Бухгалтер глянул на председателя, тот кивнул, докладчик повторил:

Энтелехия составила шестьсот тысяч единиц. Из них четыреста тысяч – Скверна, остальные двести тысяч – Благодать. Цифры округлённые. Прибыль до вычета накладных расходов выросла на пятнадцать процентов, но лишь за счёт этих самых расходов, потому что чистая прибыль упала на тринадцать процентов…

– Вот об этом я и приехал поговорить, – снова перебил приезжий, показывая кто настоящий председатель собрания, – руководство обеспокоено. Вы, как производственники, требуете всё больше ресурсов. А на что? Где это самое производство? Смежным департаментам приходится экономить на самом необходимом.

«Да, на необходимом! – подумал забытый председатель своей человечьей головой. – слышали, какую ты себе планету отгрохал для психологической разгрузки работников Департамента искупления. Самых молодых искупляющихся выбрал. Чтобы было с кем искупляться на берегу тёплого океана. Вот уж эти человеческие пороки! Модно стало». Мысли не отразились не на одном лице. Похвастаться директору Департамента энергетики действительно было не чем. Приходилось слушать нападки лощёного выскочки:

– Как мы видим, дела у конкурентов идут ещё хуже, – голос докладчика стал жёстким, – только не надо ставить это себе в заслугу. На нас подали жалобу на самый верх. Дескать, нарушаем антимонопольное законодательство! Можно было бы и замять, если бы в этом была ваша заслуга. А так, получается, и у них пусто, и у нас не густо? Закон сохранения энергии никто не отменял! Ищите утечку!

– Ищите утечку?! Умник! Ты на кого голос повышаешь, прихвостень?! – над столом стала вырастать фигура председателя. Именно – вырастать, а не подниматься из кресла. Из головы, сросшейся из трёх, вылезли четыре мощных рога. Изо рта вместе с грохочущим голосом изрыгался огонь. – думаешь без Пеймоновой подсказки ничего не завертится, кто может думать, давно в центре работает, а на местах быдло осталось? Техники без отдыха работают. Все интерфейсы, все каналы проверили. Двое от усталости развоплотились. А они были лучшими. Нет пробоя!

– Не кипятитесь Баал, – с дрожью в голосе промямлил тот, кого назвали Пеймоном, – не нашли в каналах – ищите в самом генераторе. Пару легионов запустить. Есть мнение, что оборудование устарело и нужно от него избавляться. Армагеддончик, так сказать. А вас примкнуть к другому департаменту, более эффективному. Создайте комиссию, разберитесь. И не тяните. А мы уже решим, что дальше делать. Всё! Некогда мне с вами болтать. Дела.

Гость порывисто встал, потрогал корону из рогов, как будто она могла сползти, гордо поднял голову и прошествовал к выходу. Тут же затрубили трубы, ударили медные тарелки. Слуги подвели богато украшенного одногорбого верблюда.

– И ещё, – музыка мгновенно стихла. Пеймон смотрел с высоты дромадера прямо в глаза Баалу, – вам назначен наблюдающий от конкурентов. Инкогнито.

Вновь грянули фанфары. Процессия удалилась. Баал принял первоначальный вид. Тремя головами, человечьей, жабьей и кошачьей, думается лучше. Засеменил на паучьих лапках из угла в угол.

– Я предлагаю, – донеслось с дальнего конца стола.

Короткий хлопок, ужасный крик, и все испуганно уставились на быстро сгорающую субстанцию, которой совсем недавно был неопытный сотрудник. Баал, успокоившись актом аутодафе, вернулся на своё место и обвёл взглядом собравшихся:

– У кого-нибудь есть предложения?

Как раньше поплатился сотрудник за реплику, теперь можно было поплатиться за молчание. Начался мозговой штурм:

– Может возмущение внешнее создать? Выжать максимум. Войну можно развязать.

– Пару легионов отправить на зачистку. Всё лучше, чем полное уничтожение.

– Новый разумный вид вывести.

– Кто же будет его выводить? – оскалился львиной пастью крылатый спорщик. – Не Вы ли, милейший Аглафос? Выведите сначала разум в своей голове… в обоих… в любой, сколько бы не отрастили.

– Гнусный Роффлекс!

Одна из упомянутых голов, собачья, вцепилась в бок противнику. Тот взмахнул крыльями и поднялся над столом заселений. Собравшимся явились гусиные лапы и заячий хвостик. Роффлекс рывком оторвал собачью голову. Две другие, гусиная и бычья слились в одну, тело по-змеиному вытянулось и обвило крылья противника. Дерущиеся рухнули на пол и закатились под стол, где продолжили возню.

