На следующий день после полудня Дашка снова поедала эклеры в кафе, но о смерти в этот раз уже не думала. Ее взгляд блуждал вдоль барной стойки и скользил по лицам сотрудников, выходивших из дверей служебного входа. Она ждала появления Сэра Эклера, надеясь вызнать у него больше подробностей о предстоящей встрече, но он так ни разу и не показался в зале. Зато необъятных размеров дама в том же самом пушистом свитере сидела за тем же столиком, что и вчера, и в такой же позе – спиной к Дашке, словно с тех самых пор не сдвигалась с этого места. Наверное, тоже фанатка эклеров. Интересно, грустит она по поводу лишних килограммов или нет? Весит-то, похоже, больше центнера! Дашка пока что еще не докатилась до такой умопомрачительной цифры, хотя этим утром весы и выдали ей на два кило больше, чем вчера. Если так пойдет и дальше, ее вес достигнет сотни примерно через неделю.
Скорее всего, этой тетке давно плевать на свою фигуру, иначе бы она не носила пепельно-розовый свитер, который ее чудовищно полнит, но вот здоровье-то у нее, должно быть, неважное. С таким весом долго не живут, а ведь она продолжает толстеть дальше. Точно до старости не дотянет. Впрочем, как и Дашка: если так называемая живая тень ей не поможет, то ей тоже грозит ранняя смерть от ожирения. При условии, что она еще раньше не спрыгнет с моста, конечно.
Дашка поймала себя на том, что снова думает о смерти, и вернулась мыслями к загадочному кондитеру и предстоящей ночной встрече. Так и не дождавшись его появления, она расплатилась и вышла на улицу. По дороге домой Дашка заглянула в арку, ведущую во двор дома, где находилось кафе. Проход закрывали черные решетчатые ворота, запертые на огромный висячий замок. Это обстоятельство ее озадачило. Оставалось надеяться, что к ночью Сэр Эклер отопрет их, ведь он обещал ее встретить.
Когда спустя несколько часов Дашка вновь подошла к арке, ворота оказались открыты настежь, но кондитера поблизости не было видно.
В два часа ночи Чернавинский проспект выглядел совсем не так жизнерадостно, как днем или вечером, а под арочными сводами и вовсе было жутко, как в склепе. Дашка медлила, собираясь с духом, чтобы пройти через арку во двор, а заодно прислушивалась, не бродят ли там какие-нибудь темные личности. Из глубины двора донеслись звуки классической музыки – тихие и редкие, как будто вкрадчивые. Но с каждым мгновением ритм медленно нарастал, как и громкость.
«Кому взбрело в голову включать музыку посреди ночи?» – удивилась Дашка, пытаясь отыскать взглядом хотя бы одно освещенное окно в глубине двора, но таких не было. За аркой стояла темнота, поджидая, когда Дашка осмелится шагнуть в ее распростертые объятия.
Рука нащупала в кармане перцовый баллончик, который, конечно же, едва ли выручит ее в случае реальной опасности, но с ним было как-то спокойнее. В спину подул ветер, словно нарочно подтолкнул. Дашка быстро прошагала до конца арки, остановилась и осторожно выглянула из-за угла.
– Ну, наконец-то! – прозвучало из темноты неподалеку. – Где тебя носит? Идем скорее, чего застыла?
Словно черт из табакерки, откуда-то снизу вынырнул Эклер – его светлая курчавая шевелюра, похожая на кремовую верхушку капкейка, замаячила у стены дома на уровне подвального окна. Дашка нерешительно двинулась к нему, недоумевая, почему это кондитер появился из-под земли, но потом увидела прямоугольное углубление и ступени, ведущие к наполовину скрытой внизу приоткрытой двери. Музыка доносилась как раз оттуда. Теперь она звучала громче и быстрее, и Дашка поняла, что слышала ее много раз в своей жизни, но почему-то не смогла вспомнить композитора. В классической музыке она совсем не разбиралась.
В подъезде царила такая же темень, как и снаружи, но на лестнице их встретил мужчина с огромной свечой в руках. Он повел их вглубь здания по лабиринту из коридоров через потайные ходы, замаскированные картинами, портьерами, шкафами и даже чучелами зверей – им пришлось пробираться к очередному проходу сквозь тело огромного бурого медведя, оказавшееся внутри пустым, как поделка из папье-маше. Но шкура и морда выглядели вполне натурально. Глаза косолапого, казалось, следили за ними, хотя зрачки были неподвижны, а из разинутой пасти даже вырвался звук, похожий на сердитое урчание, но потом оттуда с жужжанием вылетела огромная зеленая муха, и стало ясно, что это она там шумела.
