Мне же, чтоб погибнуть в подобной воде, потребовался бы примерно часа, хотя ног бы я лишился, наверное, всего за минут сорок. В таких ситуациях необходимо молниеносная реакция, поэтому в болотистую местность в одиночку пойдёт разве что дурак, которому жить не хочется.

– Да тёплая она, честно! Правда ноги скоро обледенеют, сука. Будешь носить меня на спине, как рюкзачок. – Пытаясь поднять себе и Далаасу настроение сморозил я, в то время как мои ноги готовились насмерть отморозиться.

– Ну хоть не пошутил про то, как сам воду отогрел, растёшь в юморном плане! Может через пару лет умудришься хоть раз нормально пошутить, придурок. – С уже более жизнерадостной улыбкой сказанул Далаас, видно у меня всё-таки получилось поднять ему настроение.

– Ну все, цыц! Болваны! Давай свою верёвку Далаас, будем вытягивать этого юмориста несчастного. Агнусон! Готовься ловить крюк!

Как только Сооцер подошёл к Далаасу то тут же принялся организовывать операцию по моему спасению. Он взял крюк-кошку с плеча Дала и приготовился кидать его мне, молодому охотнику, который пытается прикрывать чувство непреодолимого страха глупой ухмылкой.

Ведь я слышал, как сэллианцы пропадали в этом участке леса и одним из главных их похитителей являлись именно эти адские капканы, созданные самой природой. Страх постепенно сжирал меня изнутри, я все ещё был способен рационально мыслить, осознавать, что ни в коем случае нельзя делать резкие движения, что нужно потратить все силы на то, чтобы выбраться из смертельной ловушки, дабы не замёрзнуть насмерть. Но всего лишь через десять или пятнадцать минут я бы невзначай начал паниковать, начал бы боятся у всех на виду, ведь мои ноги сжирает адская пучина, превращая их в ледяные куски плоти, не способные сделать ни одного движения, а организм постепенно перестаёт меня слушаться. Движения сковываются, будто незримый призрак держит тебя, сама смерть, помогает тебе лишится души чтобы поскорее отнести её в святилище Сэллы, к моему отцу и матери.

Постепенно искажая твой разум, заставляя думать о всем что ты любишь и чего боишься больше всего…

Думать о Стелле, которой я хотел предложить сходить на свидание, предложить создать счастливую семью, я ведь действительно всем сердцем любил её…

Думать о Далласе, наблюдающего как его лучший друг, которого он знает с двенадцати младших циклов замерзает насмерть. С изначально привыкшей его лицу улыбкой и жизнерадостностью, заканчивающейся криками паники и агонии, вызванной конечным осознанием того, что он умрёт. Того, что он в моем лице никогда не видел и всегда боялся увидеть, как и я в его.

Думать о доме: о нашей деревне, с охотничьим домиком где поживал старик Наве’тор Асиус, который всегда за бешеную цену продавал то, что нормальные охотники делали своими руками; О ремесленной мастерской, которой управляли близнецы Ферро – Секурис и Гладия, которые всегда помогали улучшить доспех и подкидывали интересные идеи. А Гладия всегда напоминала то, что женщина – может быть невероятно сильной физически, ведь она была равной по силе своему брату, а он был немаленьких размеров, ниже меня всего на два сантиметра; о славном пабе “Звезда Сириус”, в котором можно было выпить как отвратительного люценского светлого нефильтрованного, так и прекрасного матерского тёмного нефильтрованного. Но самое главное, это наши, родные мои… Дал, Авертус, Ларгинус, Лавистас, Майсилия, Слания… все, кого я знал, друзья и приятели, что они испытают, узнав о моей кончине?

Будут ли они сожалеть?

Будут ли плакать?

Споют ли они обо мне, и как часто будут петь?

Похоронят ли моё тело, хотя фактически я уже был похоронен…

– Агнусон, gratiae Sanctus noas Sella! (с Сэллианского30: ради нашей Святой Сэллы) Хватит витать в облаках и хватай крюк! – Крикнул Сооцер, вернув в меня из бредового депрессивного мира.

