Пока Стасик думал, что бы мне ответить и как бы не обидеть одновременно, ситуация резко изменилась. Во-первых, медляк закончился, и я отскочила от него на три метра. По моим венам прошёл ток быстрой музыки. Во-вторых, в стане переговорщиков что-то изменилось. Вовик вскочил. И как-то зло у него получилось. Отсюда не видно, но, кажется, всё пошло не по сценарию. Или наоборот. Но я не ясновидящая, пока не расскажет, не узнаю. Хотя я не в том статусе, чтобы он мне жаловался.

Вальдемар пёр как танк. Но его тормознула толпа. Здесь слишком много людей. И молодёжи много. Вовка всё равно среди них выделялся. Слишком «новый» и чистый. Но мне, чёрт побери, нравилось, как он выглядит. В нём какая-то харизма. А может, это потому, что он постарше, хотя здесь хватало разновозрастных «мальчиков» и «девочек». Взять хоть того же Григория Павловича – вполне чувак себя чувствует комфортно.

В общем, мы потерялись. Но я была уверена: он по мою душу, а поэтому обязательно найдёт.

Он врезался в меня, как нос корабля – в волну. Твёрдый, злой, целеустремлённый. Мне жаль тех, кто встаёт на его пути.

– Пошли отсюда! – схватил он меня за руку, но тут музыка сменилась, и меня словно черти подтолкнули в спину.

– Ты пришёл сюда со мной, и даже не потанцуешь?

Глаза у Вовы опасно сверкнули. Мгновение – и он расслабился. Почему-то изменил своё твёрдое намерение вытащить меня отсюда за волосы, если я буду сопротивляться.

– Потанцуй со мной, Настя. Окажи мне честь, – протягивает он раскрытую ладонь, и я неожиданно чувствую себя Золушкой на чужом балу, к которой подошёл сам принц.

Вдох. Шаг вперёд. Мои пальцы внезапно переплетаются с его. Вторая рука ложится Орловскому на плечо. Он находит мою талию. Я чувствую дыхание мужчины где-то возле виска. И мы начинаем двигаться.

Вау. Это просто вау-у-у-у – и выть на долгой ноте, глядя на Луну. Бедный Стасик не угадывался ни разу, бледнел на фоне этого напора тестостерона.

Наши тела сближаются. Он прижимает меня крепче, ладонь почти смещается с талии на более выпуклую часть моего тела. Я уже ловлю вздох его твёрдых губ. Пялюсь на охрененную ямочку на подбородке. Мне так хорошо, что хочется забыться в этих руках. Забыть на миг, кто я и где. Кто он и зачем позвал меня сюда.

И тут – бздынь! – всё рушится. Разбивается на мелкие осколки. Меня кто-то дёргает за плечо. Больно и зло.

– А ну убери руки от неё, козёл! – яростно и непримиримо.

Закрываю глаза и мысленно тяну плохое слово. Артурчик. Давно не виделись. И почему я не удивлена, что он здесь и обломал мне самый лучший танец в моей жизни?..

Владимир

Танцы я ненавидел – закоренелая детская травма: мать пыталась меня социализировать, но дохляк в очках, у которого две левые ноги, вечно цепляющиеся друг за друга, умирал от позора и стыда.

Со мной не хотела танцевать ни одна девчонка. Тренер смотрела с жалостью и, только благодаря той же жалости, меня не выгнали взашей сразу же после первых занятий.

Сила духа у меня присутствовала. Может, именно поэтому я не бился в припадочных истериках и до дна испил чашу адаптации в экстремальных условиях. Чуть позже оказалось, что ноги у меня заплетались не от недостатка координации движений, а исключительно из-за стеснительности.

Тренер была поражена моим успехам, но ларчик открывался просто: меня всё же заметили и помогли. В благодарность за доброту я влюбился и доказал, что чего-то стою.

Музу мою звали Таня, и позже мы защитили честь танцклуба – взяли несколько первых мест на каких-то там конкурсах и фестивалях. Кому-то что-то я доказал, но нелюбовь к танцам осталась. Я их и бросил сразу после медалей. Таню до сих пор нежно люблю. Как друга.

После выходки за столом мне хотелось одного: убраться отсюда побыстрее и подальше. Насте хотелось танцевать. Первое желание – осадить её, заставить сделать по-моему, а затем передумал. Ну, должен же я утереть нос смазливому Стасику, который с его папенькой почему-то решил, что моя девушка – вещь и предмет торга? Я был уверен на триста процентов: уж где-где, а в танцах ему меня не переплюнуть.

