Эта книга – исследование соблазнов воды, несмотря на опасности, которые она таит, и причин, по которым мы снова и снова к ней возвращаемся. Для меня очевидно: если уж мы научились плавать, чтобы выжить, плавание может стать для нас чем-то бо́льшим, и намного. Процесс плавания может стать исцеляющим, а здоровье – путь к благополучию в жизни. Совместное плавание – это способ найти свой круг: в команде, в клубе или просто в группе любителей воды. Достаточно увидеть друг друга в воде, чтобы понять, что она создает пространство для игры. Если этот навык освоен на достаточно высоком уровне, плавание может послужить импульсом к состязательности – способом проверить свой характер, будь то в бассейне или на открытой воде. Плавание неотделимо и от нашего разума. Найти свой ритм в воде – значит открыть новый способ существования в мире – внутри потока. Это касается отношений нас, людей, с водой и того, как погружение в воду может раскрепостить наше воображение.

Более 70 % планеты покрыто водой; 40 % мирового населения живет менее чем в 100 километрах от побережья[5]. Эта книга адресована пловцам и заинтересованным людям любого рода-племени и возраста независимо от того, что влечет вас к воде: скорость, бескрайность или ее недоступная для понимания загадочность. Она предназначена тем, кто внимает русалочьему зову воды. Она написана и для тех из нас, кто стремится познать самого себя, постичь утраченное, несуетное состояние просто бытия – без гаджетов, без писка уведомлений, – восходящее к водным истокам человечества.

Мы готовы окунуться в любую воду, будь то океан, озеро, река, ручей или бассейн. Мы даже немного влюблены в спасателей, хранителей этих мест. Именно так и началась история моей семьи, и не только потому, что мои мать и отец познакомились в плавательном бассейне в Гонконге.

Я научилась плавать в пятилетнем возрасте по той простой причине, что мои родители не хотели, чтобы я утонула: в ванне, в бассейне на соседском дворе или на морском побережье. Ребенком, выросшим в Джонс-Бич, я много времени проводила в воде на глубине метра с небольшим у кружевной кромки Атлантического побережья. Ясно вижу эту картину: мы с братом и кузенами прыгаем на мелководье, дожидаясь, когда накатит волна и наши ноги оторвутся от дна. Пользуясь руками как рулями, мы маневрируем вдоль волны, рассыпающейся и оставляющей нас на пенной границе, там, где вода встречается с песком. Мы встаем, хохочем, и все повторяется.

Нас, да и всех остальных завораживает эта колышущаяся масса воды. В знойный выходной день здесь, в Джонс-Бич, могут собраться сотни тысяч людей. Спасатели сидят на наблюдательных вышках, следя за толпами отдыхающих через зеркальные солнцезащитные очки.

Подобный день на берегу напоминает нечто первобытное – как будто животные устремляются к водопою. Вода – магнит для всей этой необъятной толпы. Я наблюдаю за тем, как люди окунаются. Одни приходят только освежиться: напряженное погружение – и сразу на выход. Другие задерживаются дольше, покачиваясь на воде, плескаясь и плавая. Всегда найдутся те, кто сторонится воды и вообще не заходит в нее. Тем не менее они приходят сюда, загипнотизированные пульсом океана, оживая среди шума прибоя и запаха соленого воздуха.

Я рано почувствовала притяжение воды: соскальзывание в радостное погружение, нарастающее чувство невесомости, привилегированный доступ в беззвучный подводный мир. Этот доступ был дарован мне там, в Джонс-Бич, где мы проводили долгие часы неподалеку от наших мам и их полотенец в голубой цветочек. Между купаниями мы возились и закапывали друг друга в песок. Мне нравилось, что океан как будто дышит, безмятежно-неподвижный в одно мгновение и вздымающийся в следующее, перемещая нас своей пульсирующей массой то к горизонту, то от него. Однажды накатила большая волна и шлепнула сзади. Меня неожиданно опрокинуло вверх тормашками – и вот я в жидкой зеленой комнате, где клубится песок. Изо всех сил плыву в никуда. Где верх? Метр двадцать – небольшая глубина, но этого хватит, чтобы утонуть.

Время замедлилось. Я гадала, сколько еще выдержат мои горящие, жаждущие воздуха легкие.