– Инопланетян заслать. Попросить у смежников, – гнусавил огромный осьминог, но его никто не слушал.

Атмосфера накалялась. Собравшиеся теряли человекоподобный облик, отращивая клыки и когти. Голоса повысились до криков и стали переходить в бессвязный рык. Появилось оружие. «Хорошо, что Пеймон ушёл, – с тоской подумал председатель, – хотя их понять нетрудно: нервы. Если департамент расформируют, с нуля нужно будет подниматься, с рядовых должностей, кадрового резерва. А то и в легион отправят, тысячей командовать».

– Хватит! – сказал он спокойно, но галдёж моментально прекратился. – Агарес, что скажешь.

– При всём моём уважении к коллегам, – прохрипел молчавший до этого старичок, – всё не то. Если утечка существует, увеличение нагрузки полностью пробьёт изоляцию. Так и до короткого замыкания недалеко. Сами Армагеддон устроим. Искать нужно.

– Что-то твои техники до сих пор ничего не нашли!

– Здесь не нашли. Там искать нужно, на месте. Есть мыслишки. Я заявочку на проникновение составил. Два техника и инкуб для входа. Старшим сам пойду.

– Шеф, давайте я тоже схожу, посмотрю, что и как, – раздался женский голос.

Все украдкой глянули на говорившую. Прямо глянуть не решались. Все слышали, что облегающий стройную фигурку костюм сделан из кожи, содранной с врага в бою. Причём ко времени изъятия материальчика, противник думал, что всё ещё сражается. Из-под стола потихоньку выползла дравшаяся парочка. Алгафост нашёл собачью голову и прилаживал на место.

– Сходи, Гремори, – согласился с женщиной Баал, – только тихо, без мировых войн. Идите вдвоём.

– И инкуб, – напомнил старик.

– Да, и инкуб. Выполняйте.

Когда, казалось, все вышли, Баал обратился в тёмный угол:

– Проследи.

Вместо ответа хлопнули большие крылья, и серый журавль взмыл ввысь прямо свозь потолок.

То, что игры закончились стало понятно, когда плечо пронзила острая боль режущей плоть стали, в аккурат под обрез броника. Я перекатился на спину. Ствол АШ синхронно с глазами искал противника. Поздно: тело в облегающем серебристом костюме уже падало с крыши гаража. Виталик отработал из снайперки. Лучше поздно, чем никогда.

От стены, за которой я прятался, скоро совсем ничего не останется. Танк из переулка методично уничтожал её из пушки. Странный танк: он не приполз на гусеницах, а пришагал на ногах. Подобного робота я видел на выставке военной техники, только тот просто стоял перед входом и приветственно поднимал боевую клешню. По-моему, картонную. Этот же мочит не по-детски. Если у противника не закончатся боеприпасы – хана котёнку.

За гаражами тоже слышны звуки боя. Там трудится наш последний наш союзник. Обычно я говорю: «крайний», чтобы не сглазить, но тут уж точно – последний. Это тот, который в шлеме с двумя большими выступами, похожими на кошачьи уши. Что у него там: радары, оружие? Надо будет спросить. Потом, если будет кому и у кого спрашивать.

Молодчик в робокопском шлеме густо поливал трассерами из какого-то огромного автомата, не давая шмальнуть в танк из РПГ. Держал он громоздкое оружие легко как пластиковое. Да ещё и гранатами или ракетами гвоздил из-под ствола. До сих пор не могу понять, как можно было из ручного оружия пробить монолитный полуметровый железобетон. Тут танковая пушка не всяким снарядом справится. Нужен какой-нибудь Манго или Свинец. А с руки даже отдачей не откинуло. Точно, секретная разработка. Наша, американцы до такого не додумаются, только если украдут.

Тело Аранзебии лежало неподвижно посреди улицы. Бесполезный против автомата меч «Стальная ярость» в неподвижной руке, «Лук великого Мары» – рядом. Может ещё живая? Невозможно подойти проверить: слишком плотный огонь. По придурку с барсуком всё ясно – без головы люди не живут. Это надо было придумать: прикрутить животному ручку от бензопилы и заставлять грызть противников. Смешно, но глупо. Зверь, кстати, выжил. Бедолага спрятался в подъезде.