Оксана Николаевна, или Кыс, или просто Ксс, как любил называть дочь в часы отдыха Николай Иванович, стояла у окна старенькой девятиэтажки, в которой она жила последние полгода, пила кофе и смотрела в окна такой же унылой многоэтажки напротив. Народ только-только просыпался, окна зажигались одно за другим, в них хлопотали люди, в основном женщины. «Зачем включать свет, ведь и так светло?.. Середина лета…». От размышлений Оксану отвлек резкий звук – домашний телефон, ярко-оранжевый, с круглым диском, издавал немыслимо громкие звуки. Она отставила чашку и подняла трубку. Долгая тишина, едва различимое дыхание и потом только одно слово: «Ромашка». Далее – гудки. Фыркнув, она положила тяжелую трубку на место, взглянув в зеркало и убедившись, что шорты отлично подчеркивают ее точеную фигурку, отправилась в путь.

Солнце палило нещадно, казалось, плавится асфальт, и, сдавшись усталости, часа в два Оксана в изнеможении плюхнулась на свободную скамейку Петровского бульвара. Единственную в тени и каким-то чудом свободную. «Пятнадцать с половиной тысяч шагов! Ого! По жаре-то…».

На противоположный край скамейки робко присела молодая женщина с коляской. Малышке в розовом платьице едва ли исполнилось больше шести месяцев, ее наивная улыбка сияла двумя нижними зубками. Молодая мама явно была чем-то озабочена, она постоянно куда-то звонила, Оксана не слушала, но отдельные фразы все равно впивались в расплавленный мозг: «… от Сретенки до Нижегородки по навигатору всего 13 минут, ты меня высадил 24 минуты назад и не звонишь…».

«Надо же! Такая точность! Должно быть, мужу звонит, раз с такой претензией…», – лениво было даже думать, и тут внимание Оксаны привлекла малышка. Она так широко улыбнулась, что Оксана невольно улыбнулась той в ответ. Поискала взглядом вокруг. В двух шагах на идеальном газоне непонятно как выросли малюсенькие, на тоненьком стебельке ромашки. Оксана отщипнула одну из трех и протянула малышке: « Ромашка для милашки». Это всё, на что была способна Оксана, давно решившая, что в ее жизни детей не будет. Малышка снова широко улыбнулась, крепко зажав цветок в ручке. Однако ее мама повела себя очень странно. Услышав произнесенную Оксаной фразу, она резко встала, достала из нижней корзинки детской коляски скрученный целлофановый пакет, стремительно развернула его, вынула небольшой конверт и протянула его Оксане со словами: « Милашка и ромашка. Я уж думала, Вы никогда это не скажете, думала, может я лавку перепутала! Здесь – всё! Всё, что просили! Времени у меня в обрез! Так что встречаемся здесь же через два часа».

Она унеслась так стремительно, что, если бы не конверт в руках, Оксана вполне могла считать произошедшее миражом. Она удивленно посмотрела по сторонам, потом медленно открыла незапечатанный конверт и достала содержимое: нечеткие, будто отснятые наспех, чертежи, расчеты… Оксана, получившая в свое время два высших образования, одно из которых в МАИ, тут же поняла, с чем она имеет дело. И первой мыслью было выбросить все это в ближайшую урну. Но через минуту она уже бежала вверх по Рождественскому бульвару, иногда останавливаясь, чтобы перевести дыхание. На Большой Лубянке она, раскрасневшаяся, почти задыхающаяся, немного растерялась: два внушительных, серых здания ФСБ, внушающих ужас и уважение, стояли друг напротив друга, и ей надо было понять, куда ломиться. Именно ломиться, так как высокие двери были наглухо закрыты и по периметру ходили сурового вида охранники. Вот к ним то и подбежала Оксана:

–Мне надо туда! Срочно!

