Ближе к утру ветер начал понемногу утихать. Красное свечение к этому времени уже сошло на нет, но вой и свист стихии все еще слышались довольно отчетливо. Стрелки часов показывали начало седьмого, когда Иван, измотанный словно побитый пес, наконец решился вылезти в мертвую бледную тишину снаружи. Деревня выглядела узнаваемо, но многие дома стояли порядком накренившись, а то и вовсе смялись, точно карточные, деревья тоже не избежали удара урагана, и некоторые лежали на земле, вывернутые с корнями и огромными кусками земли вокруг. Иван, продираясь через бурелом, побрел к месту, где оставил палатку. Вокруг стояла тишина и сухость: ни последождевой капели, ни мокрой травы – получается, всю ночь ветер и гроза бесновались без единой капли дождя! Да как такое возможно?!
Палатка нашлась на прежнем месте, придавленная массивным деревом, словно измочаленная тряпица. Бугристый ствол не дал ей улететь, но похоронил под своим весом часть снаряжения, а фотоаппарат с кучей снимков оказался разбит вдребезги. Кое-как собрав уцелевшие вещи, Иван решил отправляться обратно, к выходу из Зоны, отказавшись от изначального маршрута. Во-первых, он не знал, что ночной ураган сделал с местами, куда он собирался заглянуть, и с тропками, по которым он хотел пройти, а во-вторых, пережитая непогода оставила свой след и в нем самом. Привыкший к Зоне и ее фоновым звукам, запахам и прочим мелочам, сталкер ощущал, как что-то изменилось, но не понимал причин, и это заставляло чувствовать себя не в своей тарелке. Логичнее всего было бы направляться в обратную сторону, на выход, и держаться какое-то время подальше от ЧЗО, и Иван, хоть и любил эти места, но свою жизнь любил сильнее, и опасность для нее интуитивно ощущал все ярче. К тому же он мог по пути увидеть и описать то, чего, возможно, еще никогда не видели другие!
По расчетам Ивана, путь до границы Зоны через свежий бурелом мог занять около полутора часов. Рудня, Стовпець, а дальше – Диброва и Мартыновичи – уже за колючкой. Пока сталкер собирал вещи, его нервы несколько успокоились, страх отступил, и на смену ему пришел азарт: все вокруг тихо, погода угомонилась, ничего необычного не происходит… с этими мыслями он дошел до окраины деревни, однако спокойствие оказалось обманчивым. Едва Иван вышел за последние дома, как надежда на то, что путь назад будет легким, испарилась. Местность выглядела чужой, непривычной, будто пространство, внешне практически не изменившись, смогло перейти в какое-то новое, неизведанное состояние. Воздух навязчиво пах озоном, вдалеке, у леса, он колыхался, словно нагретый, хотя солнце, согласно часам, должно едва только оторваться от горизонта. Молодой сталкер огляделся, поискав глазами светило, и с удивлением обнаружил его у себя над головой, скрытое тонкой пеленой облаков. Полдень? Но его часы показывают раннее утро! Вот невезуха! Вероятно, он повредил их, когда бежал в укрытие ночью или падал в погреб… Несмотря на свежий аромат, стояла странная духота, будто повсюду разливался невидимый и неощутимый химикат, поглощающий кислород, выжигающий воздух до абсолютно непригодной для дыхания палитры газов. Иван поморщился. Мысль про абсолютно непригодную, конечно, преувеличена, дышать все же можно было вполне свободно, однако спертость и какая-то странная сухость в воздухе ощущались очень явно, и идти целых полтора часа в такой атмосфере получится с большим трудом, но деваться, увы, некуда. Хотя почему полтора? Глупо было бы полагать, что ураган прошелся только за колючкой, а снаружи сразу же будут свежий воздух и безмятежная природа… Иван вздохнул. Он будто бы локализовал точку, из которой исходит боль, понял, что именно тонкой и незаметной иголкой кололо сознание: снаружи. Что происходит там, в обычном мире? Только ли Зона приняла на себя этот странный ураган? Что, если это не ураган вовсе, а война? Кто-то таки решился бахнуть ядерным оружием по городам, и теперь он, Иван, один из выживших. Впрочем, скоро это и предстояло выяснить. Поначалу сталкер хотел из любопытства пройтись до кромки леса и посмотреть, от чего колышется воздух рядом с ним, но, сделав сотню шагов и поразмыслив, решил не терять время и двигаться прямиком к выброске кратчайшим из маршрутов.
