— Мы рассмотрим ваши равноценные предложения, раз совместное научное сотрудничество вас не устраивает, — твердо, сдерживая рвущееся раздражение, сказала Синьора.

— Хорошо, — я все с тем же спокойствием кивнула. — Тогда в ближайшее время ожидайте ответа по этому вопросу.

Как бы ни хотелось нагружать лишними проблемами Джинн, но… на очередном собрании с капитанами им придется обсудить данный момент. Если уж сами Фатуи готовы говорить и обсуждать такие вопросы, то воспользуемся ситуацией.

В конце концов, пока не было времени я и не лезла к Драконьему Хребту, но если Альбедо даже тогда заговорил о делах Фатуи в том регионе, то… его вероятно на самом деле беспокоили исследования, которые проводила Снежная без нашего ведома.

— У вас есть еще какие-то вопросы кроме этого? — я приглашающе взмахнула рукой. — Вы ведь упоминали о соглашении от Ледяной Императрицы.

Предвестница поджала губы и попыталась унять злость.

Хотя, чему тут злиться, я ведь высказала свою позицию и видение.

— Ее Величество желает не только очистить нашу землю от скверны Ордена Бездны и уничтожить тот, — Синьора вся подобралась и смотрела в глаза, ожидая реакции. — Но и пошатнуть Небесный Порядок.

Я задумчиво кивнула.

Под «пошатнуть Небесный Порядок» было завуалировано многое. В принципе, как и предполагалось ранее — бросить вызов Селестии и низвергнуть богов. Поменять Порядок.

— Раньше… еще до того, как произошла Катастрофа, — заговорила я под внимательный взгляд Предвестницы, — Архонты часто собирались вместе в Ли Юэ, где их гостеприимно принимал Властелин Камня. Это были спокойные тысячелетия, когда любые вопросы и проблемы решались совместно. Но после того, как Каэнриах согрешил, и когда Бездна накрыла Тейват и многие Архонты пали в этой войне, давняя традиция забылась. Новые Архонты отдалились друг от друга, забыли свои роли и погрузились в свои пороки, — я замолчала на минуту, подбирая слова и делая глоток сладкого напитка. — И у меня вопрос. Почему Царица, раз имеет такие благородные цели, не созвала остальных Архонтов на собрание, где можно было бы встретиться и обсудить все вопросы и предложения? Почему она даже не попыталась поговорить с другими, прежде чем столь вероломно нарушать чужие границы и лезть в руководство других королевств, гоняясь за своими идеалами? Почему она посчитала себя выше других, если Семеро — равны?

Синьоре не было чем мне ответить.

А я допила остатки морса и поднялась на ноги.

— Благодарю за прием, — довольно сухо кивнула. — У вас есть двенадцать часов, чтобы закончить свои дела. Как полагаю, вас ждет дорога до Царицы, чтобы передать ей мои вопросы. В посольстве останутся работники по минимуму, чтобы передать наши предложения в Снежную о научном сотрудничестве и работать с гражданами вашей страны, которые остаются по делам на территории Мондштадта.

Предвестница, словно оглушенная, сидела и смотрела перед собой, пытаясь осознать и переварить мои слова.

— И один вопрос, — я остановилась и дождалась, пока женщина моргнет и поднимет на меня взгляд. — Что вами двигало, когда вы распространяли слухи о том, что «Архонт лишь плод отчаяния и веры в чудо»? Я уже поняла, что ваше нахождение в Соборе было четкой провокацией в случае нападения, чтобы Фатуи заслужили благодарность от жителей, что вы их защитили, а не именно вашим великодушным желанием спасать людей от опасности. Но эти слухи… для чего вы это делаете?

— А не вы ли скрываетесь от своих же граждан, не желая показывать им свое лицо? — видно, что Синьора быстро набралась смелости, когда отошли от довольно сложных тем беседы.

— Это, пожалуй, уже решать мне, а не вам, — я качнула головой. — За такие «мелочи» не благодарят. Медвежья услуга. Всего доброго.

Я исчезла в телепортации, не дожидаясь чужого ответа и появляясь посреди привычной комнаты в поместье Гуннхильдр.

