– Но чтобы так разыграть сцену, женщина должна действовать по заранее обдуманному плану и все время владеть собой…

Вы правы, сударыня. Ничего не поделаешь – театр! Талантливая актриса постоянно отдает себе отчет в том, что говорит и делает. Лучшие сцены – те, которые устраивают намеренно и тонко разыгрывают. Не только женщины владеют этим искусством. Выдающиеся полководцы – Наполеон, Лиоте – редко впадали в гнев, лишь тогда, когда полагали это необходимым. Но уж тогда их ярость сокрушала все преграды! Лиоте в приступе гнева швырял наземь свое маршальское кепи и топтал его. В подобные дни он еще утром говорил своему ординарцу:

– Подай-ка мне мое старое кепи.

Берите с него пример. Берегите свое возмущение для важных обстоятельств: будьте пастырем ваших слез. Сцены только тогда эффективны, когда редки. В странах, где грозы гремят чуть ли не каждый день, на них никто не обращает внимания. Не стану приводить в пример самого себя. По натуре я малораздражителен, однако и я раз или два в год выхожу из себя, когда слишком уж возмутительная несправедливость или нелепость лишает меня обычного спокойствия. В такие дни мне все вокруг уступают. Неожиданность – один из залогов победы. Меньше сцен, сударыня, но с большим блеском! Прощайте.

Наконец-то вы мне ответили! О, разумеется, не назвав себя. Незнакомка по-прежнему остается для меня незнакомкой. Но мне теперь знаком, по крайней мере, ваш почерк, и он мне нравится. Прямые, четкие, разборчивые буквы – почерк порядочного человека. И порядочной женщины? Возможно! Но в своем письме вы задаете мне необычный вопрос.

«Уже пять лет, – пишете вы, – у меня есть нежный и умный друг. Он бывает у меня почти каждый день, советует, какие книги читать, что смотреть в театре, словом, заполняет мой досуг самым приятным образом. Мы никогда не переходили границ дружбы; у меня нет желания стать его любовницей, однако он добивается этого, настаивает, просто терзает меня; он утверждает, что во мне больше гордыни, чем страсти, что он невыносимо страдает, что так дольше продолжаться не может и он в конце концов перестанет видеться со мною. Следует ли уступить этому шантажу? Слово гадкое, но точное, ибо он прекрасно знает, что его дружба мне необходима. Видимо, он недостаточно ценит мою дружбу, раз добивается чего-то другого?..»

Не знаю, сударыня, читали ли вы повесть «Золотой гвоздь» Сент-Бёва. Он написал ее, чтобы покорить женщину, по отношению к которой находился в том же положении, в каком находится ваш друг по отношению к вам. Прелестная молодая женщина, слегка походившая на Диану-охотницу, не имевшая детей, выглядевшая моложе своих лет, обрекала его на муку, отказывая в последнем даре любви; он искусными доводами стремился добиться столь вожделенной милости. «Обладать к тридцати пяти – сорока годам – пусть всего лишь раз – женщиной, которую ты давно знаешь и любишь, – это то, что я называю вбить вместе „золотой гвоздь“ дружбы».

Сент-Бёв считал, что нежность, скрепленная этим «золотым гвоздем», сохраняется затем на протяжении всей жизни надежнее, чем чувство, основанное просто на признательности, дружеской привязанности или общности интересов. В подтверждение своего мнения он приводил слова одного превосходного писателя XVIII века: «После интимной близости, длившейся какую-нибудь четверть часа, между двумя людьми, питающими даже не любовь, а хотя бы тяготение друг к другу, возникает такое доверие, такая легкость общения, такое нежное внимание друг к другу, какие не появятся и после десятилетней прочной дружбы».

Эта проблема «золотого гвоздя» стоит теперь и перед вами, сударыня. Насколько я понимаю, ваш друг ставит вопрос так же, как ставил его Сент-Бёв во времена Софи Луаре д’Арбувиль; мужчина и впрямь испытывает танталовы муки, сталкиваясь с кокеткой (быть может, даже не отдающей себе в этом отчета), которая непрестанно сулит ему блаженство, но оставляет алчущим. И все же я не верю в «золотой гвоздь». Первый опыт редко бывает самым удачным. Так что потребуется целая доска, утыканная подобными гвоздями.

