Еще минут пять борьбы с собой, и я все-таки не выдерживаю и, собравшись, словно бы заглянув в самого себя, спрашиваю:

– Какое мне дело до этого Дидала?

Ответ появляется в моей голове в виде вопроса.

Ты что, хочешь всю жизнь прозябать в мусорщиках?

– Нет, – отвечаю самому себе.

Тогда, спафарий и член тайного императорского совета, Дидал Ашшур – твой шанс выбраться из той навозной кучи, что ты сейчас называешь жизнью.

– Не понимаю, как? – Морщу лоб, пытаясь сообразить, и получаю резкий ответ.

Ты предупредишь спафария и не позволишь его убить.

– Ага, – радостно выпучиваю глаза, – а в благодарность он возьмет меня к себе и…

Голос во мне прерывает меня на полуслове.

Думаю, вряд ли. Взять в дом неприкасаемого, значит осквернить очаг предков, навлечь беду на свой род. Для такого одного спасения будет маловато. Тебе нужно будет заставить его поверить, что ты ему нужен, что его собственная жизнь зависит от тебя. Вот тогда возможно ты сможешь переехать из этой помойки.

Обескураженно произношу вслух:

– Как я это сделаю?

Где-то внутри меня прозвучала нескрываемая насмешка.

Этот вопрос пока открытый, посмотрим по обстоятельствам.

Во мне кипят противоречия, и я кидаюсь от одного вопроса к другому.

– Но как я попаду в город?

Жду ответа и вдруг вспоминаю слова главаря убийц – его специально задержат и к этому времени уже стемнеет.

«А раз так, – довольный собой, додумываю без посторонней помощи, – то мы будем уже в городе и мне нужно будет всего лишь сбежать от Перла».

«И что дальше? Кто меня станет слушать? Как я остановлю карету?» – В моей голове вновь сумбурно завертелись десятки вопросов, но ответов на них больше не появлялось. То ли заклинание решило так далеко не заглядывать, то ли посчитало не нужным меня посвящать.

Продолжаю лежать и пялиться в связки тростника, из которого сложена крыша нашей хижины. Чувствую, что это последние минуты покоя и надо насладиться ими сполна. Вроде бы ничего еще не случилось, но я знаю точно, с этого момента в моей жизни больше никогда не будет таких вот спокойных, безмятежных минут.

Ночь еще полностью не вступила в свои права, и крепостные стены Джавалгвараха в багровом свете заката нависают над нами зловещими, кроваво-красным утесами. Вечерние, только зарождающиеся сумерки окутывают фигуры воинов у открытой калитки. Один из них шагнул навстречу, пахнуло кислым пивом и луком. На обнаженной руке мелькнула витиеватая татуировка и бронзовый браслет с гравировкой. Задерживаю на них взгляд и в моем сознании появляется понимание – буквы Ш и М написаны на языке первых людей и означают – школа многоруких, а гравировка на браслете – Триан-Неотразимый Удар 1-3. Что значит, первый дан третьего уровня. Не успеваю удивиться появившемуся знанию, как злые глаза уже впиваются мне в лицо.

– Куда претесь, грязные свиньи!

Острие копья упирается в грудь.

– Для мусорщиков еще слишком светло.

Поднимаю вверх растопыренные руки

– Господин стражник, не гневайтесь на нас. Сегодня нам надо забрать много мусора с улицы Глафар, а это путь не близкий. Можем не успеть за ночь.

Эту отмазку я сам придумал, ну или мне так кажется, что сам. Во всяком случае свой внутренний голос я не спрашивал. Старику Перлу я тоже наплел будто приходил староста, пока тот спал, и приказал идти к улице Глафар вытаскивать трупы из-под моста. Дед согласился выйти пораньше, хоть и ворчал всю дорогу, что стража все равно нас не пустит пока не стемнеет.

Вижу, как морщится лицо стража, и лоб, украшенный зеленой кастой воина, собирается в складки. Глядя на меня он зло кривит губы.

– Ты что не знаешь, тля, неприкасаемым вход в город до темноты запрещен.

– Знаю, господин, – склоняюсь в низком поклоне, – но сам господин префект приказал все убрать до утра, а он, вы же знаете, если не выполним, разбираться в причинах не будет.

