Поджав губы, Рейнер взглянула на однокурсников в поисках поддержки, которую, к сожалению, не обнаружила, поэтому сокрушительно уставилась на слизеринца, моментально жалея о своём решении:
— Друзья.
— Что ж, ладно… Сделаю вид, что поверил вам, — снисходительно улыбнулся Забини, наблюдая, как Николь и Драко одновременно закатили глаза.
***
Выручай-комната. Два ученика. И разговор, коих у них было уже много. Разговор о несправедливости жизни, о войне и убийствах. О боли. О страхе. О напрочь прогнивших душах.
В тот вечер они говорили, как прежде, до того, как статус их отношений превратился во «всё сложно». До того, как их дружба была испорчена поцелуями и хриплыми стонами. Тему отношений старательно избегали. Он помолвлен, она грязнокровка. Никто не хотел рушить только-только установившееся равновесие.
Драко снова курил. Он курил чаще, чем пил, а пил он много. Очень много. Малфой даже шутил на эту тему.
— Знаешь, Рейнер, — сказал он, вертя в руках сигарету, и сделал затяжку. — Они всё-таки меня погубят. Умру в двадцать и всё.
— Рано, Малфой, рано умирать.
Когда Драко оставался один, то курил и пил целыми сутками напролёт, заглушая всю накопившуюся боль. Эта комната и девушка рядом — единственная, кому он позволял приходить, помогали справиться с этим. Его невеста не понимала того, что могла понять Николь, и от этого на душе становилось максимально плохо.
— Знаешь, я начинаю думать, что сейчас — самое подходящее время, чтобы уйти… Всё равно ничего хорошего не происходит, — Драко говорил тихо, так, что по коже Николь пробегали мурашки. — Я даже представить себе не могу человека, который пришел бы в восторг от упоминания моей персоны. Я уже давно стал монстром.
— Это не так, Драко, поверь мне. Не так важно, что ты делаешь, как то, почему ты это делаешь. Главное — душа.
— Да кому нужна моя душа?! — эта фраза звучала, как крик о помощи.
Рейнер сглотнула. Ответ вырвался сам.
— Мне.
Драко недоверчиво посмотрел на неё, а Николь продолжила.
— Ты не бросил меня. Ты сейчас здесь и был рядом, когда весь мир отвернулся от меня… Но, не поэтому… Я сама себя не пойму…
Малфой смотрел на девушку, ожидая продолжения её речи.
— Не пойми меня неправильно, ты всё ещё бываешь моральным уродом. Иногда ты просто ужасен, невыносим, и мне хочется запульнуть в тебя Авадой. Но… то, что я злюсь, не делает тебя хуже.
Он не ответил. Николь скосила на него вопросительный взгляд и наткнулась на улыбку.
— Мне нравится убеждаться в твоей мудрости.
Рейнер усмехнулась и покачала головой. Мерлин, он невыносим!
— Твои занятия с Тёмным Лордом будут продолжаться? — спросил Драко и затушил окурок сигареты.
— Да, мы всё ещё практикуем внепалочковую магию. Это намного сложнее, чем я думала.
— Уверен, ты справишься. Полгода назад кто бы мог подумать, что ты достигнешь таких успехов? А сейчас — одна из лучших бойцов Тёмного Лорда.
— Не об этом я мечтала. Почему-то когда я только впутывалась во всё это, мне казалось, что я с лёгкостью смогу вернуться к прежней жизни, как только пойму, что родители в безопасности.
— Николь, ты не понимаешь? — в голосе Драко сквозило отчаяние. Его глаза были направлены на девушку, пробирая её душу. — Мы никогда не вернёмся к прежней жизни…
***
Шаг за шагом. Дюйм за дюймом. Очередной тёмной ночью она расчётливо, аккуратно, самым точнейшим образом планировала идеальное убийство во имя чести, долга и справедливости: чистое, тихое, хладнокровное.
Николь знала, что следует за каждым её движением. У неё были стратегии на любую его реакцию на её визит — даже на самую маловероятную и на невероятную вовсе. За месяц тщательного анализа его жилища, его моделей поведения в разных ситуациях, его домашних, его соседей, она вызубрила каждую деталь. Николь взяла в расчёт даже его любопытную кошку, что могла бы своим поведением подвергнуть сомнению и трепету простоватую, но суетливую и трусливую хозяйку дома, где он жил. Животные всегда такие чуткие и проницательные… Не то, что люди…
Рейнер считала, что этот человек заслужил своей смерти. И он встретит её тогда, когда не ждёт. Она не даст этому мерзавцу жить счастливо, она более не даст ему жить вовсе.
