Всё это время мы находились в моей палате. Она мне никогда не нравилась. Даже в тот день, когда я очнулась. Хотя я практически ничего не чувствовала тогда, это можно было легко понять по капельнице, поставленной мне, я совершенно ничего не ощущала, никаких болевых ощущений. И даже сознание было мутным, а чувства приглашенными. Но всё же, это палата казалось мне слишком мрачной. Хотя везде были белые потолок и пол, но стена была половинчатого окраса. Половина белая, как потолок, а вторая, большая половина, была противного зелёного оттенка. От него вечно хотелось спать.

В моей палате я была единственной пациенткой, а звуки здесь издавали лишь машины, да и то только в первые дни, потом их убрали, и я осталась одна. Хотя за дверью и были слышны разные копошащиеся звуки шагов, но это было не то. Я даже не могла слышать звуков природы, пения птиц, шелеста листьев и шёпота ветра, так как окно здесь открывали только ради проветривания, а меня же выгоняли прочь из палаты, дабы не простыла. Одна из медсестер принесла мне книгу, наверное, она была интересная, но я не смогла её прочесть достаточно, чтобы узнать об этом, так как моя голова начинала болеть, стоило мне только напрячься и настроиться на чтение.

Поэтому все эти дни мне приходилось проводить в одиночестве, и даже посещение врачей не разбавляло моих будней.

Наш разговор с братьями прервал мой лечащий врач, он пришел сообщить, что меня готовы выписать.

Следующие пару часов ничего особенного не происходило. Братья рассказывали, как провели этот месяц, в частности в беспокойствах о моём здоровье, пока врач не принес мне все документы с выпиской. На этом я и распрощалась с этим злополучным местом.

…

— А что с телами родителей? — спросила я, чтобы разбавить тишину, нависшую над нами, пока мы ехали в машине, добираясь до родительской, но уже нашей, квартиры.

— Стали прахом. Они хотели, чтобы их похоронили в том месте, — ответил старший брат.

— Что значит "в том"? Где это место? — спросила я.

— Увидишь, а может и вспомнишь вовсе, — странно ответил он, — мы не могли отвезти их туда, пока ты была в больнице, думали это будет неправильно, а они ещё при жизни завещали, чтобы их обратили прахом и захоронили там. Видимо они никогда не планировали возвращаться туда. Хотя из-за этого их поступок становится ещё более странным.

Лев тоже смотрел на старшего брата с недоумением, он, как и я, не понимал про какое место говорил наш старший. Кстати, я так и не назвала его имя, все ещё пытаюсь привыкнуть к тому, что у меня есть старший брат. Его зовут Иван. Но, в отличие от сказок, он не был дураком. У него уже были жена и двое детей, а сам он работал архитектором. Хотя и не так давно закончил университет, но был достаточно талантлив и перспективен, в ожидании работы долго не просидел, быстро нашел хорошее место, а его там только и ждали.

…

На квартире было очень грязно и пыльно. Это и логично, ведь целый месяц здесь никого не было. Поэтому первым делом мы приступили к уборке. Найти всё

необходимое оказалось легче, чем в том деревенском доме, поэтому мы быстро начали убираться, но закончили не так уж и быстро. Уборка заняла у нас порядка четырех часов. Квартира была большая, с высокими потолками и высокими шкафами, с которых, несомненно, нужно было вытереть пыль. Пустых стен было очень мало, поэтому намучились мы сполна.

Лев вырубился, как только выбросил из рук тряпку. Меня же хватило на немногим больше него. Я ещё недостаточно восстановилась для такой бурной деятельности. Старший брат решил сходить в магазин за продуктами, я намеревалась отправиться с ним, но ноги подкашивались, и я не могла даже ровно стоять на них, из-за чего он наказал мне оставаться дома.

Как только дверь закрылась и снаружи провернулся ключ, я ушла в общую комнату, рухнула на диван, закрыла веки и провалилась во тьму.

С того момента, как очнулась от комы, я часто видела сны, но они все были очень мутными и рассеивались сразу, как только я просыпалась. Этот же сон, что я вижу сейчас, был более реалистичным, но ощущался так, как будто бы я просто смотрела фильм.

