Если пойдём по плану, то ждёт нас только крах.

– Может нам стоит временно залечь на дно?

– Он прав, полиция не сможет отыскать всех наших нор!

И тут внезапно вмешался приторно сладкий голос, который услышать в этом аккомпанементе я никак не ожидал.

– Запахло жареным и тут же кинулись все наутёк?

Сказать, почему нами выбран столь короткий срок?

Грядёт волшебная пора, счастливые часы,

То время, когда люди жаждут воплотить свои мечты.

Как можно их оставить в это время без чудес?

Это жестоко, господа. Что скажешь, Ларинес?

– Поддерживаю, Ваша милость, есть ещё один момент.

Свободен в эти дни для нас будет каждый клиент.

Пока все в страхе будут жаться по углам,

Мы весь этот город приберём к своим рукам!

Отвечал ей писклявый отвратительный голос. Никаких сомнений, принадлежал он лепрекону. Я посмотрел на часы, отсчитывая секунды, затем достал небольшое карманное зеркало.

– Милборн, – прошептал я, поднеся его вплотную ко рту, и оно затуманилось, но изображение собеседника не спешило появляться.

Тем временем, явно удовлетворённая сказанным, таинственная дама продолжила.

– Представьте, сколько золота польётся в ваши руки.

Оно ваши труды и страхи все окупит.

И внезапно она остановилась. По ту сторону двери стояла гробовая напряжённая тишина. Мои нервы были натянуты до предела. Что это могло значить?

– В нашу беседу господа, влился незванный гость.

Избавьтесь от него и убирайтесь прочь.

Используйте свои ходы, чтоб раствориться без следа.

Ищейкам из полиции не найти нас никогда.

Я инстинктивно пригнулся, от чего избежал залпов сахарной дроби, прорывающих дверь. Я быстро прокрутил барабан, меняя заряды своих бесконечных патронов. В следующую секунду я ответил слепой пальбой леденцами в никуда из открывшегося отверстия, вынуждая врагов забиться в укрытия.

– Милборн! – прокричал я на зеркало, и в этот раз туманная дымка всё же рассеялась, показывая мне моего собеседника из тёмного угла бара. Теперь он был на улице среди толпы полицейских.

– Питс, чёрт тебя подери, ты не мог подождать? – зашипел он возмущённо. – Мы едва успели! Ты чуть не сорвал операцию!

– Кто-то слил им информацию. Они пытаются улизнуть, – не менее раздражённо ответил я, прячась от новых выстрелов. – Здание оцеплено? Дороги перекрыты? Где группа, которая должна штурмовать вместе со мной эту проклятую дверь?

– Потерпи ещё минуту. Разгоняют парней в баре. Неуклюжие пьянчуги мешают проходу.

– Повяжите их, никто не должен уйти сегодня из этого проклятого бара!

Дверь сверху распахнулась, и я поспешил отстреливаться в дыру, чтобы оперативники не попали под обстрел. Шесть человек и парочка крыс-нюхачей, способных найти любого беглеца по горячим следам. Всё пройдёт как по маслу. В этот раз им не уйти и уж точно не отвертеться. Нужно только заставить их оставить попытки сопротивления. Выбив дверь, мои товарищи ворвались в комнату, ведя хаотичный огонь в отстреливающихся преступников. Я поспешил переместиться внутрь комнаты, чтобы оценить членов группировки. Лишь разбойники и бугаи, задача которых – прикрывать отступление более важных персон. Мелкие сошки, которые и не сядут надолго. Чёрт побери! Я перехватил за шкирку прошмыгнувшего мимо нюхача.

– Ищи чёртового лепрекона, – прорычал я, понимая, что след магического существа крыса возьмёт быстро. Особенно если её хорошенько припугнуть.