В конце концов, человек со свечой (в полутьме Дашка видела только его отвисшие щеки и определила, что он был примерно одного возраста с Эклером) привел их в пустынный зал без окон, посреди которого белело нечто вроде ширмы, перегораживающей его от пола до потолка. Провожатый попросил их пройти на свои места и удалился.
За ширмой на стульях сидели какие-то люди: тусклый свет от свечей, расставленных по углам, не позволял рассмотреть их как следует, Дашка заметила только, что там были мужчины и женщины разного возраста, но явно не юного. Они сидели на стульях, расставленных перед ширмой буквой «П». Изящные спинки стульев, обтянутые дорогой обивкой, возвышались над их головами, поэтому Дашка не сразу увидела, что за ними скрывается еще один ряд сидящих людей. «Прям кинотеатр какой-то», – мелькнула у нее мысль, пока она шла к единственному свободному месту в заднем ряду, куда ее направил Эклер. Стулья здесь были попроще, без обивки, и стояли куда теснее, так что сидящие соприкасались друг с другом плечами и локтями. Дашке, еле втиснувшейся между двух незнакомых парней, стало неуютно. Она приготовилась огрызаться, ожидая, что кто-нибудь из них отпустит колкость по поводу ее полноты, но к счастью, те словно бы не заметили ее появления, не удостоив даже мимолетным взглядом. Они таращились на белую ширму так, будто та была киноэкраном, где шел захватывающий фильм. Дашке захотелось спросить у них, что они на этой ширме увидели интересного и какое мероприятие здесь ожидается, но тут вдруг вспомнила, что Эклер строго-настрого запретил ей заговаривать с присутствующими и потребовал не сводить глаз с белого полотна. То есть, она должна была вести себя так же, как эти парни и все остальные люди в ее ряду. «Выполняй все в точности, как я сказал, иначе ничего не выйдет», – предостерег ее кондитер. А сам устроился с комфортом на мягком стуле впереди, между тщедушной дамой с высокой старомодной прической и мелким человечком в огромных очках, не толстым, но при этом абсолютно круглолицым. Все трое начали озираться и перешептываться, словно запрет на разговоры их не касался. Дашка сделала вывод, что на задний ряд усадили тех, кто должен был подчиняться правилам людей из первого ряда. Означало ли это, что Дашка оказалась в числе гостей второго сорта, или нет, но ей стало неприятно.
А потом ее одолела невыносимая скука. Сидеть, молча смотреть в одну точку и при этом не заснуть было абсолютно нереально, тем более, что время близилось к трем часам ночи, поэтому то, что произошло дальше, ускользнуло от внимания Дашки: она задремала и пропустила все самое интересное. Правда, она не могла сказать точно, в какой именно момент явь сменилась сном – когда появилась властная женщина в красном плаще и начала выкрикивать что-то на непонятном языке, или когда на подсвеченной ширме заметались странные тени, или когда ширма вдруг растворилась в воздухе, и за ней вместо пустынного зала обнаружилась широкая пыльная дорога, убегавшая в темный лес. Дашку понесло вдаль вместе со стулом, а потом оказалось, что сидит она не стуле, а в открытой повозке, запряженной парой черных коней, крупных, но страшно тощих – ребра да мослы под шкурой, и управляет конями такой же тощий возница: иногда он оборачивался, и Дашке казалось, что под капюшоном его черной потрепанной накидки желтеет голый череп.
Повозку тряхануло на ухабе так, что Дашкина голова запрокинулась, и ее взгляд уперся в огромную блеклую луну, занимавшую полнеба. На ее светящемся фоне была отчетливо видна летящая верхом на метле ведьма с клочковатой копной волос, развевающейся на ветру. Вслед за ней летел старик в колпаке и с такой длинной бородой, что ее конец терялся во тьме далеко за пределами его тела. Когда и старик, и ведьма миновали луну и скрылись из виду, Дашкин взгляд сместился ниже, к зубчатой кромке леса: в одном месте макушки деревьев подозрительно сильно раскачивались и трещали. Кто-то ломился сквозь чащу, огромный, как слон. Но версия со слоном отпала, когда Дашка заметила движущееся над кронами скопление ветвей, похожее на гигантское развороченное гнездо. В реальной жизни гнезда не могли перемещаться сами по себе, поэтому Дашка даже не удивилась, уверенная в том, что видит сон.
