– У вас не будет прикурить?
Я повернул голову. Коротенькая алая куртка надувалась и опадала как парус. Русые волосы выбивались из-под плотного капюшона, две пряди выбрались из плена и теперь ветер, увлеченный, трепал их. Она щурилась.
– Будет.
Теперь я поглядывал на нее. В такой холод она все же присела на соседнюю скамейку, возле ее ног стояло три огромных пакета. Я наклонился поправить шнурок и оглянулся, нет, рядом никого. На нее смотреть стеснялся, только чуть-чуть разглядел, что у нее совершенно белое лицо.
Подъехал автобус. Она встала и аккуратно, подняв свои торбы пошла к нему, разжала кулачок с монетами и повернулась лицом к окну. У нее были темные, лишенные любой суеты, такие глаза, будто она вглядывалась в колодец, а на его дне лежал я.
Автобус уже давно уехал, дождь кончился и телефон вибрировал в ладони. На меня вдруг навалилась такая усталость, невозможно было собраться, чтобы встать. Ватный человек с ватной головой и конечностями, мокрый от дождя привалился к скамейке и закрыл глаза. Ватный человек, собрав все силы, выдернул себя из плена деревянной опоры и стал вышагивать по тротуару. Все кругом вдруг потеряло свою отчетливость, предметы и люди, они казались каким-то пластмассовыми и я как на ниточке был выдернут из этой действительности, потерял плоские краски эмоций и завис где-то сверху. Время внутри меня замедлилось, а вокруг наоборот ускорилось. Призрачная действительность летела вокруг меня раскачиваясь и закручиваясь в спираль. Довышагивая телом до входа в торговый центр, я остановился – что-то зазвучало рядом. Мееедленно поворачивая голову и пытаясь соединить изображение, увидел женщину.
– Гкрлапрджвжлитшклыж? – я придвинулся к ней поближе, разглядывая круглое, чуть опухшее лицо, закрытое бежевым слоем до самого начала роста выбеленных на висках волос. Она продолжала открывать напомаженный рот.
– Грла-прдж-литшклыыыж? – скользкий язык ворочался в нем со скоростью света. Я продолжал смотреть на нее, пытаясь соединить время, в котором находился сам и то, что находилось снаружи.
– Где ТЫ про-па-дааешь?! Я тебе звонила, ты меня слышишь, нет?
Я понял – это была жена.
Глава 4
Не было такой темноты, о которой мне приходилось слышать обрывки фраз из вездесущих передач про сверхъестественное: удушающая темнота, потом вспышка и свет в конце тоннеля, куда начинает затягивать как в какую-нибудь турбо-трубу. Все это меня не посетило.
Был страх, серость, свет явно проступал, но глаза закатились и света было катастрофически мало, я пытался подвинуть непослушную тонкую кожицу, которая всегда реагирует на малейшие раздражители, поднять веко. Я пытался что-то сказать, с усилиями, выбросить из себя крик, но вышел одинокий хрип. Тяжесть тела была такая, будто на меня сверху поставили здание вроде аэропорта или консервного завода. Тело меня буквально раздавило, разлеглось тушей на весеннем солнышке. В нарастающем ужасе я метался из одной его части в другую, пытаясь хоть сдвинуться на сантиметр, но ничего не помогало.
Тут я услышал как медленно повернулась дверная ручка. Судя по звуку шагов – это жена заглянула в спальню. Засопротивлялся бумажный пакет, стоящий на стуле. Она искала новую блузку. Бумага шуршала оглушительно, я также оглушительно пытался орать. Наконец, бросив попытки выудить вещь, она подхватила пакет, я почти явственно увидел, как она дернула плечом, приподнимая его и проталкивая рукой пакет под мышку, направилась к выходу. Последняя моя надежда щелкнула вместе с дверной ручкой. Закрыла.
Точно! Я случайно закрылся в собственном теле! Вдруг вспыхнула догадка. Надо как-то его открыть, воссоединится. Но как? Мне нужна была сила, мне нужно было пробиться, как выбивают плечом дверь в фильмах. Я стал сжиматься в малюсенькую точку, разгонялся внутри своей тюрьмы и со всей дури бился предположительно в центр груди. Отдавало почему-то в зубы. Снова становился точкой и бросался вглубь – волна. Точка и волна. Точка и волна. Чтобы вызвать цунами, я сдвигал плиты и бил в место их соединения. Почему именно туда, не знаю. Давай, ну давай еще раз.
Точка-волна, точка-волна. Точка-волна. И тут я за что-то смог зацепиться. Поднялся пласт и и вышло поднять пудовую руку, точнее пошевелить пальцем и сдвинуть запястье. Я старался подвигать рукой еще и еще, не оставляя попыток продолжать орать, мне нужен был хотя бы звук, стон и жена бы меня услышала.
