— Похоже, тут неподалеку от Ван-Найса есть фабрика по обслуживанию аэростатов, где нам помогут. Джентльмены, включаем специальный воздушный режим.

Оказалось вот что: чек, который им прислали юристы, отклонили, а расследование выявило, что их почтового адреса не существовало. Теперь мальчики оказались в своеобразном уголке планеты, которая может быть их планетой, а может и не быть.

 — Очередная ошибка тупиц, — проворчал Дерби. — Когда мы уже чему-то научимся?

  — Вы все так торопились, — самодовольно ответил Линдси.

  —  Думаю, я тут поброжу сегодня, — сказал Чик, — и осмотрю город.

 Около полудня, забредя в Голливуд и вдруг поняв, что проголодался, он встал в очередь в суматошную лавку хот-догов под названием «Связи», где наткнулся не на кого иного, как на своего отца, «Дика» Заднелета, которого не видел примерно с 1892 года.

 — Святые угодники, — воскликнул старый Заднелет, — далеко же мы забрались от города Тикбуш, штат Алабама.

  —  Почти тридцать лет.

  —  Я думал, ты сейчас повыше.

  — Похоже, вы преуспели в жизни, сэр.

— Зови меня Диком, во всё мире так меня зовут, даже в Китае. Черт, дела могли бы быть и получше. Та сделка в Миссисипи помогла нам обоим скопить состояние. Видишь вот этот драндулет?

 —  Похоже на «паккард».

  — Разве не красавица? Идем, прокатимся.

 «Дик» жил в особняке Изящных Искусств в Вест-Адамсе со своей третьей женой Трикл, она была ровесницей Чика, а может — и моложе, и была к Чику необычайно внимательна.

  — Еще один джин с тоником, Чик?

 —  Спасибо, один уже есть, — ответил Чик, и добавил: «Трикл» более тихо.

— Что глаза потупил, пирожочек? Выглядишь так, словно дорос до того, чтобы знать, что к чему.

— Зацените, —  «Дик» провел их в мрачную смежную комнату, в которой находился огромный механизм — преобладал здесь быстро вращавшийся металлический диск высотой шесть футов, усеянный скважинами круглого сечения, механизм двигался по спирали, сзади стояла очень яркая дуговая лампа, всю стену закрывал блок селеновых датчиков.

«Дик» подошел к панели переключателей и освещенной бледным светом шкале монометра, и начал заводить хитроумную штуковину.

 — Не то чтобы я что-то из этого всего изобрел на самом деле, все детали уже были на рынке, сканер Нипкова применяют примерно с 1884 года. Я просто понял, как всё это совместить с помощью комплексного решения, скажем так.

Чик с большим научным любопытством смотрел на мерцающее изображение, которое появилось на экране в противоположном углу комнаты, передаваемое с вращающегося диска: похоже на высокую обезьяну в бескозырке, поля загнуты, падает с пальмы на очень удивленного старика — шкипера какого-то морского судна, судя по его шапке.

 —  Я ловлю это изображение каждую неделю примерно в это время, —  сказал Дик, —  хотя иногда кажется, что оно поступает откуда-то, ну, тебе это может показаться странным, но откуда-то не с поверхности Земли, скорее с...

  — Перпендикулярной планеты, — предположил Чик.

Он заметил, что Трикл сидела на софе необычно близко от него, и, кажется, была очень возбуждена. И вместо того, чтобы следить за точками, появлявшимися быстрее, чем мог бы уследить за ними человеческий глаз, вспыхивавшими и исчезавшими с разной интенсивностью одна за другой, создавая единую систематизированную кинокартину, она смотрела на Чика.

Чик дождался конца передачи, что бы это ни значило, и поспешил откланяться. Трикл свернула его галстук и поцеловала в губы. На следующий день «Дик» был на летном поле аэростатов еще до начала утреннего построения, нетерпеливо заводя мотор «паккарда».

 — Словно приехал встретиться с парочкой парней.

Они покатили к океану, где-то на полпути, у изгиба залива Санта-Моника, нашли комплекс оцинкованных гаражей и лабораторий, прямо над пляжем, это оказалась экспериментальная установка, которой управляли два старых эксцентрика — Розуэлл Баунс и Мерль Ридо.

