– Можете ли вы сказать, отчего умер этот человек?

Я оглядела покойного, отмечая про себя детали. Надо сосредоточиться на деталях, это поможет хоть немного успокоиться. А то скоро тут будет два… нет, три трупа.

– Не могу.

– Вот дура, – вполголоса фыркнул белобрысый. – На шее-то явно от петли следы.

– Очевидная причина вас не устраивает? – поднял бровь профессор. – Стражники согласны с коллегой Якобом.

Согласны в чем? В причине смерти или в том, что я дура?

– Нет, не устраивает. – Остатки выдержки с треском рассыпались, похоронив под собой здравый смысл. Не выделяться? Не привлекать к себе внимания? Да я уже привлекаю к себе больше внимания, чем новогодняя елка на параде девятого мая! – Лицо не посинело, вокруг следа от петли нет мелких кровоизлияний. Этого человека повесили после наступления смерти. Поэтому – нет, я не могу сказать, отчего он умер, несмотря на вроде бы очевидное свидетельство.

Возможно, и не смогу без микроскопа и лаборатории. Но об этом лучше и вовсе не упоминать. И без того я, кажется, обеспечила себе свидание с инквизицией. Да, белобрысый прав, я действительно дура. И на моем надгробном камне непременно напишут «довыделывалась».

Смыться, как только закончатся занятия, или рискнуть и продолжать утверждать, что я ничего не помню? Винсент, кажется, не выносит генерала-инквизитора, может, и не сдаст…

Профессор удовлетворенно кивнул, и я вдруг поняла, что он услышал ровно то, что намеревался услышать. Возможно, не дословно – но он явно ждал, что я снова брякну что-то, не вписывающееся в образ девчонки из ремесленного квартала. Я-то, дура, надеялась, что он забыл мою вчерашнюю оговорку про объем циркулирующей крови, поверил, что я сама не помню, где могла подцепить подобные знания. А он не поверил. Не забыл. И сегодня с самого начала меня провоцировал. Не знаю, по его ли наущению коренастый закрыл меня здесь, но подначки белобрысого профессор не пресек намеренно и бензинчику плеснул в разгорающийся костер моей злости.

А я повелась, как девчонка малолетняя. Да еще и при свидетелях. Хотя я теперь и есть малолетняя девчонка, эмоции – это ведь биохимия прежде всего, и в молодом теле они гораздо ярче. Не говоря уж о том, что лобные доли мозга, отвечающие за самоконтроль, созревают лишь к двадцати пяти. Я это не учла, за что и придется скоро поплатиться. Нет, сбежать не получится, теперь он меня не выпустит, пока не вытрясет все, что захочет узнать. Вот ведь влипла! Сама себя утопила!

– Вот так вот, коллеги, – прервал профессор этот сеанс внутреннего самобичевания. – Вот это и отличает приличного некроманта – и целителя, к слову – от посредственности. Внимание к деталям и нежелание схватиться за лежащее на поверхности объяснение.

Так, если профессор и выпустит меня живой, то белобрысый точно уроет. Ладно, я подумаю об этом завтра. Если оно будет, это завтра.

– Начальник стражи тоже усомнился, что этот человек повесился сам, и попросил меня разобраться. Но для того, чтобы разобраться, нам нужно поднять его и расспросить. Чем мы сейчас и займемся.

Он серьезно? Получается, мне здесь и профессию менять не придется? Я с трудом удержала смешок. Если подумать, некромант может не только выяснить причину смерти, но и, скажем, установить подлинность завещания. Я снова мысленно хихикнула, подумав о том, что адвокаты по наследственным делам в этом мире явно сидят без работы.

Да уж, как все прозаично! Никаких тебе армий мертвецов, ведущих к власти злобного волшебника, никаких гекатомб человеческих жертв. Удел некроманта – разбираться в последствиях пьяных драк и семейных сварах.

– Итак, давайте кратко вспомним теорию, – сказал профессор. – Инга, советую законспектировать. Это то, что вы пропустили утром.

Я потянулась было к сумке, за тетрадью и самопиской, и оборвала движение на середине. Писать-то я буду по-русски, а не местными крокозябрами! Если вообще смогу писать: пальцы же не натренированы! А читать? Как мне справляться с учебниками, я же, получается, и вовсе неграмотная!

– Не хотите? – не унимался профессор, снова крутя перстень, точно тот ему мешал. – Настолько полагаетесь на память?

Вот же пристал как банный лист!

– Мне приходится на нее полагаться, – сказала я, изо всех сил пытаясь казаться спокойной. – Я неграмотна.

Профессор приподнял бровь.

– Прошу прощения, об этом я не подумал.

Интересно, в самом деле не подумал или опять провоцирует? Не может же быть, что на его памяти дар не появлялся у какого-нибудь деревенского паренька?

Я мысленно охнула. Тетрадка на кладбище рядом с убиенным петухом! Получается, эта девица должна была как минимум уметь читать! Вот потому-то профессору и не пришло в голову… Неужели здесь додумались не только до бесплатного магического образования, но и до всеобщего среднего? И ведь не спросишь…

– Что ж, это обсудим позже, – продолжал профессор. – Как и то, к кому вам обратиться за уроками чтения и письма. Но мне придется попросить именно вас поднять мертвеца, чтобы вам было проще запомнить детали. Остальные смогут заглянуть в конспекты, вы – нет.

Да елки-палки, опять я впереди планеты всей! У белобрысого аж лицо покраснело от злости. Готова поспорить, завтра – если не уже сегодня – по университету поползут слухи, что мы с профессором спим. При этой мысли у меня самой запылали щеки, только, кажется, вовсе не от злости.

Я тряхнула головой, отгоняя неуместные мысли, отложила в сторону сумку.

– Я вас очень внимательно слушаю, профессор.

Объяснял он так, что и дурак бы понял. Раскладывал сложное на простые тезисы, из которых потом, словно из кирпичиков, собиралась «стена» представлений. Конечно, потом ее нужно было бы «штукатурить», «расписывать» или как-то иначе доводить до ума, но по крайней мере профессор сумел до меня донести, почему ритуал выстроен именно так, а не иначе. Собственноручно зарисовал мне в тетрадь нужные символы, рассказав, что означает каждый и к каким аспектам мироздания обращается. Мимоходом велел потренироваться в каллиграфии на досуге. Я – и каллиграфия, смешно. Почерк-то у меня типично врачебный. Был.

Да, писать это тело явно не умело. Казалось бы ерунда – взять в руки мелок, но пальцы отказались складываться как положено. Странно, кто же тогда переписывал ритуал в ту тетрадь? Хотя, может, девушка попросила кого-то, а то и вовсе потихоньку стащила чужие записи. Сейчас это, пожалуй, не имело значения. Но каллиграфией действительно придется заняться, надо же тренировать мелкую моторику.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.