Малфой, услышав ее мысли, улыбнулся. Вскоре за мыслями раздался звук каблуков и, честно говоря, он даже занервничал. Дождавшись, когда она спустится со ступенек, он медленно поднял голову, оценивая ее с ног до головы. И был приятно удивлен тем, насколько шикарно она выглядела в этом платье. Красная атласная ткань струилась по ее телу, подчеркивая девичьи формы, что раньше скрывала школьная форма. Тонкая талия и округлая форма груди — Драко даже показалось, что он разглядел торчащие соски, потому как знал, что под это платье бюстгальтер не надевается. Волосы, к его удивлению, выглядели живыми и аккуратно уложенными.

«Да, Грейнджер, сегодня я тебя заметил», — подумал Малфой.

Она переминалась с ноги на ногу то ли от волнения, то ли от того, что не привыкла ходить на каблуках. Грейнджер была похожа на одну из тех девушек, что часто приходили на балы в менор, только не выглядела такой самоуверенной, как эти аристократки.

— До нашего выхода примерно минут десять, — сказала она, и Драко наконец-то отвел взгляд. Понимание, что все это время он глазел на нее, пришло внезапно вместе со стыдом. Наверняка она заметила и небось подтерла ему слюни, что он распустил, следя за тем, как вздымается ее грудь.

Малфой кивнул и, достав из кармана обещанную Нотту флягу с виски, смочил горло.

— Ты что делаешь? — естественно, возмутилась она.

— Грейнджер, прожить выпускную церемонию трезвым — это преступление.

Она, сощурив глаза и недолго думая, сказала:

— В таком случае давай сюда.

Драко не сразу понял смысл ее слов, опасаясь, что она избавится от виски, но все равно неуверенно протянул флягу. Не отрывая взгляда от Малфоя, Грейнджер сначала понюхала содержимое, а затем, шумно выдохнув, сделала глоток. Ее действия намекали на то, что она никогда не пила виски, но, когда горлышко фляги оторвалось от ее губ, Гермиона даже не поморщилась.

— Неплохой виски, — прокомментировала она и пригубила еще раз. — Да, определенно.

Сначала он удивленно наблюдал за ней, а потом и вовсе рассмеялся.

«Зачем я это сказала? Теперь он подумает, что я злоупотребляю алкоголем. Дура!»

— Эй, вы двое, — окликнул их Филч. — Ваш выход.

Драко поднялся со ступенек и, как подобает джентльмену, предложил локоть для Гермионы.

— Надеюсь, я сегодня не лишусь ног.

— Что?

— Я знаю, что ты не особо сильна в танцах, поэтому давай без фокусов. Просто доверься мне, ладно?

— Конечно, это же так легко.

«Соберись, Гермиона. Возможно, это твой первый и последний раз, когда ты можешь побыть с ним рядом, потому что после выпускного он забудет Хогвартс, забудет тебя и, возможно, ты больше никогда в жизни его не увидишь. Поэтому ты должна воспользоваться каждым мгновением, что он рядом. И, конечно же, не забывай улыбаться, Гермиона. Нет, это невыносимо! Я просто не могу думать ни о чем другом, кроме как о его теплом, горячем сексуальном теле.

Не сжимай его рукав!»

— Спокойно, Гермиона, — ответил парень, думая о том, что у нее еще будет возможность потрогать его. Он чертыхнулся. О чем он думает?

«Гермиона? Он назвал меня по имени? Неужели он еще помнит, как меня зовут? Мерлин, я упаду сейчас в обморок от счастья».

Слыша ее мысли, Драко не мог перестать улыбаться, поэтому единственное, что он мог, пока двигался до центра Большого зала, — это сжать зубы и смотреть только перед собой.

Оказавшись на месте, он элегантно развернул Гермиону к себе и уверенно посмотрел ей в глаза. Карамельно-карие радужки блестели — от счастья или же от алкоголя? — но несмотря ни на что, они были красивы. «Кто бы мог подумать, Грейнджер, что вблизи ты такая красавица?». Драко закатил глаза: он и вправду признался себе в этом. Отчего-то взгляд Грейнджер засиял еще больше, и она, еле сдержав улыбку, положила руки ему на плечи.

Музыка заиграла, и Малфой тут же обхватил ее талию и на долю мгновения застыл, поскольку дотронулся до обнаженной, незакрытой платьем спины Гермионы. Прикосновение словно ударило током, но, вопреки этому, кожа у нее была нежной и очень мягкой.

Закружившись в танце, они гармонично скользили по залу, вызывая взгляды восхищения и зависти, особенно со стороны слизеринских студенток.

