Внезапно навигатор резко встрепенулся и обратился к капитану:

– На радаре новый сигнал! Что-то крупное, возможно, корабль!

Дженкинс тут же подскочил как на иголках в своем капитанском кресле и приказал:

– Запустить глубокое сканирование! Я хочу знать, с чем мы столкнулись.

– Это имперский фрегат! – доложил корабельный тактик спустя несколько секунд. – Наши приборы фиксируют возмущения, характерные для их рунических щитов. Вражеское судно сможет выдержать не менее трех прямых попаданий, прежде чем мы нанесем какой-либо урон.

– Что по орудиям? – спросил капитан.

– Пятнадцать орудий по каждому борту. В данный момент невозможно сказать, какие типы боеприпасов у них могут быть на борту.

– Истребители?

– Взлетные ангары отсутствуют.

– Как и у нас, – кивнул Дженкинс. – Навигатор, доложите информацию об остальных кораблях!

– Прошу прощения… – замялся тот, – но других кораблей нет.

– Как это нет? – не понял капитан. – Они что, отправили к нам всего один фрегат?

– Приборы показывают именно это, – ответил навигатор. – Возмущения в червоточине уже начинают стихать. Судя по всему, других кораблей не будет.

– Через сколько времени фрегат достигнет нашей позиции?

– С сохранением текущей скорости судну потребуется пятьдесят шесть минут.

– Ясно. У нас достаточно времени, чтобы отступить, – капитан вновь включил коммуникатор и связался с Лестером. – Приказ машинному отделению начать прогрев двигателей!

– И не подумаю, – ответил механик. – «Фантом» не станет бежать от какого-то фрегата.

Дженкинс резко вздрогнул от слов механика. Похоже, кто-то на мостике все это время держал открытый канал связи с Лестером и передавал ему всю актуальную информацию. Выходило так, что капитан сильно недооценивал влияние этого человека, но, быть может, его слова имели смысл. Имеются ли у «Фантома» шансы против фрегата? В теории – да. Пускай малый крейсер по своему классу уступает имперскому судну, на стороне Дженкинса элемент внезапности. В данный момент его корабль спокойно дрейфует в эфире, а большинство систем либо выключено, либо они находятся в режиме экономии энергии. Имперский корабль вряд ли сможет засечь «Фантома». Судно Диктата, возможно, смогло бы, но не фрегат, ориентирующийся по магическим амулетам. Внешнюю же обшивку не просто так покрывал состав с потитовой крошкой, поглощающей любое псионическое излучение. Для имперских флотоводцев крейсер будет все равно, что пустым местом. Если повезет, то фрегат пройдет мимо «Фантома», и тогда орудия корабля смогут расстрелять вражеское судно с кормы.

Звучало как план, а потому Дженкинс откинулся в кресле и уверенным голосом отдал приказ:

– Отставить запуск двигателей! Корабль остается в состоянии маскировки. На борту объявляется полная боевая готовность.

Дженкинс хотел, чтобы все выглядело так, будто это он принял решение, а не уступил под давлением Лестера. Однако механик так просто не оставил слова капитана и ответил по общему каналу:

– Можете, когда захотите, – хмыкнул он. – Машинное отделение сделает все для победы. Корабль отработает идеально и уничтожит вражеское судно.

Капитан крепко сжал руками подлокотники. Он прекрасно понимал, что этот паршивец делает все, лишь бы закрепить за собой инициативу. Раньше Дженкинс и подумать не мог, чтобы какой-то механик стал капитаном корабля. Однако Лестер упорно подсиживал его, привлекая на свою сторону все больше людей из команды. Если дела так продолжатся, то Дженкинс останется просто номинальным капитаном и через десять лет отправиться в утиль. Похоже, в этот раз ему придется победить сразу в двух битвах: с имперским кораблем и с соперником внутри своей команды. Поражение хотя бы в одной из битв приведет к неизбежному краху капитана. Но это было даже к лучшему. Дженкинс уже давно не чувствовал себя настолько живым. Его тело переполнял адреналин, а мысли стали более четкими и резкими. Он уничтожит вражеское судно. И не из-за слов Лестера, а потому что капитан сам так для себя решил. «Фантом» оправдает свое название и нанесет тихий скрытный удар, от которого фрегат не сумеет оправиться.

