Но только Беллатор открыт рот, чтоб заявить решительный протест, как раздался холодный звучный голос:

– От чего Марти не имеет права отказаться? Чтоб стать любовницей этого тупого олуха?

Все повернулись на звук. Перед ними стоял в запыленном черном плаще Феррун, злой и непривычно встревоженный.

– А тебе какое дело, ты, ничтожество? – сэр Гарудан с бешенством топнул ногой. – Ты вообще кто такой?

– Я тот, кто прикажет выпороть тебя на дворцовой площади, как городского дурачка! – со зловещим спокойствием объявил Феррун.

Беллатор узнавал и не узнавал своего старого знакомца. Феррун возмужал, посуровел, даже лицо стало лицом взрослого мужчины, а не бесшабашного мальчишки, каким было еще совсем недавно. Что случилось? Дела настолько плохи?

Шумное возмущение дворян заставило его прекратить размышления.

– А вот это может приказать только король! – этот издаваемый дворянами шум не давал кардиналу вставить ни слова.

– А ну тихо! – скомандовал Феррун, не повышая голоса.

И воцарилась полная тишина. Все замерли, не понимая, что случилось. Феррун подошел к Марти, провел рукой по ее плечу, залечивая рану, посмотрел в измученные глаза и пообещал:

– Они за все заплатят, обещаю.

Сэр Гарудан, опомнившись, подскочил к Ферруну и попытался оттолкнуть его от девушки. И тут же, перелетев через весь коридор, с силой ударился о противоположную стену и остался лежать, тупо глядя в потолок.

– Он ударил дворянина! – маркиз Пульшир обвиняющее уставил палец на Ферруна. – Его следует казнить по закону, данное нам королями!

– Скоро все поменяется, – Беллатор с надеждой склонил голову перед Ферруном. – Не так ли, ваше высочество?

Этот титул вызвал недоумение среди придворных, и они уставились на Ферруна, не понимая, что происходит.

– Да, время пришло, – вынужденно согласился тот. – Веди это тупое стадо в тронный зал и неси корону. Я приду туда через десять минут.

Он стремительно повернулся на каблуках, взметнув за собой полы плаща, и быстро исчез в одной из комнат дворца.

– Что за дурь? – дворяне неохотно отдавали мечи слугам, понимая, что с оружием им в тронный зал не пройти. – Он что, решил объявить себя королем?

Беллатор торопливо отправился в королевскую сокровищницу, ничего не объясняя. Марти выпрямилась, чувствуя себя после лечения Ферруна гораздо лучше. Все шумели, кто-то из придворных смеялся, объявляя, что их ждет очередная потеха с наказанием самозванца, стражники печалились, боясь лишиться столь славного воина, а кардинал, покачивая седой головой, спросил у девушки, подойдя к ней поближе:

– Феррун что, решил покончить с собой? Для чего это глупое обещание?

На что Марти тихо ответила одной лишь фразой:

– У него синяя кровь!

Кардинал вздрогнул, посветлел лицом и прошептал:

– Наконец-то! Примум найден, король возвращается. Грядут новые времена. Надеюсь, древняя кровь, возродившись, спасет страну от уничтожения. Пойдем в тронный зал, дитя. Досталось тебе сегодня. Но, уверен, скоро это закончится. И все эти негодяи получат по заслугам, как это и обещал его величество.

Он положил руку Марти себе на локоть и повел ее вдоль ряда придворных, провожающих их скептическими взглядами. До Марти долетел не слишком скрываемый шепоток:

– Старик похоже, совсем сбрендил, под ручку шлюшек водит. Пора, пора его менять.

Она осторожно покосилась на кардинала. Но тот шел совершенно спокойно, не дрогнув ни единым мускулом. Слышал или нет? Марти было больно от оскорблений, но она давно привыкла к неприязненным пересудам за спиной. Но за кардинала было обидно.

Они вошли в тронный зал. Холодный, огромный и величественный, он навевал даже не страх – священный ужас. Даже самые отъявленные острословы, войдя сюда, замолчали и встали возле стены, страшась пройти поближе к трону.

