И вообще, ее платье больше всего напоминает подвенечный наряд. Белоснежное, с тонкими кружевами.

– Мне просто захотелось с тобой поболтать, – сказала я. – Я целыми днями одна. Выть от одиночества хочется.

– Да, мне тоже, – печально согласилась со мной Флексия. – Я рада, что ты пригласила меня. Я обитаю в подвале. Там очень холодно и сыро. На верхние этажи меня не пускала неведомая сила. Но высокий седовласый мужчина помог мне преодолеть преграду.

Интересно, а где сам Гейб? Наверное, скрывается, чтобы не вспугнуть девушку. Она кажется очень стеснительной и робкой.

– Флексия, почему ты не обрела покоя? – спросила я напрямую.

Силуэт девушки замерцал, и я встревоженно выпрямилась.

О нет, неужели сейчас она уйдет, испугавшись моей настойчивости? Мягче надо быть, Лариса, мягче. Наверняка ей неприятно вспоминать обстоятельства своей гибели.

– Горе переполняет мое сердце, – негромко прошелестела девушка. – Меня предали в день, который должен был стать самым прекрасным и чудесным в жизни. В день, о котором мечтает любая девушка. В день моей свадьбы.

Ага! Я радостно кивнула, мысленно зааплодировав своей догадливости. Стало быть, я не ошиблась. Передо мной действительно неупокоенная душа несчастной невесты.

– Как грустно, – сочувственно протянула я. – Как это произошло?

Призрак опять замерцал, на этот раз сильнее.

– Осторожнее!

Я вздрогнула от неожиданности, услышав Гейба, который зло зашептал прямо мне на ухо.

– Лариса, умерь свой пыл, – продолжил он все так же тихо. – Я с трудом убедил эту Флексию прийти сюда. По-моему, ей лет шестнадцать, не больше. Очень робкая и боязливая.

– Прости, что я так напираю на тебя, – тут же забормотала я извиняющимся тоном. – Но мне кажется это очень несправедливым и жестоким. Смерть – это всегда очень больно. Но гибель в таком юном возрасте и накануне собственной свадьбы… Даже страшно представить, как ты расстроена.

Мерцание прекратилось, и я украдкой перевела дыхание. Впору открывать курсы по общению с мертвыми.

– Счастье переполняло меня в этот день, – пролепетала девушка, нервно комкая в руках край фаты. – Мое сердце было готово разорваться от любви! Я была не в силах поверить такому чуду. Сам Джестер Курц обратил на меня внимание и предложил свою руку и сердце.

От неожиданности я икнула. Так сильно вздрогнула, что пламя свечей опасно затрепетало от резкого движения.

Как это – Джестер Курц?

– Тебе знаком Джестер? – спросила девушка, заметив мою реакцию на это известие.

– Э-э, да, – осторожно протянула я. – Ну так. Встречались пару раз.

– Он еще жив? – продолжила допытываться обманутая невеста.

– Да в общем-то, на здоровье не жалуется, – честно сказала я. Кашлянула и полюбопытствовала: – А должен?

– Я прокляла своего убийцу перед смертью! – гордо провозгласила Флекция. – Божьи жернова правосудия мелют медленно, но верно. Рано или поздно Джестер ответит за свое преступление! И ответит жестоко!

Естественно, я собиралась как следует расспросить ее о том, что все это значит. Как-то не верится мне, что Джестер – убийца.

«Ага, а еще вчера ты и подумать не могла, что он женат, – язвительно шепнул внутренний голос. – У этого Джестера, оказывается, самые настоящие, а не фигуральные скелеты в шкафах припрятаны».

Но внезапно призрак несчастной девушки вспыхнул разноцветными бликами – и исчез. Огонь свечей зашипел, окунувшись в раскаленный воск, а потом и вовсе погас. Однако темнота не продлилась долго – под потолок уже взмыла магическая сфера.

Я приглушенным восклицанием зажмурилась, почувствовав, как глаза наполнились слезами от столь резкой перемены освещения.

– Ну и что тут происходит? – услышала я гневное от дверей и без проблем узнала голос Джестера. – Лариса, какого демона ты устроила?

Ох, явился и не запылился! Кажется, у кого-то сейчас будут огромные проблемы. И этот кто-то – я.