– Доложить о противниках в системе! – потребовал Можайский у рунного провидца.

Человек, к которому обратился Можайский, сидел на максимальном удалении от капитана, зарывшись с головой во всевозможные амулеты. Сперва капитану показалось, что его приказ не был услышан, и он уже собирался его повторить, как вдруг провидец резко поднял голову и сказал:

– В системе нет ничего, что могло бы сойти за судно, капитан. Здесь вообще ничего нет, даже космического мусора.

– Возможно что-то не так с твоими амулетами? – предположил Можайский.

– Исключено! – запротестовал провидец. – Я лично все проверил перед переходом в Миллениум. Руны ведут себе именно так, как и должны.

– Допустим, – кивнул капитан. – Но это не значит, что в системе нет врагов. Они могли замаскироваться. Нам следует оставаться настороже.

– Тогда попрошу вас задать новый пункт назначения, – вмешался штурман. – Или же пусть корабль уходит в дрейф?

– Ни в коем случае, – возразил Можайский. – Бесцельное ожидание нам ничего не даст. Направляемся к разлому, ведущему в главный мир системы.

– Так точно, капитан! – ответил штурман и тут же принялся прокладывать курс.

«Сияние» мягко вздрогнуло и поползло вперед под чутким контролем Бернауса, а Можайский тем временем активировал руну связи, чтобы поговорить с корабельным дьяконом.

– Уровень потенциала в норме? – без лишних предисловий спросил капитан.

– Силой молитв мы поддерживаем духовную мощь в рунах, – чуть нараспев начал дьякон. – Наша вера крепка, а потому потенциал в рунах не истончится.

Можайскому всегда тяжело давалось общение с церковниками. Они очень любили растекаться словами, вместо того чтобы просто сказать «да, все в порядке». Однако капитан старался не портить с ними отношения, ведь от их молитв напрямую зависело, сможет ли судно продолжать свою службу.

– Я услышал вас, – ответил капитан. – Прошу уделить особое внимание защитным барьерам. Возможно, вскоре наши обереги подвергнутся проверке.

– Наша вера выдержит любой испытание, – произнес дьякон, после чего завершил связь с мостиком и вернулся к своим бесконечным молитвам.

Можайский повертел головой, словно сбрасывая с себя налет набожности, полученный за время общения с церковником. Затем он огляделся вокруг и спросил:

– Где капитан гардемаринов? Я не видел его с самого начала миссии.

– Мастер Гилворт сейчас со своими людьми и готовит их к потенциальному бою, – ответил Ридус.

– Он мог бы сказать мне об этом, – проворчал Можайский. – Пока еще я здесь капитан, и подчиненным следует отчитываться о своих действиях.

– Мне вызвать его? – спросил Ридус.

– Да, я хочу ненадолго отвлечь этого великого воина, – с ноткой сарказма произнес Можайский.

Мичман связался с Гилвортом, и уже через несколько минут капитан гардемаринов строевым шагом взошел на мостик.

– Вызывали, капитан? – отчеканил он, став смирно и выкатив грудь колесом.

Гилворт также был новичком на корабле. Впрочем, как и все гардемарины. Старый состав погиб при неудачном абордаже, когда вражеское судно внезапно взорвалось из-за внутренней неисправности. Новый же капитан не очень нравился Можайскому благодаря своей постоянной браваде и чисто солдатской чопорности. Пожалуй, Ридус легко бы мог найти общий язык с Гилвортом. Они оба практически одинаково опирались на устав и уделяли много внимания формальностям. Можайский такого не любил, а потому очень скучал по своему прежнему отряду гардемаринов, на которых мог всегда с уверенностью положиться. Но он также понимал, что тоска никак не поможет ему наладить отношения с новыми солдатами на корабле. Капитану нужно выстроить четкую субординацию между гардемаринами и остальным экипажем. А начнет он это делать прямо сейчас.