В этом маршруте имелся один серьезный нюанс, из-за которого Иван пользовался им редко и только в случае самой крайней необходимости: немалая его часть проходила по старой грунтовке, которой нет-нет да и пользовались лесники и охрана. Вероятность встречи была крайне мала, но она была, и сейчас чутье подсказывало Ивану, что эта вероятность значительно возрастала: явно не один он понял, что в Зоне произошло что-то… неладное? Страшное? Новое? Какое? Как вообще это воспринимать? Иван помотал головой, будто отгоняя от себя мысли, и решительно зашагал на юго-запад. До грунтовки было всего каких-то десять минут, и, несмотря на вечный фон здешних мест, путь пролегал по относительно простой для похода местности. Остатки деревенских домов уже скрылись из глаз, вокруг темными силуэтами громоздились раскидистые кустарники, а протоптанная нелегалами, часто ночующими в Ильинцах, тропинка все бежала и бежала вперед. Утренние шорохи, будто вторя тревожному чувству где-то глубоко внутри, звучали непривычно громко и резко. Вот хрустнула ветка под лапой неизвестного животного, вот вспорхнула из листвы большая серая птица, заскрипело старое дерево, затарахтел по стволу дятел. Или это не дятел вовсе, а скрип другого дерева?.. Ветер налетел на тропинку, толкнув Ивана в грудь, и унесся куда-то дальше. Тишина – впрочем, недолгая. Снова треск, стук, скрипы и собственное громкое дыхание.
Грунтовка была завалена мелкими ветками, но в целом практически не пострадала, сталкер шагал по ней уверенно и быстро, периодически оглядываясь на любой шум, хотя бы издали напоминавший звук мотора или человеческие шаги. Впрочем, встреча ждала его впереди: в какой-то момент Иван, посмотрев под ноги, обратил внимание на алые капли, густой цепочкой уходящие вперед и назад. Как долго он уже шел по ним? Сталкер напрягся. Это мог быть нуждающийся в помощи человек или – раненый разъяренный зверь. Оружия Иван при себе не имел. Газовый баллончик после урагана вышел из строя, а травматический пистолет, оставленный в палатке, сталкер так и не нашел. Оставалось только взять палку покрепче и надеяться, что обладатель кровавых следов окажется не опасным.
Дорога петляла сквозь изломанный ночным ураганом лес. Сплошь усыпанная ветвями и листвой, она на удивление выглядела менее заброшенной, чем обычно: на смену холодной пустоте пришел хаос, разнообразивший картину, сделавший ее непривычной и новой. Настолько, что Иван, разглядывая ее, не сразу заметил, как за поворотом появился источник давешних кровавых капель. Впереди ковылял мужчина в серо-зеленой куртке лесничего. Его правая нога, облепленная влажной темной штаниной, неестественно гнулась вбок, из-за чего ее хозяин сильно хромал и шел, опустив голову, будто вконец обессилел от потери крови.
Иван ускорился и шагах в десяти от человека внезапно услышал невнятную речь. Сталкер прислушался. Человек, всхлипывая, с придыханием бормотал:
– Аёшка… сыо-ок! Аёш-шка…
Иван догнал его и встревоженно заговорил:
– С вашим сыном что-то случилось? Он пострадал из-за урагана?
Человек будто бы не слышал его, продолжая мусолить одни и те же слова:
– Сыо-ок… Аёшка! Папка едо… е-едо…
Сталкер положил на плечо лесничего ладонь.
– Вам нужна помощь?
Тот остановился, слегка накренившись набок, и обернулся. Правая нижняя четверть его лица отсутствовала, точно стертая огромным куском наждачки, ошметки кожи над поломанными костями черепа еще кровоточили, и именно от них на земле оставалась та самая кровавая дорожка. Лоб человека был вдавлен вовнутрь, а над правым глазом из него торчала острая щепка. Перекошенный рваный рот задвигался, в пробитом длинным сучком горле забулькало, и лесничий на удивление ясно выдавил из себя:
– Не дойдет!
С этими словами раненый, больше похожий на живой труп, потянулся к Ивану. Тот от неожиданности уронил палку, дернулся назад, толкнув человека рукой, только что лежавшей у него на плече, и заорал. Ноги запутались в опавших ветках, Иван упал на спину и, не прекращая орать, резво попятился на четвереньках к краю дороги. Раненый неожиданно резво поковылял за ним. При каждом шаге кости коленного сустава выпирали вбок, словно старались вырваться наружу, одна только эта травма сделала бы любого человека полностью неспособным к передвижению, уже не говоря о том, что творилось с его головой! Он не должен ходить! Сталкер в ужасе вскочил и бросился в чащу напролом, буквально прорываясь через кустарник, подгоняемый топотом и бормотанием жуткого полуживого преследователя. Что за бред? Почему он так себя ведет? Иван ощущал себя как в фильме ужасов про ходячих мертвецов: и смешно, и страшно до обморока. За очередным высохшим кустом в лицо дыхнуло волной пыльного ветра, и сталкер скорее машинально, нежели намеренно шарахнулся в сторону. Вблизи это выглядело как лежбище какого-то зверя – расчищенная и утоптанная земля без единой травинки, а над ней клубился абсолютно прозрачный дым или пыль. Впрочем, везение закончилось сразу же: едва преодолев гарь, сталкер споткнулся и упал на землю. Острая боль длинной спицей пронзила ногу от стопы до колена, и, чтобы хоть как-то скрыться от преследования, Иван, сжав зубы, отполз к ближайшим кустам, скатившись в небольшую ямку между ними. Внутренний голос подсказывал, что это место опасно, но сталкер, выглядывая из своего убежища, будто из окопа, надеялся на то, что обстоятельства окажутся к нему благосклонны и преследователь по инерции пройдет мимо.