***

Наконец скучная, нудная часть выпускного закончилась и студенты отправились веселиться по-настоящему. Вечеринка по случаю окончания школы, конечно же, проходила в Выручай-комнате: только там их не могли застать учителя. Главным организатором являлся Теодор Нотт, который обещал что-то грандиозное, но, учитывая предыдущие вечеринки, которые были устроены им, это должно было быть что-то в стиле «нажраться в хлам», что в принципе Малфой мог сделать в любой день, сидя в башне старост.

— Я подмешал кое-что в пунш, — проговорил Нотт, — так что Паркинсон не слезет с тебя всю ночь, а с тебя — Уизли.

— Ну а ты, Тео? Нашел себе жертву?

— У меня с этим проблем нет, это вы у нас герои влюбленные. А мне не нужно спаивать девчонок, чтобы переспать с ними.

— Вообще-то, мне тоже, — заявил Малфой. — Панси уже давно ищет возможность трахнуться со мной.

— Тогда чего ты ждешь? — спросил Нотт, разливая виски по одноразовым стаканчикам.

— В этом-то и проблема. Это слишком легко.

И это была чистая правда. Панси иногда отталкивала своей доступностью. Драко терял интерес, особенно когда она была настойчива. Чтобы заняться с ней сексом, ему было достаточно намекнуть, как она тут же раздвигала ноги и расстегивала блузку. Ни страсти, ни прелюдий — самый обычный перепих подростков. Если еще на четвертом или пятом курсе Драко находил это чертовски привлекательным, то в этом году такое не приносило должного удовольствия. Несколько раз он пытался что-то изменить, но Панси как голодный зверь бросалась на него.

Студенты постепенно заполняли комнату, отчего в ней становилось душновато. Сняв мантию, Драко выискивал в толпе Грейнджер. Она стояла с гриффиндорцами и мило улыбалась, слушая их «очень занимательные истории». Ей было неинтересно — глаза ее бегали по залу в попытках найти кого-то (и Драко был уверен, что она искала его), но она была слишком воспитана, чтобы просто взять и уйти туда, где ее не будут донимать воспоминаниями и историями.

Когда их взгляды встретились, лицо Грейнджер заметно оживилось и, поняв, что он тоже смотрит на нее, она не смогла сдержать улыбки.

«Какой раз за сегодня он заметил меня? Что-то явно изменилось. Только что?»

«Я начал узнавать тебя, Грейнджер», — мысленно ответил Драко, хоть и знал, что она не услышит.

— Ну что, милый, ты готов веселиться? — прервав их зрительный контакт, неожиданно появилась Панси и повисла на его плечах.

— Да. Нотт, наливай.

Виски, затем еще. И еще. Вечеринка в самом разгаре. Иногда они встречались взглядом, но из-за шумной музыки он не слышал ее мыслей. Блейз осмелился и подошел к Уизли, которая, на удивление самого же Забини, оказала ему честь и приняла приглашение на танец. Малфой наблюдал за кружившейся в медленном танце парой и слегка завидовал другу в том, что тот мог делать все, что захочет, не придавая значения тому, что о нем скажут или подумают. На минуту Драко представил, что попал в мир, где он может делать все, что ему захочется. И первое, что он сделал бы, — закружился бы с Грейнджер. Он проводил бы много времени с ней, узнавал бы и медленно и верно влюблялся.

— Бедная Грейнджер, она пьет уже третий стакан пунша. Даже не знаю, кому-то повезет или наоборот.

— Да кто к ней вообще подойдет? — ответила Панси и, развернувшись к Драко, закинула на него ногу.

— А каково это? Трахнуть героиню войны на выпускном? — спросил Нотт, и Малфоя словно ударило током.

— Это мерзко, Теодор, даже для тебя. Она грязнокровка, и какое бы платье она не надела, это не отменяет ее статус.

— Ну не знаю, Паркинсон, но обязательно расскажу завтра, —допив виски, Теодор поднялся с дивана и отправился в сторону Грейнджер.

Малфой напрягся. Возникло ощущение, будто Нотт позарился на то, что принадлежало ему. Веселье пропало к чертям, поскольку в следующие минуты Драко наблюдал за самым отвратительным зрелищем в жизни. Казалось бы, даже пытки и убийства маглов в его доме были лишь цветочками на фоне того, что он испытывал сейчас. Следя за каждым движениям Нотта, Малфой сжимал кулаки все сильнее. Он касался ее, а она, словно марионетка, поддавалась на каждый жест. «Это все зелье. Грейнджер не такая, она бы не стала мысленно убиваться по мне и вестись на провокации Нотта», — он пытался успокоить себя.