И вот теперь этот приятель с работы стоял за порогом и с явным удовольствием осматривал меня с ног до головы.

– Ммм, Алекс, какая ты сегодня… элегантная и неприступная! – мерзко простонал он. – Всегда заводился от таких женщин. Так и хочется начать укрощать…

– Гриша? – Аркадий вынырнул из-за моей спины. Ого, он даже не дождался, пока я провожу гостя в комнату! – Проходи скорее! Как раз тебя жду. Ты принёс то, что нужно?

– Принёс. Но вот выполнять ли твою просьбу, ещё подумаю… у меня есть пара условий! – Григорий снова оглядел меня с ног до головы и… облизнулся. Я невольно передёрнула плечами.

– Заходи, обсудим, – мрачно заявил любимый и тоже глянул на меня, только уже со злостью. И чем в этот раз провинилась? – А ты иди в свою комнату и сиди там, пока не разрешу выйти.

– Нет, нет… – внезапно пропел его гость, подняв вверх указательный палец. Что-то не нравится мне его зашкаливающе хорошее настроение. – Так не пойдёт. Сваргань-ка мне кофе, сладенькая. И переоденься во что-нибудь более… приятное взгляду. Деловой стиль мне нравится, но твой костюм слишком… закрытый. Буду рад увидеть вместо него мини-юбку или блузочку прозрачную. И губы подкрась. Уж постарайся, а то твой хахаль не получит от меня то, чего ему очень хочется.

– Да ты!.. – вспыхнула я, собираясь высказать этому гаду в лицо всё, что накипело, но Аркаша неожиданно меня прервал, глядя при этом на товарища.

– Заткнись и выполняй, что он сказал. Зайдёшь с кофе минут через двадцать.

– Но, любимый…

– Пошла!!! – неожиданно заорал он и яростно толкнул меня в сторону моей комнаты так, что я налетела на стену.

– Как грубо! – издевательски возмутился Гриша, протягивая руки, чтобы меня вроде как поддержать. Я отскочила, ударилась ещё раз, а потом поспешно удалилась, стараясь не морщиться от боли.

Оказавшись в комнате, я поняла, что меня трясёт. Нет, не от обиды. Гнев поднимался изнутри, скапливался в тяжёлый обжигающий ком. Голова буквально взрывалась от боли, глаза застилала пелена, но ярость не утихала, как обычно. И я цеплялась за неё, как за спасательный круг, превозмогая накатывающую волнами дурноту. Я буквально заставляла себя сосредоточиться на ощущениях, отчаянно боясь, что и в этот раз злость сама собой угаснет, как залитый водой костёр. И всё снова станет как прежде. Почему-то это «как прежде» пугало до чёртиков. Обморок подступал, и что-то внутри меня визгливо вопило: «Смирись! Немедленно прекрати сопротивляться!»

– Нет, – прохрипела я, и изо всех сил зарядила себе пощёчину. Одновременно с этим огненный ком внутри меня взорвался. Боль стала нестерпимой, а потом, когда мне показалось, что я вот-вот умру, внутри что-то лопнуло. В ушах зазвенело, и меня вырвало прямо на ковёр.

Зато сразу после этого боль начала утихать. Я вдруг осознала, что стою посреди комнаты на коленях, а вся одежда промокла от пота.

Удивительно, но в голове прояснилось. Более того, впервые за последнее время я вдруг ощутила себя прежней собой, той, которой была до встречи с Аркашей.

Боже, что я творила? Почему я позволяла ему так с собой обращаться?! А этот Гриша? Да раньше после таких слов в свой адрес я бы, пожалуй, зарядила ему между ног. Не понимаю. Никогда ведь не была трепетной барышней, покорно заглядывающей в рот своего мужчины! В какой момент всё изменилось? Почему я вообще начала встречаться с парнем, в котором меня раздражает решительно всё?! Ведь как можно было в него влюбиться? Да никак! Это невозможно. И точка.

Я кое-как поднялась, взяла со стола влажные салфетки и вытерла рот. Хорошо хоть волосы не запачкала. Нет, надо как минимум умыться и переодеться. А потом я подумаю, как разобраться с двумя гадами, засевшими в комнате. Конечно, сейчас больше всего хочется зайти к ним и устроить шумные разборки, но это неразумно.