Не понял я только одного: первый раз в жизни я танцевал как в последний. Не знаю, что меня завело. То ли свет в тёмных Настиных глазах. То ли её яркая, как спасательный жилет, кофта. А может, её гибкость и безраздельная доверчивость в танце скрутили меня в безумный узел.

Я властвовал и доминировал, а она уступала и позволяла себя вести. Мне хотелось её впечатать в себя. Поцеловать. Сделать своей. Присвоить, поставить клеймо, разложить на бархате, как драгоценность, и поставить сигнализацию, чтобы никакие Стасики и близко не подходили.

В общем, я забылся, и тут же всё пошло не по сценарию. Рыжий раздолбай всё испортил. Он как раз идеально вписывался в местный сумасшедший интерьер. Просто дитя этого злачного притона.

Настя закатывает глаза. Что это за клоун, хотел бы я знать?

– Артур! – воззвала к нему моя девушка на вечер.

Тот самый, что ли? Чьи носки сейчас покоятся на моих ногах? Чья конопля возбудила Синяховского? Тот самый Артурчик? Да неужели?

Распалённый танцем и Настей, я вдруг понял, что не просто киплю, а бурлю, как джакузи. В тот момент я не думал, что этот рыжий – её бойфренд, что я – солидный бизнесмен и миллионер. Я был просто мужиком.

Одним рывком я скинул идиотский пиджак и остался в белоснежной футболке. Если не считать, конечно, марающие её честь буквы, опоясавшие мою грудь, как патронташ. Продемонстрировал, так сказать, все бицепсы и трицепсы. О, да. Мне было что показать!

Размахнуться я не успел.

– Стоять! – крикнула сумасшедшая девчонка и встала между мной и рыжим. Тот тоже неоднозначно разминал кулачищи. – Остыли! Быстро!

Толпа разочарованно вздохнула. Оказывается, все ждали кровищи. Жаль было их разочаровывать, но к нам уже спешила охрана. Оперативненько. Но, не вмешайся Настя, я бы уже рыжего приложил. Или он меня, что сомнительно. Но противника никогда нельзя недооценивать.

А Настя продолжила командами сыпать:

– Не лезь! – это она Артурчику.

– Пойдём отсюда! – это она мне. За руку хватает. Я слегка шевелю пальцами. Щекочу её ладонь. Настя смотрит на меня испуганно. А я стою – невозмутимый памятник великому индейцу. Трубки мира не хватает, боевой раскраски и головного убора вождя с перьями. Полный неадекват, короче. Потому что случись это день назад, я бы себя за сумасшедшего принял. А сегодня – море по колено, да утопится в нём конопля с носков Артурчика!

– Ты совсем с ума сошла, Метёлкина? – пытается прыгнуть на мою девушку этот рыжий орангутанг. – Ты с кем связалась? У него ж на лбу написано: поимеет и выкинет!

– Михайлов, заткнись, а? – тянет меня за руку Настя. И я почти не сопротивляюсь. Что ни говори, а вечер удался. Жаль, никому морду набить не удалось. Очень жаль.

– Чтоб дома вовремя была! Я проверю! – кричит этот дебил нам вслед. И что-то не стыкуется у меня в голове, но задумываться над этим как-то не выходит.

Мы направляемся к выходу с почётным эскортом из двух секьюрити. Где-то там, на подтанцовке, я ловлю периферийным зрением Стасика и Синяховского.

«Просрал госзаказ» – проходит красной нитью мысль. И что-то она такая бледная и невыразительная, что не впечатляет. Ну и хер с ним, с госзаказом этим. Синяховский прав: рано или поздно я всё равно своего добьюсь. Просто путь будет немного длиннее. Но что для бешеной собаки триста километров? Всего лишь круг.

Мы вваливаемся в мою машину, как два пьяных матроса, – шумно. Я падаю на заднее сиденье рядом с Настей. Мой водитель заводит мотор. Я откидываю голову и прикрываю глаза.

– За город, – командую и объясняю, куда ехать.

Несколько минут мы едем в блаженной тишине.

– Вот чёрт, – расстроенно ругается Настя, – ты пиджак потерял.

– Плюнь на эту тряпку. Я всё равно её больше никогда бы не надел, – успокаиваю девушку и улыбаюсь. Как дурак, честное слово!