По правде сказать, если бы ваш друг страдал так сильно, как утверждает, он бы уже давным-давно преодолел ваше сопротивление. Женщины интуитивно угадывают чувствительных мужчин, с которыми можно остаться на дружеской ноге. И хотя это их самих несколько и удивляет (одна англичанка так объясняла суть платонической любви: «Она пытается понять, чего же он хочет, а он ничего не хочет»), все же они вполне довольны и даже злоупотребляют создавшимся положением. Стоит, однако, появиться настоящему любовнику – и прощайте «дружеские призраки». С того самого дня, когда Шатобриан добился своего, Жюльетта Рекамье принадлежала лишь ему одному. Долгое время она пыталась сохранить цветы любви нетронутыми, но позднее убедилась, что и плоды хороши. Если можете, извлеките из этого полезный урок. Самые лучшие оракулы изъяснялись загадками. Прощайте.

– Думаешь, это он?

– Уверен.

– С виду он, однако, не похож на писателя.

– У него вид озабоченного человека… Он ищет нас… Здравствуйте, дорогой мэтр.

– А! Здравствуйте… Вы господин Бернар?

– Он самый. А это моя супруга… Она все никак не хотела поверить в то, что вы – это вы… Вы кажетесь старше, чем на фотографиях… Поездка вас не слишком утомила?

– Устал как собака… Целый день в дороге… Сомнительный обед… Словом… Но у меня еще целых два часа до начала лекции, так что успею отдохнуть.

– Положим, двух часов у вас нет… Перед тем как проводить вас в гостиницу, я хотел бы показать вам зал… Вам будет приятно увидеть его.

– Право же, нет… Ведь он от этого лучше не станет…

– Крайне огорчен, дорогой мэтр, но нам необходимо туда заглянуть. Я условился о встрече с господином Блавским, владельцем кинотеатра; он ждет нас… А господин Блавский – человек необыкновенно обидчивый… К тому же, дорогой мэтр, лучше, чтобы я на месте вам кое-что разъяснил… Зал у нас большой, но акустика в нем неважная… Говорить следует очень громко и все время держаться возле стола, чуть повернувшись влево…

– Надеюсь, по крайней мере, что сцена у вас отапливается, я недавно переболел гриппом, и мой доктор…

– Увы, нет. Центральное отопление, конечно, есть, но оно не действует… Впрочем, когда зал полон, он быстро нагревается… На беду, нынче вечером нас будет не слишком много.

– Что, мало продали билетов?

– Очень мало, дорогой мэтр… Всего двадцать пять или тридцать… Но не тревожьтесь; когда я узнал об этой незадаче, я велел разослать бесплатные входные билеты по школам и казармам, чтобы зал не казался таким уж пустым.

– У вас всегда так?

– О нет, уважаемый мэтр, случалось, лекции проходили с большим успехом… Однако нынче вечером в концертном зале мэрии играет Жак Тибо, а в Муниципальном театре дают «Трудные времена» в исполнении гастролирующей здесь труппы Баре… Так что лекция, естественно…

– А вы не могли предварительно сговориться с устроителями концертов и с директором театра?

– Тут в некотором роде вопрос политики, уважаемый мэтр… Вы ведь сами знаете, что такое местные распри… Так или иначе, мы все равно не собрали бы много публики… Тема лекции – «Романы Стендаля» – мало кого привлекает… Не хотел бы вас расстраивать, дорогой мэтр, но согласитесь… Нет, в наших местах нравятся лекции на другие темы, например «Песня в 1900 году» с прослушиванием пластинок или, скажем, «Любовь в Турции»… Впрочем, я не сомневаюсь, что все будет прекрасно и те, кто придет, не пожалеют… Вот только для нашего общества это несколько накладно, оно ведь небогато.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.