– Ты устроила ритуал некромантии. – Джестер раздраженно вышагивал по комнате, словно сбивая каждое слово в мою повинно склоненную голову. – В моем доме! В доме главного инквизитора Орленда.

Я молчала, рассматривая тугую повязку на своем запястье и не смея поднять на Джестера глаз.

Ишь, как кипятится. Ну да ладно. Пусть выплеснет свой гнев – а после и я выложу все свои претензии, коих, к слову, накопилось не меньше, если не больше.

Но надо отдать ему должное: кипятиться и выговаривать свои претензии он начал не сразу. Сначала перевязал мне руку, поинтересовался, хорошо ли я себя чувствую, и лишь после этого принялся ругаться.

– Лариса, ты хоть представляешь, что это значит? – Джестер остановился и тяжело уставился на меня сверху вниз.

Я сочла вопрос риторическим, поэтому предпочла сохранить молчание.

– Просто безумие какое-то! – Джестер, как и следовало ожидать, вновь заговорил. Нет, он не кричал. Впрочем, по-моему, за все время нашего знакомства он ни разу и ни на кого не повысил голоса. Вот и сейчас он почти шептал. И, судя по всему, это означало у него крайнюю степень бешенства.

Честное слово, лучше бы кричал! Шипит, словно гигантская змея. Как бы ядом не подавился.

– Да за меньшие проступки людей отправляли на костер! – Джестер не выдержал и притопнул.

Правда, получилось это у него не грозно, а, скорее, забавно. Главный инквизитор Орленда так торопился в мою комнату, что забыл одеться. Ну, то есть, он был не голый, а в халате и в тапочках. И от резкого движения один из них сорвался с ноги и отлетел в сторону.

Я опустила голову еще ниже, пряча в тени волос слабую улыбку.

Наверное, это безрассудство высшей степени. Однако я почему-то совершенно не боялась Джестера. Поорет – поорет, да успокоится. Что, ну что он мне сделает? Не выпорет ведь, в самом деле. А костром меня пугать бессмысленно. Знает, что в случае публичного разбирательства его репутации и карьере придет конец.

– Ты так и будешь молчать? – грозно осведомился Джестер. – Кто дал тебе эту идею? Гейб?

– Ой! – раздался жалобный всхлип из другого конца комнаты.

Призрак моего несостоявшегося свекра предпочитал держаться в нематериализованном виде. Хотя это была лишняя предосторожность. Джестер, несмотря на все свои регалии, не способен видеть мертвых и уж тем более слышать их.

– Нет, не Гейб, – поторопилась я выгородить верного соратника в деле выведения на чистую воду всех грязных тайн главного инквизитора Орленда.

Сомневаюсь, что Джестер накажет меня за эту выходку. Скорее всего, ограничится суровой выволочкой. В самом деле, не в угол же меня ставить. А вот барона Гейба мне заранее жалко. Не хочу заставлять бедолагу страдать.

Джестер вскинул одну бровь, всем своим видом выражая недоверие.

– Ты же знаешь, что я вижу созданий из потустороннего мира, – спокойно проговорила я. Принялась вдохновенно сочинять, глядя на Джестера до омерзения честным взором. – Все то время, что я провела в твоем доме, меня не оставляло чувство, будто рядом кто-то есть. Знаешь, у меня постоянно словно зудело между лопатками от чьего-то взгляда. Но как я ни старалась – я никого не могла увидеть. А сегодня меня осенило. Ты сказал, что на твоем доме установлена защита от ментальных чар. Своего рода предосторожность. И я подумала – а ведь с твоим родом занятий логично будет поставить блокировку и от потусторонних явлений. Следовательно, надо помочь призраку материализоваться. Ну а дальше было совсем все просто. Ты сам рассказывал мне о роли крови в ритуалах некромантии…

– О чем сейчас очень и очень жалею! – оборвал меня Джестер.

В ответ я лишь захлопала ресницами, жалобно уставившись на него снизу вверх.

– Лариса, и не надо строить из себя невинную девицу, – фыркнул тот, но, как ни странно, его голос потеплел. Он уже мягче добавил: – Тебе не идет. Точнее, тебе как раз идет, но я-то знаю, какая ты на самом деле. Поэтому обмануть меня не удастся.