Небо стремительно темнело, город зажигался огнями. С площади раздавалась громкая музыка – выступала местная рок-группа, о существовании которой я не подозревала до сегодняшнего дня, вокруг смеялись, шутили, по улице туда-сюда сновала молодёжь, мы тоже перекидывались шутками. Даже я расслабилась настолько, что поделилась одной смешной историей из детства. Друзья подхватили, и каждый из нас поневоле заставил других надрывать животы от смеха, потешаясь над смешными случаями из школьной жизни.

– Помню, – говорила Лиза, – в учебнике математики для первого класса попалась задачка о привидениях. Мол, сколько привидений останется, если, скажем, сперва их было пять, а двух поймали охотники за привидениями. Я написала: нисколько, потому что привидений не существует. И в итоге учительница оставила меня без смайлика, тогда как у моей соседки по парте их уже набралось штук десять и ей приклеили огромный такой жёлтый смайл на обложку.

У меня тоже в первом классе на всех тетрадках красовались подобные смайлы, но я ничего не сказала, только понимающе кивнула.

– А я помню, – подхватил Глеб, – как за одним пацаном из моего класса пришли из отдела по делам несовершеннолетних. Так он сиганул в окно, и пришлось его ловить по клумбам, как зайца. Завхоз сперва за голову хватался, а после заставил прогульщиков разбивать новые клумбы.

– Не очень смешная история, – проворчала Лиза и вернулась к напитку.

Конечно, история, которую рассказал Глеб, не могла не вызвать сочувствия и к мальчишке, ступившему на скользкий путь преступлений, и к завхозу, но всё же заставила улыбнуться, рисуя в воображении яркие сценки погони.

– Ну же, твоя очередь. – Глеб в упор глядел на Тима.

Тот слегка задумался и ответил:

– Что касается школьных лет, мне почему-то ничего смешного не вспоминается. Ну, может, случай в первом классе. Дело было после линейки, первого сентября, когда всем первоклашкам подарили по букварю и отвели за ручку в класс, а обо мне забыли. Своих я сам нашёл, но факт.

– Ничего себе! – возмутилась я. – Хорошая же в вашей школе организация!..

– Просто Тим всегда был самым высоким, – сказала Лиза, с гордостью глядя на брата, – и сильным. Неудивительно, что его приняли за ученика постарше.

– Я тоже была самой высокой в классе, – призналась я, – но только до девятого класса. Потом меня обогнали мальчишки.

Поймав мой взгляд, Лиза улыбнулась. Я ответила ей тем же.

Но вот последние аккорды раздававшейся со сцены музыки смолкли, и ведущий принялся о чём-то рассказывать, в общем шуме праздничного города слов было не разобрать. Но, судя по тому, как загалдели собравшиеся на площади люди, начиналось самое интересное.

– Пора, – сказал Глеб.

– Пора, – подхватила Лиза и одним глотком осушила оставшееся в бокале пиво.

Тимофей слегка нахмурился. Несмотря на то, что Лиза давно была совершеннолетней, брат уж чересчур её опекал.

Интересно, если бы Лиза оказалась на моём месте, Тимофей сильно бы покалечил Дениса?

Но я тут же одёрнула себя. О таком лучше не думать вовсе.

Раздались первые аккорды песни «Кобра», и мы, подхваченные потоком подвыпившей молодёжи, поспешили в сторону площади, благо, до неё было рукой подать. Однако в этой суматохе нас с Лизой и Глебом снова разлучили, а Тимофей взял меня за руку со словами:

– Не хочу тебя потерять.

Мне не хотелось слышать в его словах ничего такого, что могло бы зародить в душе надежду на отношения. Его забота в данных обстоятельствах выглядела вполне естественной. А ладонь у него была тёплой, шершавой, мозолистой, но вместе с тем какой-то уютной, что ли. Видно, парень привык тяжело зарабатывать свой хлеб. Лиза то ли не говорила, кем работал её брат, то ли говорила, а я прослушала…

Взявшись за руки, мы продолжили «плавание» в людском потоке и вскоре оказались у памятника Пушкину.