Ей вежливо предложили убраться восвояси, но она продолжала настаивать. Не обращая внимания на угрозы задержания, и она трясла конвертом прямо перед носом привыкших видеть и не такое служак. Из зданий время от времени выходили люди, спеша по своим делам, однако женщина хоть и ненадолго, но привлекала их внимание. Один из вышедших, мужчина средних лет в льняной, слегка помятой рубашке и джинсах, подошел поближе. «Таких как он, в толпе полно. Будет рядом в метро стоять и не поймешь, что из Ведомства…», – непонятно почему подумала Оксана. И она попыталась снова и снова объяснить, почему она сюда прибежала. В конце концов, ее подхватили под локти, перевели через дорогу и обогнув известное всей стране здание, подвели со стороны абсолютно пустого переулка, словно дело было не в центре города, к огромным воротам. Оксана дрожала, но продолжала настаивать, мол, да, ей точно надо сюда! Когда за ней захлопнулись ворота, и она оказалась внутри, ни сил, ни желания разглядывать таинственное место у Оксаны просто не осталось. Она села на корточки, прижавшись спиной к стене и обхватив колени руками. Казалось, поднялась температура, ее просто била лихорадка. На двух охранников, искоса рассматривающих ее ноги, она даже не обращала внимания. В таком вот состоянии и нашла ее вызванная срочно вниз штатный психолог Наталья. Она по-дружески опустилась рядом с Оксаной, внимательно посмотрела на нее и голосом, располагающим к доверию, попросила рассказать всё сначала. Глубоко вздохнув, Оксана рассказала Наталье о странном разговоре на бульваре, и отдала ей в руки конверт:

–Сами посмотрите.., ну, вот что мне было делать? Меня явно же с кем-то перепутали…. Пароли какие-то… Я просто сорвала цветок и протянула его улыбающемуся ребенку! Всё! И вот, что попало мне в руки! И времени-то всего ничего! Она сказала, встреча через два часа… Я пока добежала, пока прорвалась сюда… осталось что-то около часа… Я не знаю, что мне делать… Отпустите… Конверт этот мне не нужен… Черт! Единственный выходной на неделе…, – Оксана опустила голову к коленям. Ей и правда на все стало наплевать, накатила бешеная усталость.

Наталья поднялась, протянула ей руку:

⁃Вставайте! Пошли со мной!

Пока они поднимались на лифте, пока шли длинными коридорами, другие сотрудники уже трудились во всю: по городским камерам отсмотрели путь Оксаны от самого дома до злополучной встречи на скамейке, было отмечено её искреннее удивление, участковый был отправлен на опрос соседей, поднималась вся возможная о ней информация. Опрошена была даже гинеколог из женской консультации, где Оксана побывала пару месяцев назад. По системе распознавания лиц пытались вычислить вторую участницу встречи, но закрывающая почти все лицо кепка, мешала работе. В трех кабинетах разных сотрудников Оксане пришлось повторять свою историю. Она повторяла, говорила, что все они здесь только теряют время и надо или что-то предпринять или отпустить ее, так как всё это ей изрядно надоело. В четвертом кабинете ее снова ждали несколько человек в штатском, впрочем, никого в форме здесь Оксана и не видела. И ей сухо рассказали, как будет проходить операция, все нюансы которой уже проработаны: Оксана пойдет на встречу, сядет на скамейку, а когда появится женщина, вызвавшая весь этот переполох, Оксана изобразит приступ, находящиеся рядом сотрудники вызовут якобы скорую. Её увезут, выведя из игры, а за другой будет установлено наблюдение. Впрочем, это уже не касается Оксаны. Ее задача только встретиться и не спугнуть. Решено, что на встречу Оксана пойдет пешком и постарается попетлять до назначенного места встречи.

Через час все было кончено.

Собравший всех участников операции генерал, Николай Иванович или Зубр, как звали его за глаза подчиненные, довольно шустро для своей внушительной комплекции ходил взад-вперед по комнате для совещаний. Сотрудники сидели с поникшими головами. Гордиться было нечем: женщины встретились, одна из них, Оксана, как и ожидалось, скрылась на машине скорой помощи, вот только машина эта оказалась не из их ведомства, и след ее простыл… А вторая, бросив коляску, в которой оказался искусно выполненный муляж ребенка, сбросив паренька с самоката, проехала на нем почти весь центр, на обычном автобусе поехала по Сущевке, забежала на оживленный рижский рынок, и, протолкнувшись через толпу продавцов, хватающих за руки и навязывающих всем подряд букеты цветов, использовав служебный выход и пробежав по пандусу, скрылась через пролом в заборе. Камер там не было. Упустить сразу двух! Провал был полный.