Когда всё кончено, я выхожу из зала суда, выдохнув. Чувствую горячую руку Стёпы, сжимающую мою в знак поддержки. Улыбаюсь ему уголком рта. Неужели теперь точно всё позади? Неужели больше никто не будет ковыряться в этой ситуации раз за разом заставляя вспоминать каждую мелочь?

Думаю об это и вижу его. Сглатываю. Кирилл каждый раз приходил на суд в идеальных костюмах, судя по всему, пошитых на заказ. Сказать, что они ему очень идут и в них он сногсшибательно красив — не сказать ничего.

Он пытается издалека улыбнуться мне, но стоит Стёпе это увидеть, как он буквально оттаскивает меня подальше. Как сторожевой пёс. Сердце разрывается на куски… В сумке у меня конверт с деньгами, которые Кирилл прислал мне тогда. Каждое заседание ношу их с собой, намереваясь вернуть, но каждый раз не хватает смелости. Вот и сегодня, стоит его увидеть, как сердце замирает.

Нам удаётся пересечься на улице чёрного выхода, куда закрыт доступ журналистам. Я выхожу перевести дух, пока Стёпа пытается подогнать сюда свою машину. Мама тоже куда-то отошла, так что я остаюсь наедине со своими мыслями.

— Привет! Отлично выглядишь! Рука зажила? — слышу такой знакомый голос.

Оборачиваюсь. Кирилл. Отвожу взгляд, снова смотря на улицу.

— Да, спасибо, — отвечаю спокойно.

Мы молчим несколько секунд. Кирилл выходит на улицу и достаёт сигареты. Кажется, раньше он не курил.

— Как жизнь вообще? — спрашивает снова, выпуская дым.

— Налаживается, — отвечаю, хмыкнув. — Ты как? Как Наташа? — последний вопрос даётся с трудом, но я должна доказать самой себе, что меня не тронет даже то, если они начнут встречаться…

Кирилл морщится, делая глубокие затяжки.

— Нормально… Хочешь пойти чего-нибудь выпить? — смотрит на меня с надеждой, делая шаги ближе.

На секунду теряю дар речи. Вся моя броня, выстраиваемая долгими неделями, даёт трещину стоит увидеть его…

— Нет, мне нужно идти… — отвечаю тихо, начиная пятиться. Судорожно начинаю копаться в сумочке, пытаясь найти конверт. Более подходящего момента, наверное, больше не представится.

— Кать…Малышка… — Кирилл пытался взять меня за руку, но я сую ему конверт.

— Что это? — спрашивает непонимающе.

— Это никогда не сможет склеить то, что ты пытаешься. Никогда, — говорю строго и убегаю прочь, пока Кирилл не успевает сказать ещё что-то.

Дома, лежа в горячей ванне, я вспоминаю всё, связанное с Кириллом. Его глаза, его губы, его походку, до сих пор хромающую. Его образ перед глазами. Его сегодняшнее выражение лица. Его слова… Он до сих пор думает, что у нас всё возможно…? Как глупо с его стороны.

В эту минуту мне очень хочется поговорить о нём с одним человеком. Недолго думая, я беру с бельевой корзины телефон и пишу Марте. Надеюсь, она ещё не спит, и я не потревожу её своим сообщением.

Но ответа не следует. Ни через полчаса, ни через час. Находясь в своих беспокойных мыслях, внезапно вспоминаю, что до сих пор так и не открыла ту коробочку, которую передала мне мама от Кирилла. Я убрала её в тумбочку, запрятав за разным хламом. Не знаю почему, но не стала её открывать. Может была не готова или не хотела давать себе ложную надежду.

Соскочив с места, оказываюсь рядом с тумбочкой. Вывалив её содержимое на пол, лихорадочно начинаю искать. Вот и она. Выдыхаю. Кладу коробку на колени и смотрю на неё некоторое время. Поняв, что веду себя глупо, открываю. Внутри лежит мой потерянный браслет. Моё солнце.

Марта отвечает на сообщение только утром, написав, что рано легла спать. Я приглашаю её в гости, а она с радостью соглашается. Написав ей адрес, ловлю себя на мысли, что нервничаю. Сама не могу понять почему.

Чтобы отвлечься захожу в одну из социальных сетей, где у меня собралось уже было более ста тысяч подписчиков. Листаю ленту, надеясь не увидеть нигде новости обо мне и о прошедшем суде. Как итог — я надеялась зря.

