С. Крылатова
УЛЫБКА
Проскочив железнодорожный переезд, "Жигули" мягко лритормозили За деревянными щитами рабочие отборными молотками вспарывали асфальт, и земля ненадолго освободилась от плена серой ленты.
- Почему мы не едем? - недовольно спросил мужчина у женщины за рулем.
- У тебя права автолюбителя, сообрази сам, - ответила женщина, разглядывая рабочих в оранжевых куртках*
- Права у тебя, у меня - только обязанности, - мужчина засмеялся своей шутке, старой, придуманной несколько лет назад, когда же! впервые села за руль. В машине никто не улыбнулся - свежая радость в голосе мужчины не обновила заношенную шутку.
- По правилам дорожного движения первым едет водитель, чья полоса движения свободна, а водитель, на чьей стороне препятствие должен пропустить встречный транспорт. Вот я и пропускаю тот грузовик, потому что препятствие на моей стороне дороги, в виде этого ограждения и развороченного асфальта, - терпеливо и. дружелюбно объяснила женщина с насмешливой улыбкой, Глаза её на мгновение встретили взгляд молодого мужчины, видимо прораба, тоже терпеливо разъяснявшего что-то ремонтным рабочим, её улыбка, никому не предназначавшаяся и уже готовая угаснуть, пропала зря - мужчина бережно поймал её, летевшую в никуда через лобовое стекло, и не задушил, не погасил - нет! Ещё несколько мгновении их сроднившиеся взаимопониманием, доброжелательностью дружелюбием глаза говорили о себе то непостижимо важное и сокровенное, что люди обычно прячут надежнее, чем землю под асфальт... Грузовик проехал, "Жигули", объехав рабочих, быстро набирали; скорость.
- Ишь ты, разулыбалась, - хмыкнул мужчина, заерзал на сидении и показал женщине кулак - любимый, старый, как и шутка, жест, которым он выражал любовь, ревность и другие человеческие чувства.
- Я же в ответ, - не оправдываясь, с лукавым достоинством сказала женщина, поворачиваясь к сидевшим сзади дочери и молодой женщине - соседке по даче.
- Какого красавчика выбрала! Старичкам улыбайся, а молодым пусть они улыбаются, - он кивнул на сидевших сзади женщин.
- Пусть улыбаются, - дружелюбно согласилась женщина, улыбнувшись снова, и насмешливые огоньки опять замерцали в её глазах. "Если смогут", подумала она. Ей хотелось помолчать - короткое чудо человеческого общения, случившееся сейчас с ней, отгораживало её от спутников. Она старалась удержать в памяти темные красивы глазищи незнакомого мужчины, так проникновенно блеснувшие на не тонким пониманием я живым мужским интересом, но дорога и скорое требовали внимания, и лицо мужчины уже расплывалось в памяти, с вилось зыбким, нереальным.
Разговор на заднем сидении возобновился. Дочь женщины за рулем расспрашивала соседку по даче о конкурсных экзаменах на сценарный факультет во ВГИК - Всесоюзный государственный институт кинематографии - престижный вуз, куда тысячами ломились абитуриенты и лишь строгие творческие конкурсы по специальностям до экзаменов облегчали работу приемных комиссий факультетов. Дочь соседки по даче в прошлом году сдавала экзамены на сценарный факультет. На первом и главном экзамене по специальности литературном этюде, поступавшие писали небольшой рассказ на одну из тем, объявлявшихся, как и темы сочинения, прямо в аудитории. Соседка вспомнила названия тем, предложенных на экзамене в прошлом году, - "Улыбка", "Случай на аэродроме", "Короткая встреча".
- А что, совсем нетрудно, - оживился мужчинана переднем сидении. Сам он писать не любил и не умел, обычно жена составляла тексты для необходимых документов и писем. - Очень легкие темы! например, - "Улыбка". Можно написать рассказ о том, как ты сейчас улыбалась, - и он опять толкнул жену в бок и тихонько пригрозил кулаком. Дочь женщины пренебрежительно фыркнула, лицо у соседки поскучнело. Обе замолчали.
- Да, можно написать, - согласилась женщина. Она вдруг вспомнила о куче переполненных хозяйственных сумок в багажнике машины, которые надо было разобрать по приезде и распределить, что куда, Сесть и написать... А вереница повседневных домашних дел пусть подождет. О чем написать? Ведь сюжета-то нет. Просто незнакомые мужчина и женщина улыбнулись друг другу. Вот я всё. Она вспомнила один из любимых рассказов - "Последний срок" Распутина - сколько раз она читала и перечитывала его, с трудом рассталась (книга была библиотечной). Подумаешь, интересное событие - в деревне умирает старуха! Но как описано это "событие"! Именно удивительная поэтичность изложения открывает глубокий художественно-философский смысл рассказа.
Да, талант... Настоящий талант суров и требователен к человеку и определяет ему - трудную жизнь по неисповедимым и тяжким закона мук и радостей творчества. Ремесло и бездарность в творческой сфере - это уже другое, об этом и думать неинтересно. Как написать? Да, любимый Лев Николаевич Толстой недаром сказал, что нельзя начинать писать, если "недостает толчка веры в себя, в важность дела, недостает энергии заблуждения". Вот в этом и причина: нет веры в важность этого занятия, нет даже заблуждения на свой счет. Важно сейчас приготовить ужин мужу и дочери, важно сделать массу дома дел для обеспечения их комфорта, уюта, покоя. И так было всегда много-много лет, сколько она помнила себя. А писать хотелось, и она урывками выкраивала время. Фразы рождались медленно, мучительно сначала корявые, скучные, робкие; терзаясь своей беспомощностью; неумением, она кромсала и переделывала все написанное, но чувство беспомощности не уходило, а лишь усиливалось, - тогда, чтобы успокоить себя, она перечитывала уже не свою писанину, а бессмертные страницы великих, - и не угасал малюсенький, едва тлеющий огонек надежды, что когда-нибудь и ей подчинятся многоликие, многообразные, многозначащие, многообещающие и такие непокорные слова. Да, владеть мыслью и словом, писать... Сколько же сейчас пишущих людей! Как хорошо сказал Евгений Евтушенко: "Ведь в том, что называют графоманством, Россия рвется, мучась и любя, тайком, тихонько или громогласно, но выразить, но выразить себя!" Говорят, редакции журналов завалены рукописями на несколько лет вперед. Какой странный взаимосвязанный чудовищный процесс - люди стали много писать стихов, сказов, повеете!;,, даже романов, для печатания их надо было создавать новые журналы, издания; в свою очередь, обилие всевозможных журналов, изданий и издательств порождает полноводный и уже неудержимый поток безрадостного серого чтива. Не разберешь, кто в этом виноват, а хорошую нечитанную книгу можно раздобыть только ценой деятельных усилий. "Осень патриарха" Маркеса почти год пришлось "ждать в библиотеке. Тираж смехотворный - 50 тысяч, а надо было бы 5 миллионов, и то бы не хватило, ведь книга - редкостная жемчужина, влияние её на ум и сознание огромно, мощно. Да, жаль, что столько людей не прочитает её. Почему? Почему мы читаем плохие, серые, скучные вещи? Неужели в это время яркие, талантливые работы пылятся в столах редакторов, ожидая своей очереди? Да, кому что, а тем, кому духовная пища важнее материальной, трудно на скудном книжном пайке, просто все изменить! Да, развитое общество примет меры, чтобы интересы духовного развития людей оказались бы главнейшими. Скорей бы...