  — Привет, Розуэлл, почему с дробовиком?

  — Принял тебя за кого-то другого.

  — Те же самые нагрузки, да? — обеспокоенно спросил «Дик».

— Ты говорил, если нам понадобятся мускулы, ты можешь кое-кого нам порекомендовать, — сказал Мерль.

  — Да, и сейчас для этого чертовски подходящее время, — сказал Розуэлл.

 — Да. Ну, это ловкач-детектив из делового района, — сказал «Дик», — знает, что делать. Я и сам купил на него абоненемент. Глаз не спускает с Трикл для меня.

 Чик с недоумением посмотрел на отца. Хотел сказать, что она кажется очень общительной и веселой девушкой, но спохватился.

  — А если возникнет ситуация, когда нужно стрелять? — проворчал Розуэлл.

 — Тут он, как рыба в воде, —  театрально прошептал Мерль. —  Застарелая форма паранойи.

  — Это лучше, чем ходить и думать, что я пуленепробиваемый.

 —   Ну, вооруженный или нет, Лью Базнайт — ваш человек.

   «Дик» достал из потрепанного кошелька пачку визиток и пролистал их.

— Вот его номер телефона.

 В мастерской Чик замер в изумлении. Это была лаборатория мечты любого мальчика! Что там говорить — помещение даже пахло наукой, эта давно знакомая смесь озона, гуттаперчи, растворителей, тепловой изоляции. Полки и стеллажи заполнены вольтамперметрами, реостатами, трансформаторами, дуговыми лампами —  целыми и разобранными, наполовину сгоревшими угольными стержнями, кальциевыми конфорками, пластинами оксона, магнето высокого напряжения, альтернаторами магазинными и домашнего производства, катушками с прерывателем, предохранителями и выключателями, червячными приводами, призмами Николя, клапанами генерирования, горелками стеклодувов, излишками талофида военно-морского флота, новейшими лампами тлеющего разряда, недавно упавшими с грузовика, деталями британского «блаттнерфона» и тоннами других материалов, которые Чик, насколько ему помнилось, никогда прежде не видел.

Мерль и Розуэлл отвели их на задворки лаборатории, провели через тройные двери в маленький цех, занятый странным механизмом, из-за сохранности которого они в последнее время потеряли покой и сон— механизм привлек внимание, кажется, какой-то мутной преступной организации, создатели которой почти наверняка базировались в Голливуде.

—  Смотрите, каждый объект на фотографии движется, — объяснял Розуэлл, — даже если остается неподвижным. Он дышит, свет отражается, что-то такое. Фотографирование —  это то, что профессора математики называют дифференциацией уравнения движения: заморозить это движение в очень кратком отрезке времени, необходимом для того, чтобы открыть и закрыть затвор объектива. Поэтому мы решили: если сделать снимок — это как решить первую производную, тогда, возможно, мы смогли бы найти способ повернуть всё вспять, начать с неподвижного снимка и интегрировать его, восстановить его исходное состояние и освободить снимок, заставить его действовать...даже вернуть к жизни...

 — Мы работали над этим с переменным успехом, — сказал Мерль, — но только когда старина Ли де Форест добавил электродную сетку в диод-детектор Флеминга, во всём этом начал появляться смысл. Тогда показалось довольно очевидным, что благодаря триоду, резистору ввода и конденсатору обратной связи, например, можно создать макет электрической цепи, которую, если правильно выбрать электрическое сопротивление и емкость, можно включить с простым переменным напряжением в сеть — назовем ее «синус t» — и получить минус косинус t на выходе.

— Значит, в теории на выходе, — ухватил идею Чик, — может оказаться неопределенный интеграл любого сигнала, который вы ввели в сеть.

 — Ну вот, другой разговор, — кивнул Розуэлл. — Лучше взгляни на это, «Дик». В любом случае, электричество и свет — это практически одно и то же, лишь слегка отличающиеся растяжки спектра на самом деле, мы решили: если нам удастся достичь этого эффекта интеграции с электричеством, мы сможем достигать его и с помощью света, не так ли?

  — Черт, я согласен, даю вам разрешение, — воскликнул «Дик» Заднелет.