Больше не сдерживалась и позволила себе устало вздохнуть, когда подлетел обеспокоенный Барбатос, кружась и осматривая меня. Мне требовалось определенных сил, чтобы перед Фатуи сохранять спокойствие и собранность, хоть была предельно напряжена и боялась ответного давления со стороны Синьоры. Поэтому завалить их беседами и выворачивать слова — это было единственным шансом, чтобы против меня не использовали подобную тактику.

Лучшая защита — это нападение, не так ли?..

Все-таки переговоры тоже в какой-то степени битва, только на другом поле. Но и тут я явно не мастер. Либо же злодейка — не дала беднягам подготовиться и составить условия соглашений.

Что ж… посмотрим, что будет делать Предвестница после моего ответа.

А пока…

Я повалилась на кровать, удобнее ложась на живот, и обняла подушку, подложив ту под подбородок, готовясь тихо рассказать Барбатосу обо всем произошедшем за эти дни — впереди у нас была целая ночь, а он уже как час отправил Джинн в постель. Элементаль устроился рядом на соседней подушечке, разглядывая с особым вниманием.

Хоть я и устала за весь день от болтовни, но… отчет перед высоким начальством не ждал.

— Поговорим? — слабо улыбнулась.

Барбатос в готовности кивнул и подполз ближе.

* * *

Ранним утром Синьора стояла у ступеней к статуе под Дубом и хмуро смотрела на ту.

Если… Архонт совсем другой, то почему алтарь сохранял вид старого бога?..

Фавония…

Царица ничего толком не сказала, когда узнала имя нового Анемо Архонта, лишь напряглась, а во взгляде скользнуло недоверие и… надежда? Но последовало четкое указание — ни в коем случае не провоцировать, не нападать, не угрожать и полностью сотрудничать в делах, помогать, если того потребует ситуация, особенно в борьбе с Орденом Бездны, стать ей союзником и уступать.

Кто она — эта Фавония, что от одного ее имени Царица сменила приказ на резко противоположный, а перед этим потребовала прекратить любые поиски Анемо Архонта, тем самым остановив их изначальную миссию.

Да и саму Синьору оставив в замешательстве.

Снедаемая вопросами и интересом Предвестница на самом деле пришла в собор перед нападением, чтобы найти лишь часть ответов у тех же сестер, что шептались по углам о возвращении божества. Возможно, обвинения Фавонии в том, что женщина хотела заручиться поддержкой народа, не так далеки от правды, ибо при нападении спасение жителей было полезно для их репутации, но…

Признаться, в глубине души, несмотря на все презрение к богам и их раздутой славе, она надеялась, что Анемо Архонт покажет себя. И она воочию убедится, что представляет собой новый бог.

Возможно, это говорили остатки прошлой личности, еще не угасший пепел прежней Лоефальтер, которую она пыталась сжечь в себе, когда надела маску Предвестницы Фатуи и отказалась от прежнего имени, жизни и привязанностей, принимая новое.

Но сомнения последних дней и вопросы…

Песня на площади, после которой замерло само сердце, а перед глазами встал золотистый призрак погибшего на войне возлюбленного, будто прощавшегося с ней через те слова…

В путь отправь последний, не испытывай вины

Погибаю, чтобы больше не было войны…

Это в который раз за последние сутки вывело из равновесия, сильнее расшатывая сковывавший лед…

Новости о смерти Барбатоса пошатнули все ее внушения, все то, на чем держалась ее ненависть, оставив с чувством пустоты в груди, огромной дырой и… пеплом на ветру.

Если он был уже мертв, то… Мондштадт было некому спасти.

А ведь он всегда приходил на помощь к своим людям, стоило тем вознести молитвы…

И тогда назрел другой вопрос, который Синьора так и не успела задать прошлым вечером, поэтому стояла на рассвете у статуи Анемо Архонта у Дуба — священном месте для всех жителей Мондштадта.

Она уже и забыла, когда молилась в последний раз, и потому не знала, как направить свой зов. И… если Фавония — ветер, то могла ли она просто услышать?..