– Когда мы теряемся, всегда встречаемся здесь, – говоря это, Тимофей наклонился ко мне, стараясь перекричать музыку. Достаточно близко, чтобы я снова почувствовала себя неловко. Просто мне совсем не нравится, когда моё личное пространство нарушают, поэтому, едва мы остановились в более-менее удобном месте, я отпустила его ладонь. Но здесь, в этой давке, моё личное пространство нарушали ежесекундно. И я вскоре привыкла, что Тимофей, защищая меня от людского потока, стоял совсем рядом, касаясь своим рукавом моего.

– Подождём, – ответила я и в ожидании Лизы и Глеба сосредоточилась на музыке.

Волшебный голос солистки уносил меня далеко от реальности, заставлял кожу покрываться мурашками…

– Потихоньку теряю перья –

Крылья драные, страшно смотреть.

Расскажу не о суевериях,

А о том, что мешает взлететь.

Верю людям и верю в чудо,

Без опаски клянусь мечтам.

Я бескрылая скоро буду,

Оптимизм мой трещит по швам.

Верю в совесть, в предназначенье,

Верю в дружбу, в любовь… Опять

Потихоньку теряю перья,

Пора верить бы прекращать.

Казалось, певица обращается именно ко мне, что она, зная о моих душевных страданиях, сочинила песню специально для меня, словно хотела достучаться до самых сокровенных уголков души, поведать важную истину… Я почувствовала, как слёзы подступают к горлу, и отвернулась.

Подростки взбирались прямо на постамент, подпевали, свистели, переговаривались. Одна девушка держалась за ноги Александра Сергеевича, чтобы не упасть с двухметровой высоты. Я как культурологиня, которая буквально вчера защитила реферат по памятниковедению на тему «Причины старения, повреждения и утраты памятников истории и культуры», такое поведение приравнивала едва ли не к вандализму. Но предпочла не вмешиваться. Во-первых, потому что, как ни прискорбно было это сознавать, я сама бы не отказалась постоять на её месте, а во-вторых, мэр обещал отреставрировать памятник к очередной годовщине со дня рождения великого поэта.

Я отвернулась. Отсюда мне не было видно, что происходит на сцене, а на большом экране в это время показывали людей в первых рядах – они подпевали солистке и махали вслед проезжающей камере.

– С каждым новым ударом под дых

Сердце свежей бронёй обрастёт,

Страшно, если удар от своих,

Остальные – не важно, пройдёт.

С каждым новым ударом под дых

Моя кровь превращается в сталь,

Не даю больше шансов вторых,

Нервных клеток чужих мне не жаль.

С каждым новым ударом под дых

Разделяю себя пополам:

Понимаю закрытых и злых;

Забываю, как верить словам2.

Я оглянулась на Тимофея. Он стоял прямо, играя желваками, но взгляд его был обращён внутрь, вглубь себя, как у меня, наверное, ещё минуту назад.

Внезапно меня кто-то толкнул, и я, потеряв равновесие, невольно схватилась за Тимофея. Он поддержал меня.

– Здесь не очень удобно, – парень снова наклонился ко мне, и я ощутила его лёгкое дыхание на своей щеке, – дождёмся Лизу с Глебом и найдём место получше.

– Может, позвонить ей? – спросила я скорее саму себя, чем своего нового друга, и даже вытащила из сумочки мобильник. На экране было два пропущенных от Лизы. И я поняла, что в таком гвалте подруга меня просто не услышит.

Глава 7

Но тут прямо передо мной словно из ниоткуда появились Лиза и Глеб. Я не удержалась и обняла подругу.

– Не теряйтесь больше! – попросила я.

– Постараемся! Не скучали? – подмигнула Лиза. – Давайте проберёмся поближе? Там не так тесно, как кажется.

Тимофей снова взял меня за руку, и под раздающиеся со сцены слова: «Электрическим током любовь бьёт по нервам», – вклинились в один из людских потоков, коих здесь было, наверное, столько, сколько рек в родной стране.

Два или три раза в толпе мелькнули знакомые лица, кажется, студенты нашего факультета, кто-то даже поздоровался со мной, а я ответила. Не знаю, как другие, но в толпе я всегда чувствую себя ещё более одинокой, чем наедине с собственными мыслями. За одним исключением: сейчас меня отвлекала ладонь Тимофея, горячая и как будто уже родная, думалось даже, что, стоит только нас кому-нибудь разлучить, я бы и с закрытыми глазами узнала парня, лишь взяв его за руку.