Трон же, покрытый неопрятным слоем серой пыли, высился у дальней стены, как памятник прошедшему величию Терминуса. Мартита посмотрела вокруг. Слуги, пришедшие со всех закутков замка и беженцы, оказавшиеся здесь из любопытства, боязливо жались у дверей, не решаясь пройти внутрь. Стражники, вошедшие последними, громко им приказали:

– Или проходите в зал, или уходите, не загораживайте вход! – и те были вынуждены войти в пугающее их помещение.

Грязный трон не понравился Марти. Как можно вообще на такой садиться? Зря она никогда сюда не заглядывала, видимо, так же, как и те, кто должен был здесь убирать. Она решительно подошла к одной из служанок, приказала ей снять фартук и пошла к трону. По залу раздался изумленный ропот.

Поднявшись по трем ступенькам постамента к самому сиденью, Марти аккуратно стерла пыль. Возле нее появились голубоватые искры, но тут же пропали. Убедившись, что теперь сидеть на троне вполне можно, она вернулась в зал, отдала грязный фартук служанке и снова встала в первый ряд пораженных ее безрассудным поступком людей.

Кардинал ободряюще пожал ей руку, решив про себя, что девочка отважна и умна. Жаль, что ей никогда не стать кем-то большим, нежели фаворитка аристократа. Но, если там будет взаимная склонность, то ее жизнь сложится не так уж и плохо.

В зал вошел Беллатор с короной в руках. Те, кто видел исчезновение Родолфо, нервно вздохнули и принялись креститься. Через пару минут появился и Феррун в чистом темно-синем камзоле, с чуть влажными волосами. Марти удивленно захлопала глазами, она-то прекрасно знала, как он не любил мыться, а тут наверняка принял ванну!

– Давайте побыстрее, я спешу! – Феррун взял корону из рук Беллатора, вынул из висевшей на груди цепочки синий камень, вспыхнувший неожиданно ярким сполохом, и вставил его в пустующее отверстие на короне.

Все остальные камни радостно замигали, приветствуя Инкусса. Небрежно, будто проделывал это много раз, Феррун надел на голову корону, одним прыжком поднялся к трону, сел на него и провозгласил:

– Я принимаю власть и корону Терминуса! Я его истинный король!

Народ молчал, ожидая что будет. Над головой Ферруна показалось синее облачко, точно такое, в котором исчез Родолфо. Все испуганно зашептались, кроме маркиза Пульшира, самодовольно произнесшего:

– Ну вот, сейчас еще один самозванец освободит нас от своего присутствия.

Облако спустилось до головы Ферруна и вдруг засияло невероятно ярким светом. Камни короны тоже засверкали, будто подтверждая право Ферруна сидеть на престоле. С улицы донесся праздничный трезвон – сами по себе начали звонить колокола на всех церквях и соборах города.

Кардинал первым сказал:

– Король возродился! – и опустился на колени.

Вслед за ним на колени опустились и все остальные. Несколько аристократов, стоявших у стены, хотели было в знак протеста выйти из зала, не признавая королем жалкого мальчишку, но неведомая сила жестко придавила их и поставила даже не на колени, а распластала ничком по каменному полу.

Стоявшая на коленях Марти не отрывала глаз от лица Ферруна. Ей казалось, перед ней не ее любимый, а благородный король древности, далекий и чужой. Что ж, этого и следовало ожидать, ведь кто он и кто она? Но все равно навалилась отчаянная тоска, будто ей пообещали что-то невероятно хорошее и в последний момент отобрали, оставив в груди щемящую пустоту.

Феррун поднялся и обвел замерших людей пронзительным взором.

– Я сын короля Адэлберто – Феррео, оставленный на этом самом троне пять веков назад смертельно раненым и перенесенный магическим троном в нынешнее время. Править я буду под именем Феррео Пятого. Династия королей Терминуса возрождена! – по залу гулким эхом пронеслись слова короля.

Люди очнулись от транса и закричали:

– Да здравствует король!

Феррун спрыгнул с трона и подозвал кардинала:

– Мне нужно с вами поговорить! – Попытавшейся отойти Марти сказал: – Ты тоже идешь со мной. – Подошедшему к нему Беллатору он приказал то же самое.

Но тот его остановил, когда Феррун уже хотел выйти из зала: