Обойдя тело по кругу, Ганга примерилась разрубить его напополам, но тут из отверстий, где ранее находились щупальца, стал выходить зловонный газ. Ганга поморщилась и отступила подальше, сместившись в сторону, встала с наветренной стороны. Тело твари сдувалось и превращалось в кожаный коричневый мешок.

Через несколько минут ожидания кожа обтянула то, что Ганга приняла за желудок. Теперь тело твари напоминало походный рюкзак с небольшим утолщением наверху.

Осторожно толкнув тело ногой, Ганга отступила и стала ждать. Но ничего не происходило. Тварь была мертва и в магическом зрении не представляла опасности. Убрав молекулярный меч, Ганга, как дитя природы, сноровисто срезала кинжалом утолщенную верхушку, покрутила ее и, не найдя в ней ничего достойного, отбросила в сторону. Раздвинула края кожаного мешка и заглянула вовнутрь. Оттуда на нее пахнуло оставшейся вонью. Легко подняв тело твари, Ганга направилась к воде. Положила мешок в воду и стала наполнять его водой. К ее удивлению, дырки от щупалец стали быстро зарастать и мешок наполнился водой. С трудом вытащив его на берег, Ганга вылила воду и засунула руку вовнутрь, ухватила желудок и выдернула его на свет. Он был размером как две человеческие головы и мягкий на ощупь. Помедлив, орчанка осторожно разрезала желудок и вывернула его наружу. Внутри находились желтые и красные образования, похожие на камни. Полупрозрачные, величиной с орех, они плавали в зеленоватой слизи, похожей на концентрированную кислоту. Ганга осторожно, чтобы не растерять камни, промыла желудок. Камни ей очень глянулись. И в магическом зрении они переливались радугой. Что-то такое в них было. Непонятное и притягательное. Подержав на ладони желтый орех, Ганга им залюбовалась. В руке он начал быстро нагреваться, и Ганга тут же положила камень на промытый желудок. Всего она нашла пять желтых и девять красных камней.

Орчанка отрезала от платья еще одну полоску. Бережно завернула камни в тряпочку и убрала в поясную сумку снежного эльфара. После чего обратила свой взор на кожаный мешок. Ощупала его и, признав прочным, задумалась. Такой мешок ей пригодится. Но как его нести? Не в руках же! Она с задумчивым взглядом огляделась, нашла щупальца и, встав с колен, отряхнула песок. Ногам уже было горячо. Не помогали даже портянки, сделанные из бального платья. Вздохнув, Ганга отправилась на поиски сапог.

В нескольких метрах от нее находился небольшой кратер из слежалого песка. Место, откуда вылезла эта тварь. Ганга заглянула вовнутрь и удивленно хмыкнула. Ее сапог лежал на груде вещей, присыпанных песком. Выгребая песок, Ганга пробралась в яму кратера и стала откапывать то, что там пряталось. Тварь умела находить себе пищу. Тут были шлемы, щит, несколько бронзовых позеленевших кривых мечей и даже пара кольчуг неплохого качества. Все это, по-видимому, было для твари несъедобным. И она металл то ли не стала глотать, то ли удалила из себя. Ни костей, ни одежды в яме не было. Но были рассыпанные золотые, серебряные и медные кругляшки. За сбором трофеев Ганга не обратила внимания на шорох, который раздался от реки, а когда ей на голову стал сыпаться песок, то было поздно. Она подняла голову и увидела смотрящие на нее глаза и морду большой змеи. Раздвоенный язык змеи витал в воздухе над ее головой.

Ганга молниеносно упала на спину и подняла перед собой бронзовый щит. И в ту же секунду змея метнулась к ней. Ударилась о щит и вбила его в грудь орчанки. Та от боли задохнулась. Негромко охнула. Несколько секунд приходила в себя, и этого хватило змее, чтобы спуститься вниз и вырвать из ее рук преграду. Подняв голову над орчанкой, она приготовилась атаковать.