В глазах стражника промелькнуло сомнение, префект города – фигура одиозная, и никому не хочется попасть под его горячую руку. Я вдруг понимаю, что читаю этого человека как открытую книгу и мне это чертовски нравится. Раньше со мной такого никогда не бывало, я ощущаю свое превосходство над грозным воином, потому что могу заставить его поступить так, как мне нужно, а он даже не понимает этого. Вот сейчас надо лишь добавить совсем крохотную гирьку, и чаша весов качнется в мою сторону.

– Господин стражник, мы же не пойдем через центр, мы осторожненько самыми окраинами, вдоль стены. Глядишь и стемнеет совсем скоро.

Секундное промедление, взгляд на пики гор, за которыми уже скрылось солнце и еле заметный кивок головы в сторону калитки.

– Валите!

Стражник даже повернулся к нам спиной, чтобы не видеть вопиющего безобразия.

Проходя мимо, склоняю голову еще ниже, чтобы никто не заметил моей довольной усмешки. Еще несколько шагов и мы входим в темную арку. Длинный коридор под толщей городской стены, освещенный пылающими факелами и вот он – город. Впервые, в вечернем сероватом свете, а не в полной темноте. Все выглядит по-другому – улицы, дома, совсем не так как ночью. Город совсем другой, как и я. Я не узнаю привычные кварталы, так же как я не узнаю самого себя. Моя голова обычно пустая и тяжелая в такие минуты, сейчас забита разнообразными мыслями. Я быстро просчитываю какой дорогой лучше идти, где спрятаться от городской стражи, если напоремся до темноты. Я думаю и решаю. Быстро, четко и меня это нисколько не напрягает. Все это так необычно и удивительно.

Идем вдоль стены, мимо хибар городской бедноты. Пока никого не встретили, но мои глаза внимательно отстреливают каждую мелочь. Городской плебс хоть и такой же нищий, как и мы, но гонору в нем побольше, чем у аристократии, да и бьют они злее. Вечером на улицах города пустынно, а с темнотой они и вообще вымирают. По ночам ходить небезопасно, в кромешной темноте узких улочек и мостов можно легко наткнуться на неприятности. Ночью город принадлежит самому низкому отребью: ворам, грабителям, да нам – мусорщикам. С заходом солнца почтенные горожане накрепко запирают крепкие ворота своих домов, спускают собак и спокойно спят до рассвета.

Вот уже и набережная. Старик еле поспевает за мной и все время ноет, – куда ты так несешься, Юни? Успеем мы все сделать.

Я не слушаю и, выглянув из переулка, озираюсь вокруг. Налево мост, направо чернота улицы Глафар. Отчаянные вопросы забились в голове испуганной птицей.

«Что дальше? Сколько ждать, а может быть карета уже давно проехала?»

Еще немного и Перл начнет ругаться и задавать вопросы. Пока шли, я старался не думать о таком варианте. Так просто не должно быть, – уговариваю себя, – иначе все зря, заклинание, мои новые способности, мои надежды. Всматриваюсь до рези в глазах в темноту, и, «хвала небесам», до меня доносится стук копыт. Радость и страх вспыхивают одновременно.

И, что теперь?!

Отпрянув назад, прячусь за угол и наталкиваюсь спиной на Перла. Его крепкий сухой кулачек упирается мне в ребра.

– Куда ты прешь, черт! То несется как бешеный, то замер как истукан. Что с тобой сегодня!

Не обращаю внимания на его крики и тычки. Слышу лишь топот копыт и скрип приближающейся кареты. Вот уже показались морды лошадей.

Пора!

Голос внутри меня спокойный и уверенный как команда. Я знаю что делать! Мое тело бросается вперед, и руки сами хватают огромные конские морды под уздцы. Дикое, испуганное ржание, брань и испуганный крик Перла.

– Ты куда, дурак!

И все! Лошади встали, карета замерла, и откуда-то с козел посыпалась отборная брань. Передо мной горой вырастает всадник, и в ушах стоит лязг выходящего из ножен меча. Отпускаю поводья и качусь по брусчатке под лошадь. В голове лишь страх, – сейчас убьют и разбираться не будут!

Всадник спрыгивает с коня, и в меня упираются его вспыхнувшие удивлением глаза.