Он держал в руке крюк Далааса, приспособление, кое было у каждого из нас, но модель Далааса чем-то сильно приглянулась старому охотнику, потому он решил использовать именно евонный инструмент.

Эти крюки были крайне полезным инструментом, особенно в этой части леса. Если бы я был ещё глупее и ходил по лесу в одиночку, то провалившись в топь я бы теоретически смог бы выбраться сам. Мы устанавливали эти крюки на левом плече, позади, около спины. Он был не сильно тяжёл и иногда я про него и вовсе забывал. Специальное крепление устанавливаемое на тонкие защитные в куртке выглядело как небольшие два отверстия с выходящим соском посередине. В середине металлической части крюка как раз были два зубца и отверстие под, так мной грубо названный – сосок. Таким образом крюк крепко крепился на плече, не болтаясь и не мешаясь во время любой деятельности его хранителя. Верёвка была аккуратно связана специальной грубой ленточкой, которую можно было легко оторвать и распустить верёвку, а также обратно замотать и закрепить ей же. Самостоятельно достать сам крюк не представляло никакого труда, правой рукой до него спокойно можно было дотянутся и открепить от крепления на куртке, потом снимаешь ленту и – вуаля, у вас готовый к работе крюк-кошка.

Выглядел он как необычайно широкий бумеранг с острым крюком на конце, очень острым. Поэтому мы и держали его в крепких ножнах, никому не хочется поцарапанную спину, а то и порезанную глубокими ранами. На ножнах необходимо было снять задвижные крепления и достать бумеранго-подобное лезвие. Тупой его конец был черного-глянцевого цвета, об него было невозможно порезаться и он очень хорошо лежал в руке, а вот блестящая белая часть инструмента была остра на одном конце, невероятно острая и очень цепкая. Его можно было раздвигать и задвигать, регулируя при этом широту инструмента. В сложенном виде его было легко хранить, а в развёрнутом, соответственно, пользоваться.

Если бы я увяз в одиночку в капкане природы, мне было бы необходимо снять и быстро подготовить крюк, потом аккуратно, ничего себе не отрезав, кинуть в грубую землю, а лучше зацепится за древо, если оно, конечно, имеется по близости. После же удачной подцепки, взявшись двумя руками использовать всю силу тела дабы вырваться из невероятно зыбкой трясины, в которой почти невозможно двигаться. Это нужно делать как можно быстрее, потому что со временем тело окоченеет, и вы утратите физическую возможность выбраться, ну и, если никого вдруг рядом не окажется – умрёте, погребённым заживо.

– Ловлю, только аккуратнее с острием! – Воскликнул я, благо тогда был не один и из беды меня выручат без проблем.

– Так я ножны снимать не буду, дурень! Все давай, Далаас приготовься, кидаю на счёт раз, два… – Только изо рта Сооцера вылетело слово три, с особым восклицательным выражением, как прямо мне в лоб полетел острый как бритва крюк-кошка, который благо был в ножнах, а значит представлял опасность разве что как предвестник огромной шишки на потном от страха лбу.

– Опа-на! – К счастью, я успел поймать инструмент прежде, чем он оставит мне неприятного соседа на башке. – Дайте лучше обмотаю вокруг себя!

– Быстрее давай, Агнус! – Приказал Сооцер, а я принялся аккуратно обводить своё тело плотной верёвкой, после чего закрепил выход её из крюка небольшим, но отличным карабином, которые висели у меня на креплении поверх куртки в количестве двух штук.

Тянуть меня за тело было бы гораздо проще как лично мне, так и моим коллегам, вот я и незамедлительно принял такое решение, даже несмотря на то, что находился в смертельной опасности.

На самом деле, мои руки были мокрые и скользкие, а также начинали холодеть, я боялся, что могу банально потерять контроль над ситуацией, отпустить верёвку и… в общем да, тянуть за тело было куда надёжнее, безопаснее и спокойнее.

Я показал большой палец, Сооцер взглянул на Далааса и спросил: