо. Обычное, не измененное, черное перо с крыла. Через ветра я видела, что Лоефальтер ушла где-то еще через полчаса, полностью придя в себя, но так и не вернулась в Мондштадт, хотя у Фатуи еще оставалось время.

И если я надеялась, что проблем на весь день вперед хватило, то… сколь же наивна оказалась.

За завтраком Джинн поделилась планами по поводу будущего фестиваля, что отправила в Ассоциацию Торговцев письмо, как и с предложением кланам Рагнвиндр и Лоуренс, и подготовила несколько для ведущих семей производителей, чтобы пригласить тех на праздник, представлять их напитки. А я запоздало вспомнила, что обещала дать ответ на предложение Джинн с утра. Из-за всей ситуации с Синьорой, ночной болтовней с Барбатосом и последующим совместным облетом Мондштадта с проверкой все вылетело из головы.

Но зато нагнала упущенное за четыре дня сна.

Спрингвейл вычистили от разрушений и отмеряли и закладывали новые фундаменты под здания, а в старые восстановленные дома уже вернулись хозяева, принимая под свою крышу рабочих или рыцарей. Даже починили мельницу, которая снова работала и качала воду в поселение из Сидрового озера. Родник у подножья деревни ярко в ночи сверкал, исходя искрами гидроэнергии — маленькая родниковая фея на мое появление выскользнула из глади, махнула дружелюбно рыбьим хвостом и вновь растворилась в воде. Двалин, выбравшийся размять крылья, черной тенью скользил в небе, разрезая облака, да и исчез в сторону гор Буревестника.

В деревне у винокурни тоже царило спокойствие, не считая бродивших на патруле по дорогам рыцарей, которые ругались на грязь по колено. Посреди зелени забавно смотрелись подтаявшие сугробы, как и сверкавшее ледяной гладью озеро. Конечно, лед там пошел трещинами, но вот сходить ему было некуда, поэтому у берегов образовывалась куча-мала наползших друг на друга обломков.

В главном особняке винокурни свет горел лишь в хозяйственных помещениях, где работали перед рассветом слуги, а вот Дилюк уснул в кабинете на небольшом диване — я лишь тяжело вздохнула и покачала головой, накрыв упавшим на пол пледом мужчину, ведь он совсем не заботился о своем здоровье, впрочем, как и Джинн. Но если за ней могли присмотреть я и Барбатос и вовремя пнуть в сторону ужина и кровати, то до Дилюка добраться не успевали, ибо был он дальше. Вот если бы он снова в столицу перебрался, то доставалось бы им обоим одинаково. Но пока в деревне требовалось его непосредственное руководство.

В руинах Старого Мондштадта бродили лишь отдельные кучки хиличурлов под подчинением магов Бездны, которые что-то выкапывали среди обломков древнего города. Также повстречались шатавшиеся по округе без цели стражи руин. Саму Башню окружали ревущие ветра, не подпуская дикарей ближе и отталкивая особо упрямых, нанося режущие раны. Насколько я помнила, нужное для Ордена Бездны ядро культиватора находилось как раз на вершине, и тогда я замялась — пробовать его забрать или оставить эту возможность для Итэра? Мне-то негде было хранить артефакт…