Видимо в этот день ещё какой-то блогер обсуждает мою историю, так как сегодня на меня подписалось уже около тысячи человек, и они продолжают прибавляться каждую минуту. Мне становится не по себе. Зря я считала, что после оглашения приговора страсти улягутся. Напротив. Кажется людям очень нравится обсуждать и копаться в чужих жизнях.

Как бы я ни старалась абстрагироваться от происходящего, продолжая листать ленту, но после того, как обнаруживаю новые хэштеги: #нетсексрабству и #КатяМакспритон, то моё эмоциональное состояние оставляет желать лучшего. Последний хэштег ставит на мне пожизненное клеймо…

Сама не замечая как, но я погружаюсь в пучину комментариев и мнений относительно вчерашнего суда. Какого моё удивление, когда огромное количество людей пишет слова в поддержку Макса, считая его чуть ли не жертвой обстоятельств.

«Наверное, у парня просто была сложная жизнь и он крутился как мог. Можно подумать этих шлюх силой к нему притащили! Сами припёрлись, а Катя эта так точно та ещё мразь! По ней видно…»

«Максу просто нужен был хороший психолог, а не срок. Так просто человеку жизнь сломать вместо того, чтобы помочь…»

— А как же моя жизнь?! — в возмущении вскрикиваю я, продолжая мучать себя.

«Не понимаю я этих баб. Когда деньги платили, то всё походу нравилось, а как проблемы начались так сразу только Макс виноват!»

«А вы видели Макса? В сеть выложили его фото. Такой милаш и глаза добрые! Не верю, что он мог такое сотворить…»

Глаз уже начинает дёргаться, но я решаю проверить дальше свою выдержку.

«Катя строит из себя овцу! Вся такая несчастная! Терпеть таких не могу»

«На Кате пробы ставить негде! Видно же, что блядина!»

Отбрасываю от себя телефон. Директ даже не рискну открыть, так как на сегодня унижений достаточно. Да есть и хорошие комментарии, слова поддержки, веры в мои силы и сочувствия произошедшему. Но плохие оставляют шрамы на душе…

Спустя несколько мучительных минут и прокручивании комментариев в голове, я снова беру в руки телефон и удаляю аккаунты из всех социальных сетей. Хватит. Больше никакого интернета.

Марта приезжает через пару часов. Я жду её у подъезда, кусая ногти. Естественно, её привозит Кирилл, так как она живёт сейчас в его доме. Он выходит из машины, открывает пассажирскую дверь и снова смотрит на меня многозначительным взглядом. Я не выдерживаю.

— Ну что?! — гаркаю на него, так как мои нервы вздёрнуты до предела.

Он молча мотает головой. Марта выходит из машины, с укоризной смотрит на Кирилла и машет ему рукой, чтобы уезжал. Кирилл что-то говорит ей на языке глухонемых, а Марта лишь закатывает глаза и стукает его в плечо. Ещё раз взглянув на меня, Кирилл садится в машину и уезжает.

Мы исписываем с Мартой почти весь блокнот. Она пишет, что Кирилл рассказал ей всю правду только, когда привёз в Москву. Почти перед самым судом.

«Я дала ему такую оплеуху, что у него несколько дней след на щеке был!»

Киваю.

«Он сказал мне, что никогда не задумывался о том, как ужасно выглядит то, чем занимается Макс. Ну якобы это его дело и так далее. И без проблем согласился подыграть в истории с тобой. Говорит, что как только тебя увидел, то у него зародилось зерно сомнения в том, что он не должен так поступать. А потом влюбился и готов был на всё лишь бы тебя вытащить»

Я ухмыляюсь даже не зная, что написать в ответ.

«Он говорит, что бывает живешь и ничего тебя не волнует. Зарабатываешь деньги, развлекаешься, а потом появляется человек, который тебя меняет. Этот человек в его жизни — ты. Он не мог сознаться, так как знал, что ты никогда не простишь его. Тогда он решил солгать, чтобы ты дала помочь себе. А потом он понял, что Макс однозначно всё расскажет тебе… Теперь наш мальчик даже представить не может насколько ты его ненавидишь…»

Я киваю и перевожу тему. Информации предостаточно и пора перестать так много думать и говорить о Кирилле. Всё, что я хотела узнать — узнала.