Время вновь пошло, когда что-то вдруг ударило меня по голове – это был кузен, плывущий в каком-то полуметре. Осчастливленная этим ориентиром, я выбралась на поверхность – волосы обвивали мое лицо, словно водоросли, – и, ошарашенная, глотая воздух, я огляделась. Поняв, что никто не заметил, что со мной случилось, я сделала вид, будто ничего и не было. И сразу же вернулась в море.

Что могло вызвать эту добровольную амнезию? Что было настолько привлекательным в воде, чтобы простить морю попытку убить меня, причем так быстро? Почти каждый год какое-то количество людей тонут на пляжах Лонг-Айленда. В то время я была всего лишь начинающей пловчихой, снова и снова возвращающейся за магией. За иллюзией, будто стихия, не являющаяся домом для людей, таких, как я, – моя родная среда.

Пережитое в тот день осталось со мной навсегда. Три десятилетия спустя я – взрослый человек, плавающий для удовольствия и тренирующийся почти ежедневно, – тем не менее задаюсь вопросами о глубинных, примитивных инстинктах, которые нами движут. Нас притягивает парадокс воды – источника жизни и смерти, и мы отыскали бесчисленное множество способов вести себя в ней. Не каждый человек – пловец, но у каждого есть история, приключившаяся с ним в воде. Столкнувшись с таким универсальным случаем, – а он универсален: независимо от того, есть ли у вас страх воды или нет, любите ли вы ее или избегаете, в какой-то момент жизни вы с ним столкнетесь, – мы напрягаем мышцы, что помогут нам выжить, с чувством тихого удовлетворения и радости: мы проявили стойкость в этой среде. Все мы прыгаем в бассейны, стремимся к оазисам, погружаемся в воду в поисках той приманки, что увлекает нас в глубину. Это исследование мира. Идемте плавать!

Давайте начнем с моллюска.

Морское ушко не хочет отрываться от скалы. На глубине пяти метров я подсовываю под раковину стальной нож, вводя его между жилистой ногой моллюска и камнем, к которому он крепится, и надеюсь услышать обещанный хлопок. Тишина.

Я делаю еще одну попытку, воздух начинает пузырьками выходить из носа из-за усилий удержаться на одном месте вопреки потокам, болтающим меня туда-сюда. По-прежнему тишина. Этот моллюск, очевидно ощущая мое присутствие, плотно присосался к своему месту. Я убеждаюсь, что после этого его практически невозможно оторвать.

Ныряние за морскими ушками (галиотисами) – увлекательный, но опасный спорт. В поисках неуловимого моллюска я погрузилась в воды Калифорнийского парка Солт-Пойнт у безлюдных холмистых берегов в округе Сонома в двух с половиной часах езды к северу от Сан-Франциско. Ловца ждут многочисленные опасности: холодная вода, сильные течения, скалы, сплетения водорослей, сильный прибой, акулы. Тем не менее почти каждый сезон, с апреля по ноябрь, тысячи полных надежд пловцов отправляются на побережье Северной Калифорнии, чтобы попробовать себя в добыче морского ушка[6]. Дикий красный галиотис – крупнейший представитель этого рода в мире, обитающий лишь у Западного побережья Северной Америки. Именно здесь я могу сыграть роль доисторического охотника с нулевым опытом, ныряя за своим ужином.

Я – сертифицированный дайвер, но с годами все это снаряжение стало вызывать у меня клаустрофобию и обременять во время нахождения в воде. В этой части побережья использование акваланга запрещено, и ловцам морских ушек остается полагаться лишь на умение плавать и задерживать дыхание. Реальность подобного испытания, в котором человек, возвращаясь к истокам, бросает вызов природе, такова, что здесь каждая бухточка – потенциальная могила, предупреждают смотрители парка[7]. Только за первые три недели сезона 2015 года четыре человека погибли, ныряя за галиотисом. Оказывается, даже опытные аквалангисты не могут надолго задерживать дыхание. Люди, привыкшие нырять с баллонами, наполненными воздухом, начинают паниковать, встретившись с этой проблемой. В мутной воде трудно сохранить ориентацию. Волны могут отбросить вас на скалы, а затем затянуть в открытое море.