Дуглас был великолепен в гневе: он не прерывал поток своего красноречия ни на секунду и бурно жестикулировал, как оратор, призывающий толпу следовать за ним к высоким идеалам и обещающий последователям несметные богатства и нескончаемые удовольствия на всем их пути к светлому будущему. Или как проповедник, пытающийся вернуть грешников на путь истинный, и грозящий им карами небесными в уютном, пропитанном запахом серы, подземелье с не стихающим гулом от стонов и воплей, не успевших вовремя раскаяться, убийц, насильников и прочих негодяев, позорящих род человеческий, и теперь постоянно пляшущих до изнеможения на раскаленных сковородках, а в перерывах между плясками принимающих горячие ванны в котлах с кипящей смолой под бдительным оком обслуживающего персонала из чертей, постоянно колющих их своими вилами и подкладывающих в костры дрова. С таким даром облекать мысли в непрекращающийся поток слов, Дуглас действительно мог стать лидером, способным увлечь толпу своим идеями и повести ее за собой. Он мог бы стать хорошим агентом влияния, но не интересовался ни революциями, ни комплектованием паствы. Он просто служил. Служил своему государству, которому тридцать лет назад присягал служить верой и правдой. И интересы этого государства были для него выше собственных интересов. Наверное, поэтому он так и не обзавелся семьей, жил просто и скромно, не привязываясь ни к кому и не привязав к себе никого. Его побаивались за крутой нрав и острый язык, но уважали за то, что он никогда, в отношениях с окружающими, не переходил границ, которые определял себе сам и эти границы точно соответствовали тем писаным и неписаным уставам и правилам, по которым он жил. И на этот раз его моральная атака на провинившегося сержанта не преследовала никакой иной цели, кроме той, чтобы ошеломить его и по реакции и ответам сержанта разложить на составляющие характер, мысли и поведение исследуемого объекта. Для того чтобы затем собрать все воедино и получить полный образ человека, судьбу которого ему предстояло решить в ближайшем будущем.

Этот прием далеко не нов: так поступают на допросах, когда «злой» полицейский бесконечно долго запугивает и унижает допрашиваемого, старается сломить его моральный дух, применяя даже и физическое воздействие, при этом считая, что «цель оправдывает средства». И, наконец, доводит его до такого состояния, когда тот сломается и будет готов рассказать его «доброму» напарнику все, что знает и может рассказать. И даже то, чего не знает. После такого прессинга «клиент» возьмет на себя даже то, чего не делал никогда и тогда на подходящего козла отпущения удачливые «инженеры человеческих душ» повесят все свои неудачи и нераскрытые дела.

Такое сравнение, возможно, не совсем корректно – Дуглас не был следователем, или специалистом по допросам. Но в силу своей профессии и опыта уже давно научился применять разные подходы для решения поставленных задач. В том числе и такие. Когда советник, наконец, выпустил пар, то, немного придя в себя, зло посмотрел на Дефендера:

– Мне поручено разобраться с этим делом. То, что в рапорте сказано, я прочитал. Сомневаюсь, что там указаны все подробности этого происшествия. Какого дьявола ты устроил эту бойню? Чего тебе не хватило?

Все эпитеты и угрозы Дугласа так наэлектризовали атмосферу камеры, что, казалось, вот-вот произойдет взрыв и образовавшаяся после него высасывающая души пустота поглотит все вокруг.

– Сэр, я же не специально. Они напали на моего сослуживца, моего друга. Как я мог отпустить их? А полицейские прибежали и, не разобравшись, начали размахивать своими палками. Что мне оставалось делать?

Дуглас сердито засопел, продолжая поддерживать тот зловещий образ, который он создал. Потом протер платочком вспотевший лоб и этот жест обозначил снижение того напряжение, которое возникло после его речи:

– Ты не мог сначала подумать своей глупой задницей, что, пытаясь отправить этих придурков на тот свет, ты способствуешь возникновению конфликта? Не забывай, что ты не дома, и тут тебе могут приписать все, что угодно. И сколько угодно, – и после короткой паузы добавил. – Хотя, и дома так же.

– Но я не думал, что так все кончится. Да и времени думать не было.

– Он не думал! Каким местом ты вообще думаешь? Твое счастье, что они живы остались. Если бы были еще другие жертвы, кроме нашего рядового, конечно, было бы намного хуже, – он помолчал, собирая мысли в единое целое и вдруг веселый огонек мелкнул в его глазах, сразу сменив ауру злодея на желающего помочь близкого друга. – Да ты вот только вот что мне скажи: арабу зачем задницу порезал? Это что: шутка такая? Или новый прием в рукопашной подготовке? Это сейчас так морпехов готовят: вывести противника из строя, повредив ему самое ценное?