Во-первых, хоть мозг и прочистился, но где-то внутри до сих пор плескались остатки той дурманной пелены, как затаившиеся в кустах хищники, ожидающие, когда жертва потеряет бдительность. Боюсь, как бы при виде Аркаши они снова не захватили надо мной власть.

Во-вторых, в теле всё ещё ощущалась слабость, как после тяжело перенесённой болезни.

В-третьих, бороться с двумя парнями в запертой квартире – безумие. Они всё равно сильнее. Скрутят меня, я и пикнуть не успею. Поэтому вариантов остаётся немного. Например, позвонить в полицию и чего-нибудь наплести. Они приедут и… что? Все знают, что к Аркаше я переехала по своей воле, следов побоев у меня нет (хотя от удара о стену мог остаться синяк, но хватит ли этого?), да и вообще… пару раз после того, как мы съехались, к нам заходили мои друзья. Точнее, пытались зайти. Стоило гостям, не одобренным лично Аркадием, попасть в нашу квартиру, как у них резко ухудшалось состояние. У кого-то живот прихватывало, другие в обморок валились, у третьих сердце начинало болеть. Это ещё тогда должно было меня напугать до чёртиков, но почему-то не пугало.

Ещё можно уйти. Прихватить кое-какие вещи и свалить по-тихому, пока они в комнате общаются. Может получиться. Проблема в том, что все мои документы, включая паспорт, у Аркаши. Он давно их забрал и припрятал. Да, на подработку я собиралась пойти без паспорта – специально нашла такую, где не требовалось никакого официального оформления. Знала, что Аркаша на официальное ни за что не согласится.

Мысль о том, чтобы покинуть квартиру, показалась мне одурманивающе прекрасной. Прочь тянуло с такой силой, что кружилась голова. Хотелось вырваться на свободу и бежать, бежать из этого ужасного места, пока не упаду без сил.

Секунду подумав, я решила не тратить время на умывание и просто ещё раз обтёрла салфетками лицо, а потом, превозмогая слабость, переоделась. Нет, не в розовое платье и не в мини-юбку с блузкой, а в старые джинсы и майку (тоже, разумеется, из прошлой жизни), специально оставленные для грязных видов уборки. Аркаша со скрипом согласился, что драить ванную и унитаз в шёлковом халатике или кружевном платье – не лучшая идея, поэтому царственно разрешил на эти периоды выглядеть не так соблазнительно, как обычно. Этот уборочный комплект был хоть и поношенным, но выстиранным и чистым, так как я старалась его по возможности беречь, как память о беззаботном студенчестве и дружеских посиделках, которые остались в прошлом сразу, как я переехала сюда.

Если вдруг Аркадий выглянет и увидит меня в нём, скажу, что меня стошнило на ковёр, поэтому требуется уборка. Заодно и время потяну, ведь, услышав о тошноте, он наверняка отправит меня отмываться и чистить зубы. Правда, встречаться мне с ним сейчас очень не хотелось. Вдруг после этой встречи вернётся прежняя покорная Алекс? Что-то мне подсказывало, что это вполне возможно.

Так и не придумав, что делать с паспортом, я вышла в прихожую. В квартире царила неестественная давящая тишина. Стараясь двигаться бесшумно, я шагнула к сумке, которую собрала, чтобы взять с собой на собеседование, и внезапно увидела боковым взглядом блеск справа от себя. Я повернулась в ту сторону и уставилась в угол, где стояла тумбочка, в которой хранились инструменты и всякая мелочёвка. Надо же, а я совсем забыла, что эта тумбочка там есть. Да и сейчас смотреть на неё было очень некомфортно, взгляд будто съезжал в сторону, а глаза начинало жечь. Однако же что-то внутри меня настаивало, что блеск игнорировать нельзя. Почему-то добраться до тумбочки мне вдруг показалось чрезвычайно важным.

Наверное, на тот момент я была слишком опустошена, чтобы удивляться, поэтому просто зажмурилась, шагнула к ней и положила руки на поверхность. Одну из ладоней слегка обожгло, а в следующий момент моё состояние вновь изменилось.

Остатки дурманной пелены испарились, слабость ушла, а в голове окончательно прояснилось.

Более того, окружающая действительность наполнилась звуками. Только сейчас я поняла, насколько неестественная тишина тут царила. Сейчас появились и сигналы машин с улицы, и звук чьих-то шагов из подъезда, и голоса, отчётливо доносящиеся из Аркашиной комнаты.