Взвизгнув, она просочилась между стрелками, лишь чудом избегая грохочущих сахарных пуль, проскользила по столу, ещё раз радостно пискнула и припустила куда-то в сторону угла. Я, отстреливаясь из револьвера на встречный огонь, рывком метнулся за ней и бегло прощупал стенку. Ага, вот рычажок потайной двери. Вместе со своим юрким спутником я прошмыгнул в узкий потайной коридор. Прибывшее подкрепление должно было выставить барьер, блокирующий любую магию, и добрую, и тёмную, но лишь в радиусе оцепления. Нужно было поспешить, благо, что у лепреконов короткие ноги. Крыс бодро умчался куда-то в темноту. Через несколько мгновений раздался громкий визг и писклявая ругань. Ориентируясь в кромешной темноте на звук, я выстрелил, прикидывая рост лепрекона. Яркий леденечный залп осветил комнату, я промахнулся, но увидел цель, вжавшуюся в стену, и тут же поспешил её поразить.

– Мистер Питс, пора на процедуры, – оторвала меня от воспоминаний медсестра. Я ошарашено взглянул на неё. Вероятно, новенькая, лицо казалось мне незнакомым. Похоже, ей ещё не объяснили, как ко мне обращаться. Не используя фамилию, к которой так приелись все мрачные воспоминания о годах работы, а именно имя, которое я не очень-то любил слышать. Кажется, она начала догадываться, что что-то не так, потому я неприязненно поморщился, скрывая своё недоумение и всеми силами показывая, что не хочу никуда идти. Она усмехнулась и поспешила взять меня под руку. Как будто ей под силу было сдержать меня, если я буду сопротивляться. При необходимости я, бывало, поднимал руку и на женщину. Но я повиновался. Чем меньше я проявляю строптивости, тем быстрее выберусь отсюда.

Но, чёрт побери, как же я ненавидел эти процедуры групповой терапии, где с душевнобольными вынужден был браться за руки и водить хоровод.

– Вместе в сказке радостно живём.

Мы танцуем и весело поём.

Наша жизнь – лишь беззаботный миг,

И не зря должны его мы провести.

Пели мы дружно, кто-то даже пытался пританцовывать. Я усиленно делал вид, что подпеваю, бормоча что-то несвязное себе под нос, но, похоже, меня быстро раскусили. Взгляд санитаров со стороны был довольно красноречив. Эти дурацкие песни без особого смысла. Каждый день новые и в то же время похожие в своём безумном слепом позитиве. Мне хотелось спросить столь яро вихляющего туловищем человека передо мной, выписывающего свой уникальный сумасбродный танец, как же он угодил сюда. Чтобы он вспомнил, что выбило его из этой однотипной сказочной жизни, и снова сорвался в бездну отчаяния. Хотя, он, вероятнее всего, уже забыл, и скоро выйдет отсюда. В отличие от меня. А этот проклятый хоровод всё не заканчивался. Снова и снова, одно и то же…

Бесконечное повторение, одно и то же. Я наблюдал, как Милборн деликатно общается с лепреконом. А как же иначе, ведь он был не просто сказочным героем, а наследником знатного лепреконского рода, героев, а теперь банкиров и меценатов. Время славных подвигов прошло, теперь смелостью принято считать умение оторвать побольше золота от собственной груди. Это, несомненно, благое дело, но я сомневался в искренности их мотивов. Золото давало власть. Потому мы сейчас сидели и любезничали с преступником, ведь его дядя проводит масштабные финансовые вливания в наш город. Я видел это в глазах коротышки. Надменность и самоуверенность. Он прекрасно осознавал влияние своего родича на нас, а потому ощущал свою полную безнаказанность.

Издержки профессии. Я чувствовал, как меня переполняет гнев, выплеснуть который я не вправе. Это раньше в сказках торжествовало добро и справедливость. Теперь мы углубились в законность и публичность, обратившись в светское общество, согнали всех злодеев в страну волшебных чудовищ вариться в собственном соку, запретили тёмную магию и ограничили применение светлой. Право применять оружие и силу было дано лишь полиции, а потому места подвигу простых людей осталось мало. Большинство девиц предпочли мечтать о богачах и красивой жизни, о том, что им гораздо проще было получить. Прочие же уповали на момент, когда появится шанс стать героем следующей сказки. Каждый верил, что её итогом будут слава, богатство и многовековой почёт. На этом и играли подобные этому лепрекону, привнося в жизнь изголодавшихся людей немного чуда.