Я сидела на заднем сиденье автомобиля, впереди меня виднелся грозный, мужские силуэт с большими сильными плечами, рядом на пассажирском сиденье сидела довольно молодая женщина с широкой улыбкой. Она улыбалась и смотрела то на меня, то на кого-то ещё, при этом о чем-то рассказывая. Я сидела у левого окна, у правого же сидел юноша, хотя мы оба и сидели, было явно заметно, что он выше меня ростом. А между нами же сидела такая же веселая девчушка, как и женщина. У девочки были густые, темные, кудрявые волосы и по-щенячьи большие глаза. Девочка посмотрела на меня и расхохоталась, а я повернула голову на водителя, будто бы услышала его голос, и тут я замечаю, что мы несёмся вперёд, не сбавляя газу, а впереди едет огромная фура. Когда водитель обратил свой взгляд на дорогу, было уже поздно. Он только и успел, что нажать тормоз, но мы с грохотом врезались в зад тяжелого транспорта.

Водителю и пассажиру повезло, у них сработала система безопасности. Мне и юноше также свезло, так как мы сидели за креслами и нам было об что остановиться, но вот девочка, сидящая по правую руку от меня… Ей, к сожалению, не повезло… Она не была пристегнута ремнем, да и детских кресел у нас не было, поэтому она по инерции просто улетели вперёд, пробив головой стекло. Зрелище было страшное, везде была кровь и ошметки. А самое главное, никто не спешил что-либо делать, в машине повисла гробовая тишина и это было самое страшное.

…

Очнулась от сна я также резко, как и погрузилась в него. Я до сих пор ощущала резкое покалывание на руках и чувствовала запах крови. Самое страшное в кошмарах то, что ты проживаешь их не только во сне, но и наяву продолжаешь вспоминать их…

Немного успокоившись я прислушалась к запаху, который витал в этой комнате, он был слабым, так как дверь почему-то была закрыта, и услышала запах еды, пока что трудно было понять, чего именно.

Встав с дивана, я подошла к двери, открыла её и вышла в коридор. Тут запах был уже более яркий, он напоминал мне запах омлета. Проходя мимо комнаты, в которой заснул Лев, я его там не увидела. Поэтому пошла на запах еды, и он привел меня на кухню. Здесь оба брата что-то резали и жарили.

— Что это вы делаете? — спросила у них я.

— Еду готовим, подожди немного, мы почти закончили, — ответил старший брат.

— В двенадцать часов ночи? — спросила я. Да, я взглянула на часы и увидела, что уже наступил следующей день, уже была полночь.

— Почему бы и нет, мы же все равно ничего не ели, а вы вот только проснулись, так что самое время подкрепиться. Садись давай.

И я села. Передо мной поставили тарелку с яичницей, жареным луком и колбасой и пару тостов. У братьев было тоже самое. Все было очень вкусно и такая компания очень расслабляла, хотя и была сейчас поздняя ночь.

Мне очень хотелось рассказать о своём сне, но при Льве я не решалась этого сделать. Поэтому, доев, мы отпустили его смотреть телевизор, так как спать никто не хотел. А сами остались на кухне допивать чай. Тогда я и решилась рассказать Ивану всё, что мне приснилось.

— Брат, мне приснился сон… Там была я, а ещё кажется я видела в нем тебя, но намного младше. Ещё в нем была другая девочка, младше тебя. Мы ехали куда-то на машине, но произошла авария и эта девочка погибла… — наконец рассказала я. Это было достаточно тяжело. Когда ты просто это переживаешь, все намного проще, но когда тебе приходится об этом рассказывать… Это трудно… Как минимум морально, ведь тебе приходится переживать этот ужас снова и снова.

— И это единственное, что ты вспомнила? — спросил он меня.

— Что это значит? — спросила я в недоумении, — что значит "единственное"? Ты хочешь сказать, что это произошло на самом деле?

— Да, это было на самом деле, но тебе было тогда уже восемь лет, неужели более ранних воспоминаний у тебя не сохранилось?