«Мой сын!» – пронеслось у Гáнги в голове. Если змея сожмет ее, он может погибнуть. Она применил заклинание амулета «Огненный щит», покрылась языками пламени и сама бросилась на змею. Инстинкт материнства и опасность, угрожающая ее ребенку, придало ей смелости и силы. Она схватила голову змеи за челюсть и, другой рукой выхватив кинжал, вонзила его змее в глаз. Змея поднялась еще выше, приподняла орчанку. А та, яростно вопя, непрестанно била ее кинжалом. Наконец змея дернула головой, сбросила с себя добычу, которая оказалась слишком кусачей, и поползла прочь. Но Ганга уже не могла остановиться. Она преобразовала кинжал в молекулярный меч и, ухватив змею за хвост, стала яростно ее рубить. Она вымещала на ней свой пережитый страх и не остановилась, пока не искромсала ее на части.

Усталая и опустошенная, она упала на песок внутрь ямы и тут дала волю своему горю. Она, негромко подвывая, разрыдалась. Ей стало страшно не за себя, а за своего не родившегося еще сына. Прыгая за змеей, она прикусила губу и, глотнув крови, закричала:

– Любимый, где ты?!.

– Ганга? – услышала она тихий, неясный шепот. – Где ты?..

– Не знаю! – рыдая, громко закричала орчанка. – Это… Родненький… Это другой мир. Мне страшно за нашего сына… Ирри!..

Но ответа Ганга не дождалась. Вытерев слезы, размазав их по лицу, Гáнга несколько успокоилась. Все же она смогла пробиться до жениха, и он найдет ее, обязательно найдет. Главное, чтобы выжил их сын.

Придя к такой мысли, она стала лихорадочно собирать найденные вещи и монеты. Есть монеты, значит, есть торговля. Нужно добраться до… Кого? Кто тут живет и не будет ли еще хуже?.. Но долго предаваться сомнениям Ганга не умела. Главное – выбраться из пустыни живой, а там посмотрим…

Она собрала все мало-мальски ценное и сложила в мешок из кожи твари. Надела на себя кольчугу и шлем. Обвязала его тюрбаном, повесила за спину щит, взвалила мешок на плечи и вернулась к эльфару. Уже на подходе она увидел несколько больших ящериц, кружащих вокруг орущего и плачущего эльфара. Поставив мешок на песок, она станером успокоила пресмыкающихся и разрубила их на части молекулярным мечом. Останки выбросила в реку.

Равнодушно уселась в тени дерева и оперлась спиной на щит. Ее чувства были напряжены. Посидев с минуту, Ганга встала и, обойдя место их вынужденной стоянки, окружила его сигнальными нитями.

– Убери… Убери эту… боль… – простонал эльфар. – Я все расскажу… Скажу, где… портал… обратно… в мир… – Новый порыв боли заставил эльфара закричать и выгнуться дугой. – Я не могу больше… – плача простонал он. – Убери…

Ганга магическим взором оценила состояние эльфара. Тот был плох. Его сердце так бешено колотилось в груди, что могло разорваться.

«Слаб снежок», – презрительно подумала Ганга.

– Поклянись, что будешь служить мне, пока мы будем находиться в этом мире, – не оборачиваясь, произнесла она. – Поклянись на своей крови.

– Клянусь! – прохрипел эльфар.

Ганга встала, подошла к снежному эльфару и, надрезав ему вену на руке, выпустила кровь, которая залила его грудь. На ней она сделала надрез и приказала:

– Теперь клянись своей кровью, что будешь верой и правдой служить мне до того момента, как мы покинем этот мир, и не будешь замышлять против меня зла.

– Клянусь! – просипел снежный эльфар.

Ганга одобрительно кивнула головой.

– Я приняла твою клятву, снежок. – Она встала на колени перед эльфаром и вытащила все рыбьи кости из его тела. – Можешь отпустить контроль над телом, – приказала она духу, и эльфар слабо шевельнул рукой. – Иди помойся в реке, – распорядилась она, – только глубоко не заходи, это может быть опасно.

Эльфар поднялся на четвереньки и пополз к реке. Там стал жадно пить мутную воду. Ганга смотрела на это с полным равнодушием.

«Умереть не умрет, – решила она. – Самое большое, что с ним может случиться, так это обгадится. И то неважно. Штанов нет, так что пачкать нечего. Сам выбрал свою судьбу…»

Я стоял и ждал то, что скажет мне Шиза. Она отслеживала след в инфосфере планеты. Еще пребывая в шоке от случившегося и обнимая плачущую Сулейму, я оглядывал лица музыкантов. Среди них был предатель, и возможно, не один…

– След уходит за границы планеты, ее нет в этом мире, – с озабоченностью в голосе сообщила мне Шиза. Но я уже понимал это и сам.