У кольцевой дороги образовался затор - машины протискивались одна за другой в узкую щель между полосой встречного движения и длинным деревянным ограждением. Москва встречала неумолчным шумом большого города и нескончаемым потоком машин, позади остался памятный участок шоссе на подъезде к кольцевой, который женщина за рулем очень не любила из-за увиденной там однажды ужасной аварии - каждый раз на этих километрах память услужливо воскрешала безжизненное тело мужчины в неестественной позе на асфальте у самой автобусной остановки, синие "Жигули", одуревшего водителя, милицейские машины...

Да, память... Выбросить из неё многое ненужное, да не получается, не отпускает, цепко дернит, а нужное, желанное безвозвратно уходит. Лицо бы этого мужчины запомнить, темно-карие лучистые глаза - память заново обожгло их горячим блеском. И от внезапно появившегося где-то в глубинах сознания нестерпимого желания удержать этот уже угасающий в памяти, но все ещё горячий блеск глаз, вдруг возникла и бесповоротно утвердилась так остро необходимая ей "энергия заблуждения" - безоглядная уверенность, что она найдет для желанного и любимого занятия время, она преодолеет нерешительность, беспомощность и неумение, она сможет, она напишет рассказ и на страницах удержит, сохранит эту открытую, откровенную, осветляю память улыбку, летящую через быт и время. Да, напишет.

1982