Директор снова притих, наблюдая, как к столику движется официант с подносом. Он небрежно махнул рукой, отгоняя разносчика, и сам налил из бутылки в бокал.

– Ну, вы же не за этим пригласили меня на ужин, – журналист, сам того не заметив, снова перешёл на «вы», он не хотел развивать скользкую тему. – Всё это не новость, я как говориться, на передовой и прекрасно отдаю себе отчёт, на чью мельницу лью воду.

– Ну, вот мы и перешли к главной теме беседы, – директор залпом выпил бокал и промокнул салфеткой рот, от чего на белой ткани растеклись бурые пятна.

«Словно кровь», – мелькнуло в голове Соловьёвского. Его начала настораживать странная встреча.

– Так вот, ты многодетный отец. В деньгах особо ты не нуждаешься, но они никогда не бывают лишними. Я понимаю, какими силами тебе они достаются – работа на телевидении, радио, свой стрим – канал в интернете, ещё надо дать время семье, и собственному здоровью. Тебе, Алексей далеко за пятьдесят, скоро ты начнёшь уставать, – Синявский приблизил лицо к глазам журналиста. – Вон, мешки под глазами, – директор снова отвалился на спинку стула. – Короче, предлагаю тебе сгруппироваться и забрать под своё крыло новостную сетку.

Повисла пауза. Рука журналиста потянулась к бокалу с вином. Он вылил в себя остатки и выдохнул со словами:

– Неожиданно! – в голове замелькали заманчивые перспективы. Соловьёвский ещё до конца не осознавал, насколько может измениться жизнь. Он снова шумно выдохнул. – Но очень трудно совмещать работу журналиста, блогера и радиожурналиста с руководящей должностью. У меня просто не получится выходить в эфир пять раз в неделю!

– Так и не надо! Оставишь себе воскресный выпуск, а остальное время занимайся новостной политикой канала. В твоих руках целый штат сотрудников, операторов, журналистов, ведущих! Сам понимаешь, это другая власть, другие деньги! Да и ко всему прочему персональный автомобиль с водителем, так же к твоим услугам Суперджет из Газпромовского ангара и прочие прелести жизни! На своё место воспитаешь талантливую смену, передашь, как говорится, навыки и умение.

– Заманчивое предложение. Подозреваю, что на моём месте никто бы не отказался!

– А никто бы здесь даже раздумывать не стал! Нужен проверенный человек со стопроцентным кредитом доверия! Я долго присматривался к тебе и понял, что только ты достоин этого места.

– Куда же девался прежний руководитель?

– А, не забивай голову. Он вышел из строя, лежит в израильской клинике с инфарктом.

Соловьёвскому не понравился легкомысленный тон шефа по столь печальному состоянию коллеги, но он не акцентировал на этом внимание. Его мысли будоражились по другому поводу.

– Я так понимаю, – журналист аккуратно подбирал слова, словно перепрыгивал с камня на камень, пытаясь преодолеть бурлящую реку. – Вы сделали это предложение мне не просто так?

– Вот! – Синявсий торжественно поднял палец. – Не ошибся в тебе, твоя хвалёная интуиция никогда не подводит. Ну, давай, рассуждай!

– Хорошо. Зачем вам выдёргивать известного телеведущего и прятать в кабинетах. С моим уходом, канал потеряет серию интересных рейтинговых передач.

– Никто ничего не потеряет, потому, что ты найдёшь себе замену, проконтролируешь нового ведущего, на первых порах несколько эфиров проведёте вместе. И, как я уже сказал, ты, брат, стареешь, со временем такая нагрузка начнёт тяготить, придётся снимать с тебя некоторые обязанности, потом ты можешь потерять интерес к журналистике или вообще охладеть. В один прекрасный момент, переберёшься с семьёй ближе к французским виноградникам, а я бы не хотел потерять надёжного человека!

«Далась тебе эта Франция! Сам туда почти год не выбирался! Работой завален по горло! Дыхнуть некогда!» – раздражительно подумал Алексей и с опаской, настороженно глянул на хмелеющего собеседника:

– Подозреваю, что это ещё не всё?

У журналиста пересохло горло. Директор канала словно почувствовал это и подозвал официанта:

– Принеси ещё бутылочку красного.

