Жюльен сидел на своем месте за столом и перед ним стояла фарфоровая тарелка для десертов с большим куском яблочного тарт-татена. Его волосы были убраны назад и лицо казалось свежим, словно он умывался прямо перед ее приходом, а не стоял над горячей плитой. Луми посмотрела прямо на него, пытаясь не глядеть в тарелку. Она знала, что он этого и хотел. Жюльен прочистил горло, и раздражение Луми усилилось. Она беззвучно выдохнула.

– Мисс Сантана, – сказал он ровным тоном, – на моей кухне яблоки используются вот так. – Он внимательно посмотрел на нее со смесью раздражения и сдерживаемого любопытства. – Все понятно, да?

Луми прикусила губу. Ни один из ее ответов не поможет.

– Ясно, – пробормотала она и встала, чтобы уйти, но Жюльен сказал:

– Мисс Сантана?

Она слегка развернулась к нему, глаза вспыхнули. Он протяжно произнес последний слог, словно забыл, что хотел сказать.

– Эм, сегодня у нас boeuf bourguignon[17]. Надеюсь, там не окажется бананов. – Уголки его губ приподнялись. Луми смотрела на него долю секунды, потом развернулась на каблуках и пошла на кухне, оставив Жюльена в кабинете.

Позже, тем же вечером, она поразмыслила и поняла: она не видела, чтобы яблочный пирог тарт-татен остывал на месте для выпечки. Он что, приготовил его, чтобы показать правильное использование яблок на его кухне? Луми застонала. Какой раздражающий человек. Она вспомнила, что внезапно все умные ответы вылетели из ее головы, когда она стояла перед Жюльеном, и ее лицо вспыхнуло. Такой самоуверенный и самодовольный. Она не станет пробовать блюда, приготовленные им. Какими бы великими они ни были. Учитывая все его высокомерие, можно быть уверенным, что она как минимум отравится, попробовав его еду.

Направляясь по Бродвею к «Citarella», Жюльен посмеивался себе под нос. Бананы в boeuf bourguignon. Хорошая шутка даже для него. Удивление на ее лице стоило того, чтобы прийти пораньше и приготовить пирог.

– Ведешь себя как идиот, Дэкс, – сказал он себе вслух. Важно оставаться профессионалом. Он был решительно настроен не повторять тех же ошибок. Жюльен слишком усердно работал, чтобы создать свой бизнес, и не мог поставить его под угрозу из-за каких-то чувств, достойных школьника.

Февральский ветер бил его по лицу, приводя мысли в порядок. Он напомнил Жюльену о Монреале. Хотя он и уехал оттуда семнадцать лет назад, он никогда не перестанет думать об этом городе как о доме. Он работал без передышки в офисе, а теперь наконец глубоко выдохнул и решил, что не станет пока выносить суждения о ситуации.

Наслаждаясь свежим воздухом, он добрался до «Citarella» и решил продолжить путь. Вокруг танцевали разноцветные витрины и яркие огни, и Жюльен понял, куда шел. Не успел он и глазом моргнуть, как уже пересекал Колумбус-серкл и поворачивал на обрамленную деревьями аллею на краю Центрального парка. Здесь стояло много каменных столов.

Большинство были пустые, скорее всего, из-за холода, но к концу аллеи Жюльен заметил трех болтающих людей, двое из которых играли в шахматы. Третий человек сидел, вертя в руках фигурки слонов. На нем была красная вельветовая шляпа с черным пацифистским значком, прикрепленным сбоку, перекрывая седые кудри.

– Привет, Роджелио.

– Дэкс, давно не виделись, – кивнул Роджелио, и Жюльен сел напротив него. Роджелио поднял лежащие фигуры, поставил слонов на место и пригласил Жюльена начинать игру.

Они не разговаривали, раздавался лишь стук передвигаемых по полю шахматных фигур. Этот звук увел Жюльена в место за пределами мыслей – самое близкое подобие медитации.

И потом, так как он никогда не умел медитировать слишком долго, его мысли начали возвращаться к ресторану и в особенности к су-шефу. Черт.

В Нью-Йорке четыре миллиона женщин, и 99,9 процентов из них не работали на него. Он должен думать об этих 99 процентах. Жюльен ощутил какое-то давление в груди, но проигнорировал его. Логика должна победить, если он не хочет усложнять себе жизнь.

– Умный ход, старик, – сказал Роджелио.

Жюльен уставился на него в потрясении.

– Прости, что?

Роджелио махнул на доску. Жюльен так погрузился в свои мысли, что сделал рокировку, сам того не заметив.

– Ох!

Этот ход был не таким уж умным. Роджелио поставил свою королеву на место рядом с королем Жульена в следующий же ход.

– Шах и мат, – сказал он чуть ли не шепотом. В уголках глаз появились морщинки.

Жюльен от души рассмеялся.

– Можешь говорить и громче. Я все равно вернусь, – он сложил банкноту в 100 долларов в крошечный квадратик и вложил в руку Роджелио.

– На кофе, – сказал он, прежде чем Роджелио успел запротестовать, и встал. Он слышал, как купюра зашуршала в руке Роджелио, когда тот развернул ее.

– Это несколько чашек чертова кофе, Дэкс! – крикнул ему в спину Роджелио.

Жюльен улыбнулся и пошел обратно на Бродвей.

Луми схватила колпак повара и захлопнула ящик. Развернувшись, она чуть не закричала от испуга. Ричард стоял прямо перед ней.

– Ох, Луми, – вздохнул он. – Ты все еще здесь! Я рад, – он быстро обнял ее. Луми позволила ему это сделать, но немного отстранилась.

– Ага, – ответила она, вопросительно глядя на него.

Ричард сразу же понял, что она имеет в виду.

– Я слышал о вчерашнем происшествии с яблоком. Должно быть, ты нравишься боссу. Он увольнял людей и за меньшее.

Луми поджала губы.

– Правда? – спросила она.

Странно. Глория сказала, что работала на Жюльена тринадцать лет, а Рубен – вроде восемь и Ричард – семь. Ей казалось, что сотрудники остаются у него надолго.

Рубен зашел на кухню с тарелкой маринованного мяса. Он остановился, размышляя над вопросом Лу-ми, прижимая поднос к круглому животу.

– Черт, да за намного меньшее, – ответил он, посмеиваясь от души.

И тогда дверь распахнулась и закрылась. На кухню опустилась тишина. В дверях стоял Жюльен, оглядывая свою территорию. Он отбросил рыжие локоны со лба и осмотрел всех чистыми карими глазами. Ричард кивнул ему и сбежал в винный погреб. Рубен поставил поднос с мясом на стол и стал тыкать в каждый кусок, чтобы проверить его мягкость.

Жюльен проигнорировал Луми, направляясь на кухню.

– Ричард, – позвал он ровным голосом, обращаясь к винному погребу. – Мне понадобится бутылка бургундского. 2011-го или старше, пожалуйста.

Он прошел дальше к шкафу со специями, бросив косой взгляд на Луми, которая сосредоточилась на резке сельдерея. Жюльен взялся за стеклянную ручку и открыл тяжелую дубовую дверь. Он специально установил такие двери, чтобы специи оставались свежими и отвратительный металлический запах не смешивался с их нежными ароматами.

– Сушеный бекон, сушеный бекон… – бормотал он себе под нос, роясь в различных горшках, мешках и банках.