Она не прощала людей, которые причиняют боль её близким. И насильника Клэр оставить в живых было бы несправедливо. В конце концов, её подруга могла быть не единственной жертвой этого ублюдка.
Довольно. Николь не собиралась играть в убийцу-психопата, разыгрывая прелюдии и убивая своих жертв долгими обличающими разговорами, прожигающими этих грешников до глубины души. Она не хотела объясняться и слушать его жалкие оправдания, навеянные ужасом перед своим истинным отражением. Девушка собиралась просто прийти и молча свести его никчёмное подобие жизни с концами одним плавным и красивым движением палочки.
Нужно было вот-вот закончить это.
Она знала столько тёмных заклинаний, которые заставили бы его прочувствовать на себе всю её ненависть, но Николь не могла позволить себе задержаться в его доме дольше запланированного. Она могла заставить его молить её о смерти, как о величайшей милости. Она могла превратить жизнь его близких в ад. Она могла убить их на его глазах. Она могла натравить на него стаю Пожирателей.
Но вместо этого — взмах палочки и так неправильно легко слетевшее с губ «Авада Кедавра».
Спешить ей не пришлось, сроки выходили идеальные. Она всё успела. Всё вышло ровно так, как и должно было — гладко, чисто и тихо.
Внешность обманчива. За слабой улыбкой скрывалась убийца и долбанный маньяк. В русых кудрях, ниспадающих из-под капюшона, таилась изломанная на части душа, что мерзким подобием человеческой впускала когти во всё новые и новые жертвы, пока её обладательница старалась почувствовать хоть что-то.
Осознание многочисленных ошибок обычно приходит намного позже. Может быть, годы спустя.
Она сделала это. Впервые по своей воле. Николь не могла оставить этого человека в живых. Он не был магом, ничего не знал о магии. Но он посмел тронуть её подругу. Такого Рейнер простить не смогла. Насильник Клэр получил своё.
Теперь же Николь не могла оставить гражданским ни единого шанса выйти на неё. Они говорят, что зацепки будут всегда, но её дело было сделано с кристальной чистотой. Через два часа и двадцать три минуты после она была уже в Хогсмиде, а затем и в школе, где её никто не заподозрит в убийстве сорокалетнего мужчины с Уоллстрит.
***
— Рейнер, расскажешь своим сокурсникам о заклинании Моридолор? Слышал, ты знаешь о нём не по наслышке, — Амикус не скрывал от учеников, что знаком с Николь задолго до того, как он начал вести у них уроки. Девушку это жутко бесило, но перечить она не смела. Кэрроу выделял когтевранку почти на каждом своём уроке. Её и Драко. Реже — Тео и Пэнс. Он вызывал их на самые сложные задания, зная, что они справятся. Амикус гордился своими лучшими учениками, хотя он вынужден был признать, что изначально презирал грязнокровку и не понимал восхищения Тёмного Лорда на её счёт.
Николь выдавила из себя ухмылку, замечая взгляды однокурсников, направленные в её сторону. Она больше не та беззащитная когтевранка, боящаяся каждого шороха. Девушка и не думала, что можно так измениться всего за полгода.
— Моридолор — одно из простейших заклинаний из разряда тёмной магии. Однако, несмотря на его сравнительную простоту, заклинание требует от использующего его немалых сил и умений. Не каждому новичку оно под силу.
Николь рассказывала на одном дыхании. Эту статью она прочитала ещё в начале своего пути в качестве пожирательницы. Именно это заклинание спасло ей жизнь, когда Волан-де-Морт решил, что Рейнер не заслуживала продолжать своё существование. Именно это заклинание оставило тёмный отпечаток на её душе.
— Моридолор вызывает огромные наросты по всему телу, которые вызывают практически мгновенную смерть. Шансов на выживание — один из миллиона.
— Верно. Плюс пятнадцать очков Когтеврану. Стоурс, какие ещё заклинания, относящиеся к разделу тёмной магии ты знаешь? — спросил Кэрроу у когтевранца, но тот молчал, потупив взгляд. Амикус не любил, когда ему не отвечали и наказывал учеников за это. Об этом знали уже все. — Встань! — рявкнул пожиратель и на его лице появилась мерзкая, свойственная всем пожирателям, ухмылка, когда ученик подчинился.