Официант обернулся за несколько секунд. И снова Игорь Исламович перешёл на самообслуживание. Взмахом руки отослал услужливого сотрудника ресторана и сам разлил напиток по бокалам. Мужчины, не чокаясь, выпили, погружённые каждый в свои мысли. Соловьвскому хотелось подбодрить собеседника, мысленно он подгонял шефа:

«Ну, что там у тебя ещё осталось за пазухой, говори, не томи! Чую, что-то не договариваешь, остались ещё условия, при каких я победоносно поднимусь на очередной пьедестал карьерной лестницы…если поднимусь».

При всём нетерпении, журналист профессионально умел держать паузы, поэтому лицо его выражало лишь вежливую заинтересованность. Наконец генеральный директор порядочно хлебнул из бокала, поставил его на стол и разродился:

– Но есть одно условие, которое должно остаться между нами.

«Ну вот, картина проясняется, – думал журналист, – не зря дядя обхаживал и дифирамбы пел».

– Через твой отдел мы начнём пропускать некоторые бюджетные средства. Ты откроешь счёт на своё имя где-нибудь на Кипре или на Каймановых островах. А лучше на жену или на кого-нибудь из надёжных родственников. Всю ответственность я беру на себя, ты даже не будешь знать, когда, сколько и в какой валюте, но всегда сможешь открыть банкинг и проконтролировать переводы, потому что со всех сумм твоя доля десять процентов.

– Не густо! – вырвалось у Соловьёвского. – Счета на моё имя, риски мои, и всего десять процентов? В случае провала, сидеть тоже мне!

– Слышу глас не мальчика, но мужа, – Игорь Исламович криво усмехнулся и неожиданно трезво посерьёзнел. – Провала не случится! Главный экономист сделает всё правильно! С ним, кстати, тоже надо делиться! Если государственные корпорации проверяют каждую копейку, то бюджетные средства проходят без всякого контроля и отчётности! Наша страна богатая, не возьмём мы, прикарманят другие!

Синявский выдохнул. Он устал за день, и этот сложный разговор вытянул последние жилы и нервы. Директор канала хотел домой, в домашние тапки, к горящему камину и чтобы руку холодил толстостенный хрустальный бокал для виски с янтарной жидкостью. Игорь Исламович глянул на растерянного или ошарашенного журналиста и подумал, что сам когда-то принял подобное предложение именно с таким дурацким видом.

– Ну, как, по рукам?

За словами не последовало действия, гендиректор не протянул руку. Повисла пауза. Лицо журналиста не выдавало мучительных размышлений, он отпивал из бокала бордовую жидкость мелкими глотками, а взгляд устремился куда-то в глубину зала.

– Мне надо подумать, – Соловьёвский наконец прервал молчание и поднялся. – Всего несколько минут. Я отойду в туалет.

Алексей Рудольфович вернулся минут через двадцать. В ожидании Синявский нервно посматривал на часы, потом сделал несколько звонков, и снова наполнил свой бокал. Он махнул рукой официанту, прикидывая мысленно, удобно ли будет, если тот, как бы, между прочим, заглянет в туалет и выяснит, всё ли в порядке с журналистом. Не дай бог приключился сердечный приступ на фоне непростого выбора. Молодой человек в длинном фартуке уже вежливо склонился над столом, как появился Соловьёвский.

– Свободен, – генеральный директор даже не повернул головы в сторону обслуги, только коротко кивнул, – принеси счёт.

Парень удалился, а Синявский сконцентрировал взгляд на передвижениях Алексея Рудольфовича, пытаясь перехватить его взгляд и прочесть ответ.

Журналист сел на место, придвинул стул и всем телом наклонился над столом, словно призывая собеседника сохранить интимность обстановки.

– Игорь Исламович, весьма благодарен за проявленное доверие. Я отдаю себе отчёт, по какой причине ваш выбор пал на меня. Я профессиональный известный журналист, человек, которому можно доверять, поэтому уверяю вас, что этот разговор останется между нами. Предложение не только лестное, но и очень выгодное, и всё же, я вынужден отказаться, – Алексей интенсивно замахал руками, – вы не подумайте, что я не доверяю или что-то подобное, просто я не финансист, а корреспондент! Я завоевал свою аудиторию огромным упорством и многолетним трудом, а растеряю зрителя за один день, просто согласившись сменить профиль работы. Сейчас я на пике популярности, рейтинги передач высоки. Ну, вам ли этого не знать! Может быть позже.