Тут серость сгустилась, но между век образовалась небольшая щелочка. Скосив глаз в сторону стены, где был вход в комнату, стал всматриваться, продолжая двигать рукой, приготовился рывком попробовать сесть. Пространство вокруг было такое вязкое, будто я завяз в каком-то болоте или холодце. Вдруг мне показалось, что за мной кто-то наблюдает, краем глаза увидел кусок ткани, на чем-то сине-сером, еще повыше темные мокрые волосы. Распухшая женщина, совершенно голая с намотанной поверх тряпкой поворачивала в сторону моего тела голову, волосы свисали на ее лицо. Продираясь сквозь вязкий кисель, разгребая его перед собой руками, сел. Она пришла на мой немой крик, она услышала меня. Я резко встал и тут же на меня обвалилась темнота.
Глава 5
Очнулся уже на улице, вокруг все было такое же вязкое и серое. Мутные капли дождя не падали, а проплывали от неба к земле. Я огляделся, вокруг никого. Пустые витрины, безлюдный проспект. Несмотря на это, не было полной тишины. Почему так получалось? А вот почему.
Каждый мой шаг, немедленно поглощался, как в ватную подушку, несмотря на то, что я наступал, на вполне себе, серый с трещинами асфальт. Но в момент прикосновения маленькое эхо облачком поднималось от моих ботинок и зависало в пространстве, постоянно поддерживая звук. Я делал шаг и производил, таким образом, еще одно еле слышное, но звучащее облачко. Прикоснувшись к столбу, тут же можно было услышать отдаленное эхо металла. Я поднял глаза на небо, тяжелое и ноябрьское оно было неподвижно, как статуя вождя давно минулых времен. Ни ветерка, ни движения туч, ничего. Только застывшее бетонное нагромождение, которое висело над головой, исходившее мутным конденсатом на голову. Было ощущение, что если там произойдет хоть какое-нибудь, хоть самое малюсенькое движение, то многотонная глыба расколется и каким-нибудь куском, наконец, раздавит меня, заблудшего далеко от своего дома, муравья.
Теперь опять стало казаться, что кто-то поглядывает за мной. Я насторожился. Поднял голову вверх и стал рассматривать, близстоящий дом. Он был точь-в-точь такой же как и раньше. А где раньше? На этом я останавливаться не стал и вернулся к наблюдению. Старый дом с большими окнами, остатками роскошной лепнины, выглядел слепым и поникшим. Круглое чердачное окно, было разбито. Пустая глазница глядела в никуда.
Я присмотрелся к крайнему проему окна на втором этаже. Мне показалось, что именно оттуда зазвучало эхо внимания. Но окно было совершенно пустым, таким же пустым, как и сотни других. Что же делать? Можно попробовать вернуться к себе в квартиру, но если вполне знакомый проспект, по которому ездил раньше не меньше трех-четырех раз в неделю, был совершенно пуст, то и квартира моя должна быть также безлика. А смотреть на привычные, но недосягаемые вещи, что-то не хотелось. Поэтому, дабы ничего больше не трогать и не наслаивать эхо, засунул руки поглубже в карманы и пошел вперед.
Город изменился, чем дальше я шел, тем больше он видоизменялся. Знакомый проспект свернул на знакомую улицу, потом еще одну, а потом я попадал в переулок, который помнил довольно смутно и вот он закольцовывался и выходил снова на проспект. Я озирался, поворачивал с проспекта на другую улицу, которая находилась по другую его сторону, с нее сворачивал на хорошо известную мне улочку, которая вела вглубь дворов и оказавшись там, во вроде бы знакомом переулке, я выходил, на мать его, хорошо знакомый проспект. После некоторого количества подобных попыток, которое я счел достаточным, остановился.
Очень захотелось встать посередине дороги и как заорать, но вспомнив свою недавнюю знакомую, передумал. Тем более, меня так и не покидало ощущение, что кто-то продолжает наблюдать сверху. Мне захотелось уйти подальше с этого голого пространства и я вновь свернул вправо на улицу, которая должна была привести в старый двор-колодец. До него я благополучно добрался, присел на скамеечку и огляделся. Интересно тут меняются времена года? Погода была вполне ноябрьская, как и там, но несмотря на постоянный дождь, я совсем не промок. Вроде бы он вот, капает мне на голову, но тут же куда-то испаряется. Я стал рассматривать свои руки и обручальное кольцо. Что она делает? Звонит в скорую или обзванивает друзей? А может быть еще даже не заглянула в комнату?