– Так получилось, я не нарочно.

– И все-таки? Сдается мне, что твое «не нарочно» так же относится к этому арабу, как кетчуп к лангустам?

– Ну, тот, который с носом, начал размахивать ножом. Я его по ноге ударил, он упал и своего приятеля наотмашь резанул. Случайно, честное слово. Я нож даже в руки не брал.

– Да, складно врешь. Ему еще повезло, что ты на святое не покусился. А носатому, хочешь сказать, ногу сломал, только пнув его хорошенько? Ну, ну… Пусть так и будет. Когда будут допрашивать, так и ври. Смотри только, лишнего не наговори. Полицейских, конечно, ты зря избил. Это все осложняет. Ну, ладно, посмотрим, что можно сделать. Но предупреждаю сразу: пару дней ты здесь точно пробудешь. Прямо сейчас тебя никто не выпустит. Так что сиди, отдыхай пока. Твой командир взвода в курсе ситуации, он наведается к тебе.

– Когда?

– Не знаю, завтра, или послезавтра? На днях. Тебе оставить сигареты?

– Нет, я не курю.

Дуглас с одобрением посмотрел на него:

– Похвально, – потом добавил, – кто не курит и не пьет – тот здоровеньким помрет. Тебя хоть кормили?

– Да, дежурный мне приносил еду.

– Ну ладно, значит, с голоду не помрешь. Сиди, не скучай, – советник встал и взял портфель. – Дежурный! – заорал он на весь участок голосом, совсем не подходящим к его телосложению.

Бийянгма появился только через несколько минут. Дуглас не преминул наброситься на него:

– Где вы ходите, сержант? Я же просил быть рядом! А если бы этот тип набросился на меня? Что бы вы тогда доложили своему начальству? Они бы вас не пожалели! Они бы вас по головке не погладили! Они бы вас так отбарабанили! Да за такое несение службы вас разжаловать мало! – красноречию Дугласа не было предела. Теперь Дуглас морально обрабатывал негра-полицейского для того, чтобы сформировать для постороннего человека образ закоренелого чиновника и бюрократа, рассерженного «подвигами» своего соотечественника.

Совершенно обескураженный, Бийянгма молча принялся открывать замок.

– Сэр, – произнес Дефендер.

Дуглас обернулся:

– Ну что еще?

– Вы здорово ругаетесь, сэр.

Советник ухмыльнулся:

– Да пошел ты, мать твою за ногу. Знаешь, где я видел таким умников? – и двинулся к выходу.

Бийянгма только удивленно пожал плечами и, запер замок камеры. Проводив взглядом удалявшегося Дугласа, он с удивлением спросил у Дефендера:

– Слушай, что это за чудак?

Дефендер в ответ пожал плечами:

– Ты же слышал – он представился: советник по связям с общественностью. Я его видел иногда, но мы с ним никогда не общались.

Полицейский тряхнул головой, как будто отгоняя наваждение:

– Да он же полный чудик. Законченный чудик, каких поискать!

– Что поделаешь – у него работа такая.

6°11’07.2″N 1°12’51.2″E

Вечером в кабинет советника по связям с общественностью прибыл командир взвода морских пехотинцев лейтенант Абрамс. Вежливо постучав в дверь и дождавшись ответа «Войдите», он вошел внутрь. Дуглас сидел за массивным письменным столом и что-то писал. Склонившись головой над столом, он старательно что-то выводил в небольшом блокноте. Большой двухтумбовый стол стоял так, что свет, падающий на него слева из окна, правильно освещал его поверхность. На краю стола лежала пара папок, как заметил Абрамс, с делами личного состава. «Значит, Дуглас собирает информацию по Дефендеру и Паркеру», – промелькнуло у него в голове. Кроме папок, на огромной поверхности стола стояли письменный прибор с часами, пепельница и лежали пачка сигарет с зажигалкой. Больше на нем ничего не было. Также аскетично было и убранство кабинета: двухстворчатый шкаф, в дверях которого торчали ключи, закрытый сейф, холодильник, пара стульев для посетителей и небольшая кушетка, на которой советник любил вздремнуть с пол часика после обеда. Сам Дуглас восседал в удобном кресле, катающемся по полу на колесиках под висевшим на стене портретом сорок второго президента США. В углу возле двери стояла небольшая полка с ботинками Дугласа и вешалка с аккуратно висящим на плечиках пиджаком советника. Несмотря на жару на улице, кондиционер в кабинете поддерживал очень комфортную температуру и Дуглас, сидя в рубашке, не вытирался платочком, как во время посещения Дефендера в полицейском участке.